Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина
– Согласна остаться глупой бабой, если это избавит меня от унижения изображать страсть к такому, как ты.
– Изображать? – выгнул брови он. – Не думаю, что тебе пришлось бы притворяться.
– Вот и не думай. Оказывается, это иногда очень вредно.
– Ты так уверена, что я никакой в постели? – не унимался Богомолов, явно задетый моими словами. – Видимо, неудачный интимный опыт сказывается, да, Вася? Ничего, я смогу заменить плохие впечатления хорошими, тебе стоит только попросить. Правда, после сегодняшнего просить придется долго, активно и на коленях.
– В твоих мечтах, Стас, – бросила я, не став сдерживать гримасу отвращения.
– Посмотрим, Вася, – усмехнулся он.
– Не боишься, что я все расскажу Дубравину?
– И кому он поверит? – фыркнул Богомолов. – Лучшему другу, который не раз вытаскивал его из дерьма, или неверной жене, пытающейся помешать его карьере?
С этими словами Стас вышел из кабинета, оставив меня наедине с гнетущими мыслями и ужасным настроением.
Надо отдать Богомолову должное, он всегда умел впечатлять и привлекать внимание. Только мне никогда не приходилось сталкиваться с плохой стороной Стаса: то ли он так умело ее скрывал, то ли я, ослепленная любовью к Дубравину, совершенно перестала разбираться в людях.
Времени на то, чтобы долго предаваться тоске, у меня не было. В ушах все еще звенели отголоски фраз Богомолова, когда я вызвала Ромашкину.
Помощница пришла с гораздо меньшим энтузиазмом, чем до этого.
– Почему без заявления? – спросила я.
– К-какого заявления? – замялась на пороге она.
– Аня, не заставляй меня окончательно разочаровываться в твоих умственных способностях, – без тени юмора сказала я. – Об увольнении, конечно же.
– Василиса Дмитриевна, – заломила руки девушка. – Вы понимаете, ну я же… А он…
– Даю тебе пять минут, чтобы написать его по собственному желанию. Если не успеешь, уволю по статье.
– Василиса Дмитриевна, – расплакалась Ромашкина. – Я не виновата, он сам…
– Время пошло, – резко прервала ее стенания я, не чувствуя и капли жалости. – Мы с тобой, Аня, проработали достаточный срок, чтобы ты могла понять: предательства я не прощаю.
Вот так моя помощница, которую я считала большой удачей, стала бывшей. По-хорошему стоило и половину охранников уволить, но такие резкие телодвижения могли оставить меня без штата.
Делами заниматься я не могла, промаялась несколько часов в офисе и сдалась. Былое доверие к работникам фонда было утрачено, а как работать в такой атмосфере, когда каждый второй готов предать, я не знала.
Я долго крутила телефон в руках, так и не придумав, кому стоит позвонить, а потом решение пришло само.
– Кактусик? – прогудел Акулов, не скрывая собственного удивления.
– Мне нужна помощь, – с места в карьер бросилась я и тут же выложила все, что здесь недавно произошло.
Эффект «случайного попутчика» был все еще силен и заставлял меня присесть на уши Акулову. Что удивительно, я могла позвонить Марго или найти в своей записной книжке того, чья помощь точно пригодилась бы. Вместо этого обратилась к тому, кто воспринимал меня бесполезным придатком к успешной подруге.
Чудеса?
Нет, просто этот мужчина успел продемонстрировать силу, спокойствие и надежность. Этих качеств мне сейчас ужасно не хватало, вот я и восполняла дефицит, как могла.
– Встретимся через час, – по-деловому скупо ответил Сергей, как только я закончила изливать душу.– Адрес я пришлю.
ГЛАВА 10
Дубравин
– Если ты продолжишь отмалчиваться на вопросы этих тошнотиков, то опять продуешь контракт, – зашипела Загорская ему на ухо, отчего Иннокентий поморщился. – Я не могу вести переговоры одна!
Кеша заставил себя вынырнуть из собственных мрачных мыслей. В одном девушка оказалась права: он непозволительно отвлекался на размышления о Василисе. Его предательница-жена не достойна была этого, Кеша уже пытался выбросить ее из головы, но у него не получалось.
Перспективы спустить карьеру в унитаз из-за семейных проблем не воодушевляли. Поэтому волевым решением Иннокентий заставил себя вникнуть в разговор и попытаться расположить к себе финнов.
После того как получил подтверждение тварьей натуры жены, Дубравин хотел одного: напиться, забыться и сдохнуть. Не столь важно, в какой последовательности, главное, чтобы перестать видеть на внутренней стороне век картинки оголенной Василисы с другим… Но они, казалось, намертво врезались в память Кеши: ни вытравить из себя, ни смириться.
Дубравин не жаловал алкоголь, он слишком боялся повторной потери контроля над собственной жизнью, чтобы рисковать. Особенно в свете случившегося в прошлом.
Но тупая надоедливая боль в груди не давала толком дышать, поэтому Кеша загрузил в багажник авто бухло и приготовился спрятаться от мира на несколько суток. Может, даже недель. Пока водитель вез его в особняк, Дубравин даже стал присматривать тихое местечко в каком-то элитном Мухосранске, чтобы поменьше людей вокруг, чтобы никто не достал и не поломал его планов.
Правда, ничего не вышло.
Финны согласились еще раз встретиться с ним. Лично.
Пришлось лететь за бугор. Для переговоров.
Грандиозная пьянка откладывалась на неопределенный срок. Дубравин успел пожалеть, что вовремя не купил бункер и не избавился от телефона. Работа не дремала, жизнь мчала вперед, предвыборная гонка продолжалась, и всему миру было совершенно наплевать на личные драмы.
– Ты слишком многое на себя берешь, Инга, – сказал как отрезал Дубравин, когда они согласовали с финнами некоторые пункты нового договора и решили сделать перерыв. – Тебя никто не просит вести переговоры, потому что ума не хватит на это.
– Так, да? – скривилась она. – Так зачем же ты меня сюда позвал?
Они спустились в кафе при офисе и заказали кофе. Хотя Дубравину нестерпимо хотелось послать все: финнов, Ингу, предвыборную гонку, – он продолжал держаться за работу. За то, что никогда еще его не подводило. За то, куда стоило
