Если бы - Оксана Фокс
Вывеска салона-тату мигнула и погасла. Снова мигнула.
Лина медлила всего секунду. Обхватила руками бока и толкнула дверь.
Глава 17
На пороге квартиры Лина задержалась. Пристроила на плечах рюкзак с остатками имущества, занимавшего некогда два чемодана. Перекинула за спину громоздкий планшет и оставила ключи под ковриком.
В дверях подъезда она налетела на соседку, едва не столкнув с собакой с крыльца.
– Ох, извините, миссис Бэнкс, – Лина подняла выбитые свёртки.
– Привет, голуба. Все, торопишься? В колледж? – старая леди приняла пакеты, извлекла из кармана оранжевой парки сигареты.
– Да, миссис Бэнкс.
– А я вот покупками занялась. Сестра с племянником будут на Рождество. Приходи и ты. Джейкоб, хоть и оболтус редкий, но учёный вроде тебя, долбит книжки как дятел, – крепко затягиваясь, соседка рассмеялась: – Найдёте о чем поворковать в вашем-то возрасте.
– Спасибо, миссис Бэнкс, я…
Лина сглотнула, развернулась и бегом слетела с лестницы. Женщина недоуменно осталась стоять на крыльце.
На лекциях не удавалось сосредоточиться. Взгляд цеплялся за набитый доверху рюкзак. Он торчал под каждым сидением в каждой аудитории и будто тикал как бомба с часовым механизмом. Мысли прыгали испуганными белками. Лине не удавалось поймать ни одну. Она ничего не придумала, когда удивительно быстро занятия подошли к концу.
Куда дальше?
Ножки мольбертов проскрипели по паркету. Последние студенты покинули аудиторию, а Лина всё бессмысленно смотрела в окно, едва замечая серые ветви платана, подсвеченные бледным солнцем. Заурчавший живот вывел из оцепенения. Она встряхнулась и поплелась в компьютерный зал.
Лина открыла поисковую страницу, пробежала пальцами по клавиатуре, вбивая: «самое дешёвое жилье в Нью-Йорке». Спустя полтора часа она затолкнула планшет в щель между шкафами и сунула в карман распечатку адресов и карту Бронкса.
О «неблагополучном боро», примыкающем к острову Манхэттен со стороны реки Гарлем, Лина слышала ещё в Москве. Желание составить собственное мнение не возникло; не заманил туда и один из лучших в мире зоопарков. Теперь путь лежал в юго-восточную часть округа, омываемую Ист-Ривер, где если верить "Гуглу": сдаются комнаты за десять долларов в сутки.
Землю под доками, полулегальными мастерскими и оптовыми базами городские власти давно пытались выкупить у владельцев, чьи бизнес амбиции простирались далеко за рамки закона. Но дело затягивалось, из года в год повисало в бюрократических инстанциях и судах; а пока конфликт решался, муниципальные службы оставили спорный участок на произвол: прекратили ремонтировать дороги, вывозить мусор и обслуживать канализации. Район обходили стороной туристы и местные. Его боялись. Территорию беззакония, избегаемую белыми, называли: "Свалка".
Ногти оставляли в ладонях вмятины. Лина крепко стискивала кулаки и неотрывно глядела в табличку со станциями. Но буквы не складывались во что-либо другое. Впервые за знакомство с Нью-Йоркской подземкой она хотела перепутать маршрут.
Металлический голос динамика объявил остановку. Люди потолкались в дверях и покинули вагон. По мере приближения к Хантс-Пойнт авеню пассажиров оставалось всё меньше. Трое рослых мексиканцев лениво раскачивались на поручнях и громко спорили на испанском. Закинув грязный ботинок на пустое сидение, юный азиат часто шмыгал носом, мрачно уткнувшись в телефон. Немытая копна путаных дредов торчала из полосатого растаманского берета. И только скуластое лицо кондуктора, под металлической оправой очков, удерживало Лину сойти с поезда раньше времени.
Длинные волосы не желали прятаться. Потребовалось усилие запихнуть их под чёрную вязаную шапку и натянуть её до бровей. Закинув рюкзак на плечо, Лина глянула в карту и побрела по коридору с заплесневелым кафелем. Оборванные музыканты выжимали из расстроенных гитар отрывистые звуки. Лина прошла турникеты, и вышла из метро в серую дымку.
Закатное солнце окрасило ржавчиной улицы с пятиэтажными домами гротескно мрачными под дешёвой рождественской мишурой, сползавшей с козырьков подъездов к столбам. Лина читала указатели и твердила про себя адрес. Она надеялась, что сходит за подростка, у которого нечем поживиться: тонкая куртка, мешковатые джинсы, черные ботинки и рюкзак – ничего примечательного. Она растворилась на фоне темных фасадов.
Наученная опытом блужданий по Гарлему, Лина ни разу не запуталась и не сбилась. Она отыскала нужный дом, и так же быстро зашагала прочь. Комнату уже сдали. Не дав себе времени испугаться, Лина обходила выписанные на бумагу адреса, минуя стороной компании подростков и скопление мопедов перед забегаловками. Она почувствовала себя увереннее и немного расслабилась, озираясь по сторонам.
Ничем не примечательный трудовой район. Разве что, более сумрачный и не такой колоритный как Гарлем. Но двигаясь и дальше в сторону Ист-Ривер, вдыхая отчётливый запах гнилой тины и канализации, Лина теряла уверенность.
По ухабистым дорогам проезжало все меньше автомобилей. Дома мельчали, перемежались складами с затёртыми вывесками, разбитыми окнами и обрисованными стенами. На тротуарах появлялся мусор и бездомные коты. Лина ускорила шаг, перебежками добралась к новому адресу. Она задыхалась от боли в груди и напряжения. Страх сковывал соразмерно обступающей темноте.
Лина безуспешно обзвонила владельцев остатка квартир, бросила трубку облезлого телефонного автомата и вышла к остановке. Работники мясной оптовой базы, занимавшей сто акров между Фуд-Сэнтрал-роуд и Халлек-стрит, дожидались автобус. Лина стала последней в очередь.
Отражаясь запотелыми окнами, сутулые женщины и мужчины глядели в ноги. К серым атрофированным лицам словно приложили одинаковую кальку, отпечатав вариации бездумной усталости. Грубые конечности болтались вдоль тел или прижимали к бокам свёртки. Воспаленные ладони с въевшейся под ногтями грязью мало походили на руки, скорее на изношенные орудия труда. Молчаливые силуэты не двигались, мерно покачивались на сидениях в шлейфе аммиака и ацетона. И только кислый запах пота напоминал, что они живы.
Лина стиснула ручку сидения, как и все в салоне, она смотрела вниз.
Дверь ещё не успела разъехаться, а Лина уже выпрыгнула из автобуса. Хмурый вечер дохнул холодом и она с облегчением потянула носом холодный воздух. Но удаляясь от оборванных переулков туда, где дома боязливо жались друг к другу в немом страхе пред провалами обгорелых зданий, хранящих запах пожара – Лина пожалела, что осталась одна.
В густо разрисованном матерными надписями пятиэтажном доме горело всего три окна. Она не нашла кнопки звонка и постучала в дверь. Злобный голос зашёлся в отрывистой брани. Лина отчётливо разобрала только слово: "pistola". Не помня себя, она ввыбежала из грязного подъезда, нестерпимо разившего мочой и бросилась в тень деревьев. Мятый лист в руке заходил ходуном. Лина едва разобрала очередной адрес. Последний.
Целые фонари больше не встречались – исчезли вместе с прохожими. Вдоль обочин то тут,
