Личная помощница для мажора - Кира Рысь

- Давайте выпьем! – сказала Кристина, подвинула к нам поднос, взяла два бокала для себя и Олега, а остальные расхватали мы.

Чуть позже, порядком устав, мы решили доиграть в игру и направиться спать.

- Что-то я себя как-то… Хм. Странно чувствую, - сказал вдруг Олег. Мы все обеспокоенно уставились на него. – Устал, видимо.

- Может уже стоит пойти спать, мой хороший? – спросила Елена Борисовна. – Мы сейчас тоже идем уже.

Олег помолчал. Мне показалось, что он стал несколько бледным. Наверное, и в правду устал.

- Пойдем, я провожу тебя, сладкий, - сказала Кристина, живо вскакивая с дивана и беря Олега за руку.

Она повела его наверх, и мы как-то растерянно пронаблюдав за ними, решили, что нам всем тоже пора идти спать.

На этом этапе и началась весьма неприятная часть сегодняшнего вечера. Елена Борисовна уже ушла спать, да и Серега уже клевал носом, а я вообще чуть не выключалась прямо на диване.

Я медленно поднялась наверх. Ноги меня еле держали, а голова неплохо так покруживалась. Единственной моей мечтой было сейчас упасть в кровать и заснуть. В коридоре было темно. Многие, должно быть, уже спали.

Приблизившись к своей комнате, я нахмурилась. Характерные для занятия страстными утехами звуки шли прямо оттуда. Из моей комнаты…

Я на шаг отошла от двери и, прищурившись, огляделась – нет, не ошиблась. Комната точно моя... Может, эти звуки и не оттуда вовсе?

Я растерянно потопталась возле двери. Нет, я четко слышала женские стоны, и голос мне очень напоминал Кристину.

И что всё это, черт подери, значит? Меня окутал самый настоящий гнев. Я резко нажала на дверную ручку и ворвалась в комнату. Кристина, полностью раздетая, скакала на несчастном, каком-то совсем неподвижно распластанном на кровати Маковецком, даже, как мне показалось, не полностью раздевшимся. Скакала она, как всадница на лошади, тряся своими телесами и распространяя такие стоны, что я побоялась оглохнуть. Кружевной лифчик её валялся на прикроватной тумбе на моем очешнике, а трусики прилетели аж на мой рюкзак.

Я в ужасе закрыла дверь и отпрянула к стене.

- Какой ужас… - я дрожащей рукой прикрыла рот, все ещё глядя на дверь. – Почему, чёрт возьми, в моей комнате?... А мои вещи! Вот же блин!..

Глаза защипало, и слёзы ручьями полились по щекам. Я больше не могла слушать эти отвратительные стоны, поэтому поскорее поднялась на ноги и направилась в единственную комнату, куда могла пойти спать – к брату.

*** - Кать, это просто нереальная жесть, - сказал Серега. – Слушай, ну пойдём, я им скажу как бы, что это не дело…

Я отмахнулась. Всхлипнула, вытерла слёзы и снова обхватила колени руками.

- Ерунда. Не стоит, - отозвалась я. – Толку не будет – только скандал очередной.

Мы замолчали. Серега сидел на краю диванчика, который застелил для себя, оставив мне кровать, и водил глазами по полу. Наконец, он почесал взъерошенный затылок и сказал:

- Та ещё поездочка.

- То ли ещё будет, - снова всхлипнула я.

Как и в своей комнате, я сидела под окном прямо на полу. Мне было так больно и неприятно, что хуже просто не выдумаешь.

- Слушай, давай, я тебе чайку принесу, а? Чего-то ты совсем расклеилась.

Я улыбнулась.

- Спасибо, Сереж, - прошептала я. – Если тебе не сложно…

Серега улыбнулся, затем сел на пол рядом со мной и крепко обнял. Я обняла его в ответ. Мне так не хватало этой поддержки. От этого братского сочувствия я, признаться, чуть не заплакала ещё сильнее. Сережа ушел, и я осталась в его комнате совсем одна. Увидев дорожную сумку брата, я ещё острее ощутила чувство стыда за то, что притащила его в этот гадюшник.

А ещё вспомнила, как мама помогала собирать эту сумку брату, и еще больше захотела домой.

Сережка пришел минут через двадцать. Зашел и закрыл дверь.

- Так хорошо, когда там никого нет, - сказал он, протягивая мне большую чашку с имбирным чаем.

Запах был восхитительный, а вкус ещё лучше. Я согрелась, и мне сразу стало лучше. С Сережкой мы болтали ещё где-то полчаса, прежде чем, наконец, решили улечься. Я засыпала, а в голове у меня крутились мутные обрывки мыслей – мне было жалко очечник, рюкзак надо было вообще теперь сдавать в химчистку, но главное: Маковецкий, ты-то за что так со мной?….

* * *

Голова болела так, словно бы по ней всю ночь били молотом. Вроде, не так много выпил, да и спать рано пошёл… Черт, ничего не помню… Кристина все на руке висела, когда в комнату вела, а потом всё – как отрезало.

Я нахмурился, потер лоб и попытался понять, что вообще происходит – перед глазами всё плыло и расплывалось. Спал я, судя по всему в одежде. Потрясающе. И когда это я успел докатиться до такого?

Я сел на кровати и размял шею. Сухость выжгла горло до хрипа, а руки вообще едва шевелились. Повернув голову, я надеялся найти в своей тумбе Ибупрофен, но то, что увидел, заставило меня резко встать.

Катькин очечник на тумбе, а на нём кружевной лифчик Кристины. Что за хрень? Повернув голову, я увидел кружевные трусики Кристины на Катином рюкзаке и, наконец, придя в себя, понял, что нахожусь не в своей комнате, а в комнате Соколовой. Повернувшись в сторону кровати, увидел Кристину, которая мило улыбалась, прикрываясь простыней.

- Доброе утро, милый, - сказала она елейным голоском. – Ну как тебе наша ночь?

- Кристина, ты знаешь, что мы сейчас не в своей, черт тебя подери, комнате находимся? – рявкнул я так, что она мгновенно вытянулась по струнке. – Что ты здесь устроила? Я не помню никакой ночи с тобой, я собирался пойти спать после того, как…

Я замолчал, начиная осознавать кое-что.

Кристина пожала хрупкими плечиками.

- Собирался пойти спать, да, а потом мы с тобой… Хм, ну страсть захватила – что в первый раз что ли?

- В Катиной комнате, да? – поправляя рубашку и складывая руки на груди, спросил я.

Раздражение росло всё больше, но чувство вины перед Катей росло ещё быстрее. Что она могла тут увидеть, когда пришла к себе, ума не приложу.

Я почувствовал себя, мягко говоря, нехорошо – надо срочно найти её