Опер. Девочка на спор - Анна Бигси
Прощаемся. Закидываюсь обезболом и собираюсь. Пока еду по вечернему городу, попутно собирая пробки, все у меня проходит. Уже думаю развернуться и поехать домой, но опять стоять в пробке совсем не хочется. Ладно, хоть пообщаемся с Косолаповым.
Как только попадаю к нему в лапы, сразу забываю все благие намерения и слова цензурные, в общем-то, тоже.
— Да блядь, не жми ты так, — рычу, едва сдерживая крик.
— А нахер ты столько обезбола выжрал, — ворчит Алексей и что-то записывает в карту.
— Болело, потому что.
Закатывает глаза и рассматривает снимок моих ребер.
— Как там мой внутренний мир? — пытаюсь пошутить, чтобы хоть немного разбавить атмосферу, а то этот костолом точно скрутит меня в бараний рог.
— На рентгене все чисто. Просто ушиб, — констатирует Алексей и откладывает снимок в сторону. — Выпишу тебе всякого. Ну ты же не будешь ходить на физио?
— Да когда мне, — отмахиваюсь небрежно. Спать-то некогда. Про секс вообще молчу.
— Ладно. Физическую активность сократить, — строго смотрит на меня и ждет, пока я согласно кивну. — Вот эти таблетки три раза в день максимум. Ну и мазь.
— Спасибо, — забираю рецепт и пожимаю его ладонь.
— Не кашляй, — смеется Косолапов.
— Очень актуально.
Выхожу на улицу и втягиваю прохладный воздух. Может нахер домой? Позвонить Адилю и пусть организует мне годную девочку? Не успеваю как следует проникнуться этой идеей, как около своей машины замечаю тень. Очень мне кажется знакомую.
Бесшумно подхожу ближе и присматриваюсь. Точно Иванна. Вот и мотоцикл ее здесь. А сама она спряталась за моей машиной. Курит зараза! И залипает в телефоне.
— Детка, ты же бросила, — шепчу, подкравшись максимально близко.
Ива вздрагивает всем телом, резко разворачивается и замахивается. Едва успеваю среагировать и уйти от захвата. Завязывается потасовка. Иванна пытается пробить мне в нос, пнуть по яйцам, зажать в болевом, но я пресекаю все ее попытки. Но вот локтем в больное ребро все же пропускаю.
Зарычав от боли, психую и скручиваю эту дикую кошку. Врезаю ее спиной в тачку и прижимаю своим телом.
— Тиха, нахуй! — рявкаю зло и морщусь от искр, что до сих пор сыпятся из глаз.
— Марьянин? — голос сильно вибрирует.
— Нет, блядь, Дед Мороз, — смотрю в ее перепуганные глаза и немного смягчаюсь, но не отпускаю. — Ты чего на людей кидаешься?
— Нечего подкрадываться, — часто дышит, дрожит и нервно кусает губы. — Отпусти меня.
Упирается ладонями в грудь, а я снова морщусь. Болит сука. Надеюсь, не сломала мне ничего.
— Ну уж нет, — расплываюсь в усмешке. — Это у тебя уже третий залет.
— Что это значит? — на ее шее истерично бьется жилка, а мой рот инстинктивно наполняется слюной. Нестерпимо хочется прикоснуться губами к нежной коже и почувствовать ее вкус. Втягиваю носом аромат и прикрываю глаза на мгновение. Он в легких распадается на атомы и течет по венам вместе с кровью, прожигая насквозь. Пиздец! Меня сносит в неадекват. Надо тормозить, но тормоза тоже сгорели нахрен!
Глава 25. Иванна
Запыхавшись после неожиданной потасовки, смотрим друг другу в глаза. Я пытаюсь удержать расстояние между нами, выставив вперед руки и уперев ладони в его мощную, часто вздымающуюся грудь. Через тонкую, прохладную ткань рубашки чувствуется жар его кожи и частое сердцебиение. Мышца прямо под моей рукой интенсивно подрагивает, а деть ладони некуда. Это последний рубеж, который хоть немного отделяет меня от Макса.
Он в своей манере не спрашивает разрешения, вторгаясь в мое личное пространство. У меня его не осталось, он все занял собой. Взгляд скользит по лицу, задерживаясь на губах. Выдох. Его дыхание касается кожи, вгоняя в панику мое сердце и разгоняя ледяные мурашки по рукам и спине. Температура воздуха вокруг стремительно растет, а кожи — падает. От резкого контраста меня знобит, а щеки начинают гореть.
Макс тяжело сглатывает, я облизываю пересохшие губы. С одной стороны, у меня есть четкое ощущение, что сейчас его сильное, гибкое тело закрывает меня от всего большого, страшного и жестокого мира и та маленькая, поломанная девочка внутри, которая боится монстров, приходящих во сне, выглядывает из темноты в надежде на защиту. А с другой, взрослая я отлично знаю, что мужчинам верить нельзя. Они тираны и собственники. Они берут то, что хотят, не спрашивая разрешения. А Макс… Макс ведет себя странно. Он лезет напролом, но будто не до конца. И я каждый раз жду того самого удара, типичного мужского поступка: «хочу = беру», ведь он как все, такой же, еще наглее, еще раздражающе, но… Что-то все время не дает мне поставить его в один ряд с монстрами, способными на такое. Мои щиты в его присутствии падают и поэтому я защищаюсь руками. Не могу доверять. Мне страшно!
Его губы все ближе. Куда? Нет, пожалуйста, я не готова. Облизнув свои, не двигаюсь с места. Вот когда он зашел со спины, опрокинуть его было проще, а сейчас меня словно парализовало. Легкие горят от того, что я почти не дышу, ведь каждый вдох — это Марьянин внутрь себя маленькими порциями. Его запах: кожа, горьковатый дорогой парфюм, табак с примесью весны и большого города. Запах силы и власти. Если впускать его в себя, он захватывает, обещает. Но ведь все обещают. Это один из мужских способов заполучить женщину — просто пообещать ей то, в чем она больше всего нуждается или чего желает.
Макс еще ближе. Я чувствую каждый миллиметр, лопающийся как мыльный пузырик до него… первого поцелуя.
Я все же делаю глубокий вдох, чувствуя, как горло обволакивает его стойкий аромат.
Еще миллиметр. Осталось совсем немного. Чертовы секунды превратились в вечность.
— Стой, — хрипло прошу прямо в его губы, чуть сильнее надавливая на напряженные грудные мышцы. — Не надо. Пожалуйста.
Марьянин зависает еще на несколько долгих секунд. Мягко отклоняется. Костяшками пальцев ведет по воздуху у моей щеки, лишь один раз случайно скользнув по ней. Вызывает внутри меня настоящий шторм из эмоций. Плавно, словно чувствует мой страх и не хочет пугать, но все же хочет касаться, двигает челку со лба.
— Что ты здесь делала? — сделав от меня пару шагов, Макс кивает на здание больницы.
— К девочке заезжала, — прокашлявшись, отвечаю ему, — у которой телефон украли.
— В местной травме лежит?
— Да. Лёгкое сотрясение у нее. Больше переволновалась. Врачи понаблюдают еще два-три дня и домой отпустят, — отчитываюсь я. — Если вопросов больше нет, разрешите идти? — дистанцируюсь через кратковременный переход на официальный тон.
— Иди, — Макс недовольно закатывает глаза. — И не опаздывай завтра!
— Не
