Грехопадение - Белла Джей
Суровое выражение ее лица говорило о многом, и я лишь предупреждающе поднял бровь, чего оказалось достаточно, чтобы она замолчала и сделала то, что ей было сказано.
— Я пойду возьму несколько вещей из нашей последней коллекции.
— Именно это ты и сделаешь, Мария.
Стук ее каблуков был таким же громким, как и ее враждебность, которая так противоречила развратным взглядам, которые она бросала в мою сторону, когда думала, что моя жена не смотрит. Я также знал других мужей, которые сопровождали своих жен в эту самую комнату и давали Марии чаевые не только за ее модный опыт. Эта женщина была хуже, чем алая буква на шпильках. Элитная шлюха, у которой не было ничего, кроме алчных намерений. Даже сейчас, после того как я поставил ее на место, я готов был поспорить, что она спустит для меня трусики и будет готова к тому, что ее будут долбить, как гребаную надувную куклу.
Прошел еще час. Наблюдать за тем, как Мила примеряет каждое платье, демонстрируя передо мной свои чувственные бедра и сладострастные изгибы, а затем исчезает за этой жалкой занавеской, пока я представлял себе ее обнаженное тело, было временем, проведенным в моем личном аду. Я снова оказался в школе, пытаясь скрыть стояк, который не мог контролировать, когда мимо проносилась девушка в короткой юбке. В данном случае… Мила.
— Что ты думаешь?
Я не хотел поднимать глаза, так как уже держался за последнюю ниточку контроля.
— Святой? Тебе нравится?
Не обращая внимания на боль в паху, я отважился взглянуть на нее. И от увиденного у меня просто перехватило дыхание. Передо мной стояла самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, в малиновом, пышном бархатном платье, драпированном по ее идеальному телосложению. Низкий вырез позволял заглянуть за ее грудь, но не настолько, чтобы я впадал в убийственное бешенство, когда мужчина смотрел на то, что принадлежит мне. Но достаточно. Украшенные бретельки добавляли блеска к общему изысканному платью.
— Мила. — Я вздохнул и встал, подойдя ближе и любуясь каждым контуром ее тела. — Беллиссима.
Ее щеки раскраснелись.
— Ты одобряешь?
— О, более чем одобряю. — Я взял ее за руку и позволил ей кружиться передо мной, при этом расклешенное платье слегка задевало ткань моих брюк. Слегка потянув ее за руку, я притянул ее к себе. — Ты редкая красавица, Мила.
— А ты умеешь красиво говорить.
— Я говорю только правду.
Она погладила меня по плечу.
— Я рада, что тебе нравится платье, потому что я надеялась, — она прикусила губу, — что смогу надеть его в пятницу вечером… когда буду сопровождать мужа на его благотворительный бал.
Словно вода, заливающая огонь, ее слова разрушили момент, и я отступил, отпустив ее и отступив назад.
— Нет. — Мой ответ был прост. — Это не обсуждается. Непонятно?
— Почему нет?
Или, видимо, так оно и было. Я потер затылок и посмотрел куда угодно, только не на нее.
— Потому что я так сказал.
— Я не ребенок, Сэйнт. Потому что я так сказал, ко мне это не относится.
— Что бы я ни сказал, к тебе это относится.
— Почему? — Она положила руки на бедра, в ее лесных глазах светился вызов. — Потому что я твоя жена.
— Именно! — Выплюнул я. — Это заняло у тебя некоторое время, но в конце концов ты все поняла, как я вижу.
— Не говори со мной так, будто я одна из твоих гребаных работников или чертов продавец, который тебя раздражает.
— Ты бросаешь мне вызов при каждом удобном случае, вот что меня раздражает.
— Чушь. Тебе нравится, что я бросаю тебе вызов. — Ее губы разошлись, в глазах сверкнул огонек бунтарства. — Это тебя заводит.
Я подался вперед и схватил ее за подбородок, впиваясь пальцами в ее щеки, ее губы стали пухлыми и сжатыми, идеальными для меня.
— А еще это заставляет мою гребаную кровь кипеть.
— Полагаю, это делает тебя дьяволом со стояком.
Я выдохнул воздух сквозь зубы и прикусил нижнюю губу, переводя взгляд с ее глаз на ее рот и обратно.
— Если бы ты была любой другой женщиной, ты бы испытала на себе всю тяжесть моего гнева.
— Ты имеешь в виду тот день, когда я почувствовала жесткий край твоего ремня, привязанная к твоей кровати, корчась как шлюха, потому что ты отказался удовлетворить меня как свою жену?
Я прижал ее спиной к стене и наклонил голову в сторону, приблизив свое лицо к ее лицу.
— Я должен сорвать с тебя это платье прямо сейчас и заставить твою плоть гореть за такое неуважение ко мне.
— Тогда сделай это, — бросила она. — Сорви с меня это платье и сделай все, что в твоих силах. Я все равно не перестану требовать соблюдения моих прав как твоей жены.
— Ты никогда не хотела быть моей женой, а теперь думаешь, что можешь требовать дерьма?
Она подняла лицо, глаза были темными и решительными.
— Рассматривай это как способ компенсировать то, что ты вынудил меня играть эту роль. Способ компенсировать неудобства, — усмехнулась она, но с ее губ капало искушение, заставившее меня ухватиться за последнюю ниточку контроля.
Черт. Эта женщина точно знала, как разжечь бушующий инферно в животе дьявола. И прямо сейчас этот огонь пылал до самого моего ноющего члена.
Я крепко прижался к ней всем телом, мои итальянские кожаные туфли целовали ее голые пальцы. Достаточно было одного движения бедрами, чтобы она почувствовала, насколько я тверд, и это вызвало тонкое хныканье ее приоткрытых губ. Мне было бы так легко задрать это платье вокруг ее бедер, раздвинуть ей ноги и оттрахать ее по полной программе. Никто и ничто не смогло бы помешать мне заставить ее кричать, пока моя сперма стекает по ее бедрам. И судя по голоду, отразившемуся в ее глазах, именно такого поведения она и ожидала — дикаря, который не просит, а просто берет.
Отвернув ее лицо от своего, я прижался губами к коже под ее ухом и прошептал:
— Хотите поиграть, миссис Руссо? Что ж, я тоже могу.
Когда я отпустил ее пухлые губы и отступил назад, ее грудь быстро поднялась и опустилась.
Я поправил пиджак.
— Ты можешь присоединиться ко мне на благотворительном балу в качестве моей жены. Но ты будешь делать то, что я скажу. Всегда оставаться рядом со мной. Говорить только тогда, когда к тебе обращаются. — Я наслаждался ее видом. — И да, на тебе будет это платье, — ухмыльнулся я, — но под ним ничего не будет.
— Что?
— Ты меня слышала.
Наши взгляды
