Отпуск с осложнениями - Лина Манило
– Катрин, всё будет хорошо, – шепчу ей в волосы и целую макушку.
– Обещаешь? – во взгляде страх, так ей не свойственный, а я киваю.
Глава 29 Катя
В комнату стремительной походкой входит высокая женщина, а следом ещё более высокий мужчина. У него намечается лысина, а у меня, кажется, инфаркт. Места в кухне становится катастрофически мало, а единственное, что мне хочется: выпрыгнуть в окно.
– Мама, папа, – говорит Вадим и натягивает на лицо приветливую улыбку. – Какими судьбами? Ещё и так поздно.
В его хриплом голосе сквозит неприкрытая ирония, а я закусываю губу. Женщина тем временем обводит взглядом комнату, упирает руки в бока и, мазнув по мне равнодушным взглядом, фокусирует всё своё внимание на Вадиме. Он же стоит, сложив руки на груди, и держится рядом. А мне… мне определённо нравится, что он не оставляет меня одну.
Да что там говорить, мне сам Вадим нравится. Весь целиком и полностью.
– Значит, пока ты веселишься, мать там с ума сходит! – тон обвинительный, а я ёрзаю на столешнице, чувствуя себя чужой. И виноватой почему-то.
Хоть одеться успела и на том спасибо. Вадим молчит, а я чувствую, как горят мои щёки после слов его матери. «Пока ты тут веселишься». Ежу понятно, о чём она подумала и оказалась, в сущности, права. Мы чуть было не увлеклись настолько, чтобы перейти незримую черту, за которой всё уже не будет по-прежнему.
Мы чуть было не переспали, и я краснею ещё больше от осознания, как страстно этого хотела. А сейчас на меня будто бы ведро ледяной воды вылили. Приходится сидеть с невозмутимым видом, болтать в воздухе ногами, потому что нервное напряжение достигло критической точки, ещё упаду.
– Вы зачем приехали? – спрашивает Вадим устало, а мать его хмурится, снова обводя комнату взглядом. То ли грязь ищет, то ли пытается справиться с эмоциями.
Машинально отмечаю, как Вадим похож на неё, а вот его сестра – на папу.
– Я целый день пыталась до тебя дозвониться! – наращивает амплитуду голоса. – Чуть с ума не сошла от волнения, а ты даже ни разу о матери не вспомнил! Уехал в деревню и думаешь, что спрятался.
Я всё-таки спрыгиваю на пол, не зная, как себя вести. На меня упорно не обращают внимания, будто я пустое место, и это дико неприятно. Мне не нужны пироги и почести, но и элементарная вежливость не помешает. Доброе слово – оно, как известно, и кошке приятно.
– Вадим, я пойду, – говорю тихо, а он цокает языком, ставя рукой преграду.
– Со мной всё хорошо, – голос Вадима уставший, но он улыбается. – Не надо было ехать.
– Забыла посоветоваться, – хмыкает его мама, а папа выходит молча из комнаты. Вот бы и мне так же слинять тихонечко. – Ты мой сын, и я имею право волноваться. Вы, дети, меня в гроб загнать решили, наверное.
– Мама, откуда у тебя эти фантазии?
– От верблюда! Одна, значит, разводится, второй в деревню сбежал, будто за ним свора собак гонится. И всё это за моей спиной, всё это делается так, будто мать ничего для вас не значит.
Вадим вздыхает, а мама наконец-то удостаивает меня пристальным взглядом:
– Елена Павловна, – представляется, а я откашливаюсь, пытаясь совладать с голосом.
– Катя, – хриплю и улыбаюсь, хотя совсем не чувствую лица.
– Очень приятно, – натянутая улыбка в ответ, лучше любых слов показывающая, что ничего приятного для Елены Павловны на самом деле нет. – Но мне кажется, уже поздно, а у нас тут семейный разговор.
Всё, хватит. С меня достаточно.
– Мама! – нервничает Вадим, а Елена Павловна, как ни в чём не бывало, присаживается за стол.
Ждёт, наверное, когда я уйду, потому использую паузу, чтобы всё-таки сбежать. Я не хочу здесь оставаться, не хочу чувствовать себя кем-то вроде червяка, а именно настолько ничтожной я себя ощутила под взглядом этой красивой и бесспорно замечательной женщины.
– Мне, правда, надо домой, – рвусь вперёд, отталкивая от себя руку Вадима, и несусь к выходу. – Спокойной ночи, Елена Павловна!
Пусть общаются о своих семейных делах, мне там места нет.
Выбегаю из комнаты под громкий окрик Вадима. Хочу поскорее оказаться на безопасной территории, . В коридоре сталкиваюсь с отцом Вадима, он отходит в сторону, давая мне проход, и, буркнув что-то на прощание, я покидаю дом.
На столике в беседке так и белеют наши чашки, а я ловлю за хвост мысль, что снова опозорилась. Ведь по глазам Елены Павловны так отчётливо читалось всё, что она думает о новой подружке сына.
Вбежав в дом, я замечаю бабулю, которая чем-то шуршит на кухне, громко болтая сама с собой.
– Бабуля, почему не спишь?
Мой голос на удивление твёрдый и совсем не дрожит, хотя внутри всё и сотрясается.
– Катюша, – улыбается, повернувшись ко мне лицом, и ласково похлопывает по спинке стула. – Хорошо погуляла?
– Отлично, – вру, всей душой надеясь, что бабуля ни о чём не догадается. – Так почему не спишь?
– Ох, старая я уже, поздно ложусь, рано встаю. Или вовсе порой не сплю, – вздыхает и поправляет платок, накинутый на плечи. – Давай, Катюша, чайку попьём, липового. Раз уж обе не спим.
Кто ж может отказаться от бабушкиного липового чая? Потому без лишних разговоров присаживаюсь за стол, а бабуля расставляет на белой скатерти в синенький цветочек всё необходимое для чаепития.
– Кролики в порядке? – интересуюсь, когда бабуля садится напротив.
– О, Вадим настоящий профессионал и человек хороший. Ни копейки с меня не взял, представляешь?
Бабушка восторженно всплёскивает ладонями, а я прячу улыбку в чашке с чаем.
– Он, кстати, о тебе много спрашивал, – понижает голос до шёпота, а я настораживаюсь. – Мне кажется, ты ему нравишься.
Она смеётся, как девчонка, а я подпираю подбородок кулаком.
– Он
