Опекун - Виктория Лукьянова
– Так о чем?
Мия на миг нахмурилась, но ослепительная улыбка от этого не дрогнула. Лишь тень проскользнула в дивных глазах. Несмотря ни на что я все еще считал ее красивой, своевольной и чужой.
– Вот об этом.
Я взглянул на руки, опустившиеся на округлый живот. И что она опять задумала?
– Слушай, ты тут уже сама.
Мия заразительно расхохоталась.
– Расслабься, Ян. Я в няньки тебя нанимать не собираюсь.
Вот теперь я узнавала свою Мию. Ту самую девчонку из нашего общего прошлого.
– Тогда что тебе нужно.
– Опять грубишь?
– Даже не начинал. Так что поторопись.
Мия фыркнула, исказив улыбку. Моя Мия вернулась. Мираж развеялся, оставляя за собой горький след и вкус металла на языке.
– Слышала, что ты решил поступать.
– Я не отказывался от продолжения учебы.
– Но ты планировал отправиться в армию.
Я пожал плечами.
– Если не поступлю.
– Но ты поступил!
– Мия, что тебе нужно.
Она покачала головой, явно недовольная тем, как нетерпелив был я. Да я, черт побери, убраться отсюда хотел, а не разводить с ней беседы ни о чем. К сожалению, Мия этот факт понимала и игнорировала.
– Ладно, не вредничай. Я просто рада за тебя и хочу кое о чем попросить.
Я напрягся, вслушиваясь в каждое слово, которое произносила Мия. Что ей опять понадобилось от меня? Напряжение нервировало.
– Присядешь? – Она тем временем затягивала наш разговор, указывая на кресло.
– Постою. Поторопись.
Мия вновь фыркнула, но сама села, продолжая поглаживать живот. Казалось, ей доставляло особое удовольствие касаться выпуклой округлости своего тела, когда меня это неимоверно бесило.
– Я хочу поговорить о твоем будущем.
– Может, тебе стоит подумать о своем? – парировал я, чувствуя, как злость разрасталась черной паутиной.
– Ян!
– Ладно, говори.
Я знал, что Мия строила планы на свое будущее. Она хотела продолжить заниматься фотографией, работая над техникой и получая новый опыт. Дмитрий от жены не требовал ничего. Лишь давал всё, что она желала. А вот в мою жизнь Мия то и дело пыталась сунуть свой длинный нос.
– Дима еще поговорит с тобой на эту тему, – Мия будто читала мои мысли, – но я хотела его опередить. Объяснить, почему мы планируем предложить именно это.
Я выдохнул. Она раздражала.
– После учебы мы бы хотели, чтобы ты присоединился к компании Димы. Для тебя всегда будет хорошее место.
– Мия…
– Просто дослушай! – отрезала она, взмахнув рукой. – Армия, служба. Ян, это не для тебя. У тебя может быть отличное будущее, просто прими нашу помощь. В компании ты сможешь достичь намного больше, чем на службе.
– Не веришь в меня?
– Верю! И знаю, чего ты достоин.
– И чего?
Мия замолчала, а у меня в горле комок собрался.
– Лучшего. Ты же мой брат.
Комок полный горечи и металла рухнул в желудок. Брат. Для нее я всегда был мальчишкой или братом.
– Я подумаю, – с трудом выдавил слова. – И буду говорить об этом только с Дмитрием.
Мия выдохнула, а у меня в груди невидимой рукой сдавило легкие. Дышать становилось трудно.
– Конечно- конечно! Я больше не лезу, – взмахнув руками, пролепетала Мия, явно удовлетворенная моим ответом.
– Всё?
Она вздрогнула и отрицательно покачала головой. Я злился и задыхался. Боль резала ножом, распарывая внутренности.
– Есть еще одна маленькая просьба, – прошептала Мия, положив руки на живот. – Я хочу, чтоб у моей малышки был самый замечательный дядя.
Выстрел, который убивает. Мия знала, что я не смогу отказать, даже если в ее словах не было настоящей правды.
Для Эрики я никогда не был дядей. Лишь человек, на плечи которого в итоге рухнул весь мир».
Я слишком погружен в свои мысли, чтобы отреагировать немедленно.
Автомобиль скользит по асфальту плавно, но резко начинает тормозить. Меня дергает сначала по инерции вперед, потом назад, а после, тряхнув, впечатывает в дверь.
Перед глазами кружат звезды.
Я не сразу понимаю, что произошло. Мы возвращались из офиса в мой дом, где меня ожидала Эрика, появившаяся там без предупреждения. Я понимал, почему она приехала. И понимал, что выгнать ее из дома не мог, но и позволить ждать себя долго тоже. Нам нужно договорить, довести прошлый разговор до конца. И лишь потом позволять чувствам взять верх над разумом. Поэтому я и рванул из офиса, намереваясь как можно скорее увидеть Эрику, наплевав на дела. Подождут. Самое важное уже решено, остались детали, которые могут урегулировать и помощники. Несколько часов, которые я хочу посвятить Эрике, стоят того, чтобы рискнуть.
Поэтому резкое торможение и последующий удар для меня являются шоком. Кажется, что сквозь гул, нарастающий в голове, я слышу и иные звуки. Скрежет металла, голоса.
Жмурюсь, пытаясь ясно мыслить и успокоить разбушевавшуюся кровь. До меня наконец-то долетают фразы водителя.
Мы попали в аварию. Кто-то совершил запрещенный маневр перед нами, создав опасную ситуацию, но кое-кто не успел отреагировать, и нас припечатало с двух сторон. Отвратительно, но не смертельно. Есть лишь один минус – мне досталось. Голова гудит, челюсть ноет. Тянет плечо.
– Вы как? Вызвать скорую? Сообщить нашим?
Вопросы наваливаются на меня оглушающей волной. Реагирую с некоторой заторможенностью.
– Действуй по инструкции, – то немногое, что мне удается произнести, не сжав челюсти от боли. Будет синяк, и я надеюсь, что им и обойдется, и ничего не сломано. Но все же отказаться от помощи не могу, даже тогда, когда понимаю, что Эрике все-таки придется меня подождать.
Глава 25
Я глажу страницы, мысленно погружаясь в то время, когда до них касалась моя мама. Она любила этот фотоальбом, впрочем, как и все остальные. У меня хранятся десятки подобных альбомов, но именно такой, наверное, единственный. Ведь здесь среди снимков мамы я нахожу Яна. Совсем мальчишка, который растет фотографией за фотографией, и везде он на вторых ролях. Ему не нравится позировать на камеру, но мама упивается вниманием и счастлива по-настоящему.
Сожалею, что у меня так мало вот именно таких снимков. Есть что-то со временем ее школьной жизни, но не так много, остальное уже из той части, когда она стала замужней женщиной. Мама увлекалась фотографией, став со временем тем, кто делает снимки, а не позирует перед объективом. Ее хобби могло стать успешной карьерой, если бы жизнь не оборвалась так резко.
Горечь скапливается в горле, и я закрываю альбом. Как бы сильно я ни хотела просмотреть каждый снимок, запоминая детали и эмоции, я не могу позволить себе
