Инвестиции в семью (СИ) - Аля Морейно
Я не успела с Владом расписаться, как он уже влез в мою жизнь и начинает там беспардонно командовать. И самое ужасное, что сейчас я ему за это, кажется, благодарна…
Мы стоим возле детского сада и наблюдаем, как группу Жорика выводят из здания на прогулку.
— Я пойду заберу сына, — говорю в надежде по дороге подумать над предложением Розовского.
— Мы ждём, — он коротко отвечает перед тем, как я захлопываю дверь.
Я помню, что Влад торопится. Он сказал, что у него — важная встреча. Колеблюсь. Остаться у себя и запереться в квартире? Или воспользоваться приглашением? Он прав: неплохо было бы взглянуть на наше новое место жительства. В любом случае, не сегодня завтра мы должны будем туда переехать как минимум на год. Можно воспринимать это как новое съёмное жильё.
Воспитательница снова меня отчитывает. На сей раз Жорик поломал в группе какой-то грузовик, решив покататься на нём верхом. Можно подумать, случилась трагедия века. Все игрушки не вечные.
Я вздыхаю и клятвенно заверяю, что куплю им взамен другой. Денег совсем нет. Каждая такая трата больно бьёт по моему дырявому бюджету. Но я ничего не могу сделать с сыном — он слишком активный и подвижный.
Возвращаясь к машине, отчитываю Жорика за неаккуратность и непредусмотрительность. Хотя откуда трёхлетнему ребёнку знать, что можно, а что нельзя делать с игрушками, от чего они развалятся, а какую нагрузку выдержат?
Малыш эмоционально жестикулирует и рассказывает мне, как он весело катался верхом на большом грузовике и как тот поломался. А воспитательница долго кричала на него из-за этого и шлёпнула по попе, назвав невыносимым ребёнком.
Странные методы — бить подопечных вместо того, чтобы следить за детьми и не допускать таких ситуаций. Может, и вправду стоит сменить детский сад? Насколько помню, этот пункт был в устном договоре с Розовским. Вряд ли в платном садике на детей будут повышать голос и поднимать руку.
День ещё не закончился, а я уже зверски устала. Стычку с Васильевым точно не вынесу.
— Я решила поехать к тебе, чтобы избежать скандала, — объявляю о своём решении, когда мы с сыном приближаемся к машине и Влад зачем-то выходит нам навстречу.
Он не торопится садиться в салон и внимательно рассматривает Жорика. Ищет сходство? Трудная задача. Я и сама не понимаю до конца, на кого похож мой сын.
— А что, папаша его совсем не помогает тебе? Как ему удалось отвертеться от алиментов? — задаёт избитый вопрос.
Всех почему-то интересует отец моего ребёнка и наши финансовые взаимоотношения. Как будто мало на земле непорядочных мужчин, которые бросают своих детей.
— Я не подавала, — признаюсь в собственной слабости. — И вообще, у него в свидетельстве вместо отца — прочерк.
— Почему? Вроде бы умная женщина, без пяти минут кандидат наук, а не понимаешь прописных истин. Человек должен нести ответственность за свои поступки.
Ещё нравоучений от Розовского мне сейчас не хватало. Он уже высказал своё мнение относительно моего ребёнка. Так пусть просто сделает вид, что его нет.
— Если ты спрашиваешь о Диме, то он заявил то же, что и ты: что Жорик не может быть от него, — опускаю глаза, рассматривая свежую царапину на туфле. — Тест сделать согласился, но при условии, что я его оплачу, поскольку был уверен в своей правоте. У меня поначалу не было денег, а когда продала украшения, он уехал. Как я должна была его искать?
— Вот мерзавец! — кажется, Влад искренне возмущён. Забавно.
— А чем ты от него отличаешься? — набираюсь смелости и иду в атаку. — Даже тест сделать не захотел. Ещё и развод оформил задним числом. Боялся, что я Жорика на тебя запишу и деньги требовать начну? — поднимаю глаза и смотрю в упор.
Глава 17
Владлен
Режет по живому. Я бы многое отдал, чтобы иметь ребёнка. И Мила была прекрасным кандидатом на роль матери моего наследника или наследницы. Но увы…
Когда у мужчины нет с этим никаких проблем, он об этом даже не задумывается. Он может позволить себе безответственно бросить одного ребёнка и потом родить себе другого. А когда после двух лет постоянных попыток с нулевым результатом твоя жена залетает с первого раза непонятно от кого — это удар ниже пояса или даже хуже.
— Ну ты сравнила. Если бы хоть какая-то вероятность была, что он от меня, то я сделал бы этот тест, конечно же.
— Вообще-то пока ты не получил отрицательный результат, потенциальную вероятность исключать нельзя. Так мы едем? — резко переводит разговор.
Машинально открываю Миле с ребёнком дверь. Молча сажусь на переднее сидение.
Надо купить детское кресло. Так ездить — нарушение. Да и небезопасно.
У всех моих друзей в автомобилях — детские кресла. У некоторых — даже два.
Может, стоило сделать этот чёртов тест?
Даже если бы он оказался отрицательным, то что я теряю? Разве мне будет больнее или обиднее, чем сейчас?
Завожу Милу с ребёнком к себе домой и возвращаюсь на завод. Иностранные гости завершили экскурсию по производственным цехам и должны вот-вот вернуться для продолжения диалога.
— Рита, поручи кому-то купить детское кресло в машину, — говорю сразу, чтобы потом не забыть.
Она, как обычно, вносит моё распоряжение в планшет.
— И пробей мне одного человечка. Дмитрий Майоров, двадцать семь лет. Адрес или хотя бы телефон.
Надо бы побеседовать с этим придурком. Что за ерунда — чтобы у ребёнка в свидетельстве был прочерк? Ладно, не хочет заниматься воспитанием сына. Мало ли, почему он ему не нужен. Но признать отцовство и хоть минимально обеспечивать — обязан.
Придётся мне и это разгребать.
Встреча с иностранцами затягивается, но заканчивается успешно. Всегда хочется большего, но по основным пунктам мы находим компромисс, и это радует.
Утром, как и обещал, отправляюсь в университет. Рите удалось выяснить, что дело на Милу не заводили. Оказалось, всё произошедшее с ней было банальной постановкой с целью шантажа.
Заказчика называть поначалу не захотели, но когда мы припугнули внутренним расследованием, подельники сдали Васильева с потрохами. Я хоть и не дед, но команда юристов мне досталась от него по наследству. Вряд ли у кого-то в здравом уме появится желание связываться с ними из-за ерунды, когда рыло стопроцентно в пушку.
Профессор делает
