Неверный. Свободный роман - Айрин Лакс

— Посмотри, кого я к нам привел! — басит на весь дом Рахман.

Оборачиваюсь быстро и при виде женщины, вышагивающей ко мне с приветственной улыбкой, хочется снести брату голову с плеч.

Издевается он, что ли?!

Глава 31

Расул

В мою сторону плавно движется… Седа.

— Здравствуй, Расул, давно не виделись, — взмахивает пышными ресничками.

— Я бы даже сказал, очень давно.

Ищу взглядом Рахмана, тот за спиной Седы глаза страшные делает и машет головой из стороны в сторону. Что ты машешь, кретина кусок?

Но это еще не все… Помимо Седы в комнату протискивается Рамина и обнимает меня, чрезмерно активная, в глаза заглядывает:

— Ты почему к нам не приехал? Мы очень соскучились!

Здрасьте.

Меня пробивает молнией насквозь.

И вместе с тем шпарит взглядом Саньки, которым скользнула по мне с головы до ног и обратно, задержавшись в районе затылка.

Клянусь, у меня шею даже запекло, и потом звон раздался, как от резкой пощечины.

Хотя она меня даже не коснулась, но, обернувшись, замечаю остатки возмущения в светлом взгляде и ярую решимость.

— Я подышу. Здесь что-то душно, — выпаливает она и выскакивает из кухни.

Рахман бросает мне:

— Пригляжу, — и спешит следом за Саней.

Трус! Предатель… Уходит.

Слышится громкий цык, Сед облокачивается круглым бедром о столешницу:

— Невежливая девица. Рахману давно пора взяться за ум. Рамина, прикрой уши, золотая… — ласково гладит дочь по плечу.

Эта обезьянка успевает скорчить мне рожицу, Седа добавляет с нотками превосходства в голосе:

— Образумь брата, Расул. Он начал таскать совсем дешевых и тощих девок. Наверное, в постели за еду отрабатывает.

По хитрому выражению глаз Рамины понимаю, что она все слышала и ехидно посмеивается. Маленькая гадючка и большая… Нет, даже не гадюка. Это полноценная анаконда!

Братец, спасибо! Притащил к нам в дом змей.

— Рамина, иди. Поговорю с твоей мамой, — отправляю ее легким кивком в сторону, она еще раз меня обнимает на прощание и бросает жаркий взгляд.

Эт-то еще что?

Меня так и тянет прокашляться и глотнуть немного воды.

Рамина считается моей дальней сестрой, э-э-эй! Что за взгляды такие? С другой стороны, все девицы в наших семьях уже в пятнадцать ходят засватанными, а Рамина — старше.

А если взять в расчет подкат Седы и ее намеки стремные, то…

Ко мне типа-дочка сейчас взглядами жаркими клеилась, что ли?!

Тьфу-тьфу!

Мне нужно выпить.

И не воды, а чего-то покрепче!

Пока наливаю себе выпить, Седа с видом хозяйки омывает руки и начинает шебуршить, говорит что-то о мужчинах и заботе о том, как и что они едят… Словом, журит с видом мамки то, как мы по-простому с Рахманом накромсали всего и начали есть.

Из окна кухни не видно ту часть двора, где я организовал стол, стул и кресло для нас с Санькой. Седа отходит в сторону, наблюдает за происходящим снаружи из окна, качает головой, возвращается на кухню.

— Темнеет. Надо одеться потеплее. Здесь было освещение, хватит генератора? Было бы здорово немного посидеть на улице, ты не находишь?

Вернувшись обратно к столу, Седа невзначай мою ладонь задевает пальцами, и я скрещиваю руки под грудью.

— Я очень не люблю все эти намеки, ужимки лестные. Хочешь что-то сказать, говори прямо.

— Даже не дашь гостям с дороги собраться с мыслями? — отвечает, потупив взор.

— Собирайся. И лучше тебе собраться… хорошенько.

Это звучит почти как «выметайся», но Седа упорно включает тупую хозяюшку, а я вылетаю…

Кому-то придется намять бока!

***

Разумеется, все не по плану. У костра в кресле под пледом с довольным видом кутается Рамина, а Саня сидит на старом поваленном дереве рядом с домом.

— Держи, не мерзни… — радушно делится с ней толстовкой мой брат.

Саня качает головой в знак отрицания, но потом, увидев меня, соглашается. Блять… Толстовка Рахмана на ней, словно палатка! Разумеется, брат, сняв ее через голову, поиграл мощными мышцами, облепленными футболкой, и девчонка с преувеличенным вниманием на это смотрит.

Причем ушки у нее краснеют, и лицо напрягается.

Изо всех сил делает вид, словно ей интересно!

— Куртку надень, простынешь, — бросаю в брата замызганной ватной фуфайкой.

— Расул, пойдем тут так классно! — зовет меня Рамина.

У меня от этой карусели мозги закипают. Еще больше бесит то, как Рахман пытается увлечь Саньку разговором и задвигает ей про ароматный глинтвейн. Сука, подсуетился! Уже с той самой бутылкой вина, которую обзывал компотом!

— Какой глинтвейн? Она только сегодня переболела. Окосеет даже от запаха! — заявляю я.

— Спасибо, Рахман, я не откажусь, — ласково улыбается Саня и даже опускает тонкие пальцы на запястье Рахмана. — Я еще ни разу не варила глинтвейн, покажешь, как это делается?

— С удовольствием. Сейчас все организую.

— Рахман, постой! — прошу его.

Но меня будто никто не слышит! Все действуют сами по себе, в особенности, Санька, шустро удалившаяся с бутылкой вина. С преувеличенным вниманием слушает моего брата-балабола, а тот и рад заливать, прихвастнуть умом перед девчонкой. Видно, в эом захолустье больше не перед кем хвост распускать.

— Составишь мне компанию? — шелестит рядом голос Рамины.

Укутавшись в плед, сестра-или-черт-знает-кто, стоит рядом опускат руку на мой локоть.

— Мы скучали. Я… — краснеет до ушей, но все же выдает. — Я очень по тебе скучала, не как по брату.

Раздражение закипает медленно-медленно, но в итоге бахает.

Я стряхиваю тонкие девичьи пальцы:

— Что за чушь ты сейчас произнесла, Рамина? Тебе не стыдно, говорить старшему родственнику намеки позорные? Постеснялась бы клеиться к мужчине так открыто. К тому же, с родственными связями.

— Но… мы же… дальние… — выдает едва слышно, выдавливая по букве. — Зару сосватали за троюродного брата.

— Плевать мне, кто такая Зара и за кого ее засватали. Мы — родня, и точка. Выбрось мусор из своей головы немедленно, меня тошнит от твоих намеков, и я обязательно поговорю с матерью на тему твоего воспитания. Ты же девушка невинная, а не шлюха, которая себя предлагает всем подряд. Или я ошибаюсь?

Рамина начинает некрасиво икать от слез и бросается в дом. Терпеть не могу бабьи слезы! Довел сестренку…

Нет,