Опасность сближает (СИ) - Лазарева Катерина
Её бабушка мне рассказала и про безразличную укатившую во Францию маму Вики, и про умершего отца, с которым девчонка была близка. Про то, что по сути вдвоём живут и сами перебиваются как могут, тоже. По фактам говорила, без давления на жалость, а просто давая понять, почему Крючкова привыкла разгребать, полагаться на себя и не подпускать никого.
Что-то такое и ждал. Но всё равно захотелось сграбастать девчонку к себе в охапку и успокоить. Защитить от всех сложностей, укрыть. Сказать, чтобы просто расслабилась и позволила мне быть рядом. И всё будет офигительно.
При этом на подобные жесты я даже… Не решаюсь? Где-то внутри терзает чуть ли не страх, что Вика оттолкнёт. Она, конечно, уже отшивала меня, но тогда это было… Несерьёзно, что ли. А любой новый более резкий шаг может спровоцировать её реальный отказ, жёсткий и бескомпромиссный.
Я ведь чувствую, что у нас взаимная симпатия, но, увы, в её случае этого недостаточно. Её бабушка дала понять, что с ней надо совсем потихоньку двигаться. Так еле-еле, что как будто на месте стоять, но на самом деле приближаться чуток.
Отчасти я с этим согласен. Отчасти нет. Будь всё настолько запущено, Вика не целовала бы меня сама, не позволяла целовать её, не согласилась бы на свидание, выдернула бы руку из попкорна от первого же прикосновения моей и уж тем более возражала бы против моего знакомства с её бабушкой. Реально бы возражала, а не так вяло для проформы предъявляла, как это получилось.
Не намеренно, а скорее случайно, где-то бездумно, где-то не сдерживаясь — я уже предпринимал неосторожные шаги, и пока всё нормально… Относительно. Хотя, конечно, вывозить её отчуждённость в каких-то моментах адски тяжело.
Особенно когда окликнула меня возле лифта… Чёрт, даже не думал, что могу так быстро загораться и гаснуть в то же время. Как долбанная спичка. Такой надеждой полыхнуло, и так быстро Вика её затушила.
Что ж… Пока у нас всё равно судебных дел скопилось, потому особо не напираю. Просто рядом нахожусь, общаюсь с ней, флиртую в основном взглядом. Смотреть она мне не запретит. Да и смущается порой очень мило. И участие проявляет снова и снова… Такие моменты стоят любого терпения.
Хотя мне отчасти не до того — парюсь, чтобы всё хорошо прошло. Как только ублюдки сядут, Вике от меня не отвертеться.
И сегодня как раз именно такой день. То самое судебное заседание, по итогам которого мудаки должны выехать в тюрягу строгого режима в наручниках и в сопровождении. Верю, что так будет. Предвкушаю…
* * *— Вам понятен приговор? — спрашивает судья у главного ублюдка, которому дают пятнадцать лет строгого режима.
По минималке, конечно. Совокупность за изнасилование, избиения без тяжких телесных и незаконную деятельность в интернете. Обнаружилось, что в даркнете они всё-таки продавали то видео с пострадавшей девчонкой, офигенно выступившей сегодня. Она говорила уверенно, без страха и без колебаний.
Ублюдок бормочет там себе под нос что-то матерное, но судья, конечно, сохраняет невозмутимость. Даже если слышит.
— Погромче, пожалуйста, — давит суровым и одновременно равнодушным тоном.
Ясно даёт понять, что ждёт чёткого конкретного ответа. И, видимо, ублюдок всё-таки не такой тупой: понимает, что смысла выпендриваться и выплёскивать недовольство тут нет. Иначе ещё неуважение к суду ему засчитают.
— Понятен, — выдавливает презрительно и громко.
На его интонации, конечно, всем пофиг. И судье, который уже поочерёдно зачитывает приговор дружкам ублюдка. И мне, потому что с каждым произнесённым здесь словом накатывает ощущением победы. И Вике, которая, кстати, всё-таки тут и выступила с показаниями. Настояла на этом и не терялась, ведя себя так, будто для неё это чуть ли не естественное занятие. Что, конечно, не так.
На завершающих словах судьи поворачиваю голову именно к Вике. Хотя думал, что буду на кислые рожи ублюдков смотреть, злорадствуя. Или на брата, который тоже тут рядом. Ну или просто на судью. Но нет — вместо этого всего ловлю радостный блеск в глазах Крючковой. Кайфую, что она полностью разделяет мой триумф. Хотя толком ублюдков и не знает — лишь разок пересеклась, ей они ничего плохого не сделали.
Ещё несколько формальностей — и вот мы уже выходим из зала суда. И там, в коридоре меня обступают, отрезая от Вики. Бывшие жертвы ублюдков, брат, чьи-то родители…
Теряюсь во всём этом, цепляясь взглядом за Вику. Отвечаю по инерции, боясь её упустить. А то с неё станется вот так просто уйти.
И да, эта мысль оказывается в точку — вижу, как она кивает Дамиру Ивановичу и идёт к лестнице.
Тут же прощаюсь со всеми, сославшись на то, что мне надо с моим юристом переговорить, уладить все нюансы. На самом деле те уже закрыты, да и Дамир Иванович понимающий мужик, потом его отдельно благодарю. Сейчас важнее догнать Вику.
Которую я, конечно, потом тоже увижу, но хочется именно сейчас. Ощущение, что иначе упущу. Догнать, обнять, поговорить… И этим начать.
А то такое ощущение, что Вика как раз закончить хочет. Не дам.
— Мы сделали это! — странно, но я как будто выдавливаю из себя радость, чем выплёскиваю её. Непонятно откуда взявшееся волнение накрывает, стоит только Вике развернуться ко мне и остановиться. — Мы, — зачем-то подчёркиваю, улыбнувшись.
Самое время обнять Крючкову. Многие тут обнимались, радуясь. И со мной в том числе. Но какого-то чёрта тяну с этим. Будто не просто к ней обратился. По сути, да, так оно и есть, но откуда ощущение, что сейчас или никогда?
Слишком долго ждал, видимо.
— Да, — в отличие от меня, искренне улыбается Вика. — Я так рада.
Тогда почему чуть не ушла без предупреждения? Даже не попрощавшись?
Но глупо предъявлять это, когда её глаза опять сияют. Да и в целом глупо, с каких это пор я заморачиваюсь по фигне? Не ушла же в итоге.
— И я. Спасибо тебе, — чуть расслабившись, выдаю.
Вспоминается, как Вика мне в переулке «подсказывала», что есть такое слово. И теперь улыбка сама собой естественная вылезает.
— Да от меня там мало что зависело, — скромничает Крючкова.
Хотя показания всех были важны. Тем более такие уверенные и смелые, как её. Вика не была на предварительном слушании — Дамир Иванович сам не приглашал, даже без моей просьбы не светить её лишний раз. А потому впервые девчонка увиделась с ублюдками именно на суде. Не каждая бы справилась, пусть даже они ей толком ничего не делали. Но ведь она разоблачила себя перед ними, получается.
— То, как перекосило их рожи, когда они поняли, что их уделала ты… Это бесценно, — ухмыляюсь.
Вика очень мило смеётся. Тоже заметила, значит. Впрочем, серьёзнеет быстро — толком полюбоваться на неё такую весёлую не успеваю. Чуть ли не грустнеет вдруг.
— Теперь главное, чтобы через пятнадцать лет не отомстили, — задумчиво проговаривает. — Или отец этого мудака… Вроде бы шишка какая-то.
— Разжаловали уже, не сможет ничего, — отметаю уверенно. Вообще это ещё в начале процесса было. Там, где отец ублюдка работал, репутация важна. Так что руки у него теперь связаны, если совсем в криминал ударяться не станет. — Убивать не будет, — наполовину серьёзно добавляю, но вариант при любом раскладе абсурдный.
— Яблоко от яблони… — вздыхает Вика.
Кажется, реально переживает.
Любопытно получается: мы как будто меняемся местами. Раньше, ещё до её показаний, я парился над последствиями для неё, а теперь Вика, хотя меня уже отпустило. К девчонке что, тревога дошла только сейчас, когда всё закончилось?
Хм… Может стоить напомнить ей про её же предложение переехать ко мне в случае какой-либо угрозы? Чтобы под присмотром Вика была.
Ладно, это потом. Пока важнее реально успокоить Крючкову, а то загруженная такая.
— Эти ублюдки просто почувствовали вседозволенность, убийцами их не назвать. А врукопашную я без проблем завалю хоть нескольких, включая и папашу, хотя он до этого не дойдёт.
Вика понимающе усмехается.
