Стрекоза и Муравей (СИ) - Становая Светлана

— Хочешь сказать, что я хуже Ксении?

— Хочешь сказать, ты лучше? Чем?

— Всем! И, вообще, ты мать, ты должна меня поддерживать.

— Как тебя поддерживать, если ты не хочешь бороться за своё счастье?

— Да как за него бороться? Ты знаешь? Я нет.

— Для начала надо расстроить им сегодняшний вечер, а дальше посмотрим, — решила мама. — Лилька, где они? Потеряли!

Лиля ломанулась было на аллею, но мама придержала её за руку. Прижала палец к губам, призывая сохранять тишину, осторожно огляделась по сторонам.

Юра и Ксения стояли возле карусели, разговаривали.

— Доча, у мамы есть план, — зашептала мама Лиле в ухо. — Но надо как-то Юру отвлечь, чтобы не мешался. Давай за мной, вон к той будке, только тихо, чтобы как мышка!

Перебежками, от дерева к дереву, пригибаясь за кустами, они пробрались к будке с противоположной от Юры и Ксении стороны. Мама дёрнула за ручку, дверь будки на удивление легко открылась. В неровном вечернем свете Лиля увидела какие-то рычаги, кнопки, провода, синий халат, сиротливо висящий на спинке колченого стула. Из кармана халата торчала яркая косынка. Сбоку у стены притулился облезлый табурет, на нём бокал, пластиковая белая миска, дешёвые очки от солнца, потрёпанная книга с торчащей из неё салфеткой вместо закладки.

Тонкие металлические стены хорошо пропускали звук, было слышно каждое слово.

— Иногда, вечером, хочется выйти на улицу и гулять долго-долго, — говорила Ксения. — Ты любишь гулять, когда стемнеет?

Мама притянула к себе голову Лили, шепнула:

— Уже на ты перешли. Сейчас нагуляются и к ней. Что я тебе говорила?

— Люблю, — ответил он. — Хотя получается редко, обычно я работаю допоздна, устану, какие прогулки.

— Это потому что компании нет, — тихо засмеялась Ксения. — Я вообще-то трусиха, одной ночью в городе страшно, хоть и ужасно романтично.

У Юры опять зазвонил телефон. Видимо, разговор был строго конфиденциальный, потому что он извинился и отошёл в сторону.

— Наш выход, — решила мама и вытащила Лилю из будки. — Лиля, ползи на клумбу и не высовывайся.

Лиля послушно, на четвереньках, поползла в сторону.

— Да не туда, там светло, в другую сторону, — прошипела мама, разворачивая Лилю и подталкивая под попу в сторону альпийской горки.

Джинсы на коленях промокли от вечерней росы, руки давно были грязные, спину щекотала сухая хвоя, которая насыпалась под одежду, пока они спорили под высокой толстой пихтой. Лиля хихикнула и проворно переместилась в указанном направлении. Свою маму она знала почти тридцать лет и была уверенна, что плохого она не посоветует.

Мама вышла из будки, на ходу оправляя синий халат. Блондинистую голову украшала пёстрая косынка.

— Девушка, прокатиться желаете? Садитесь, последний сеанс у нас бесплатно, — деловито сказала мама Ксении.

— Разве ещё есть сеансы? Я думала, вы давно закрылись, — удивилась Ксения.

— Отключила раньше, желающих не было, — уверенно заявила мама. — А вообще сегодня мы работаем до последнего клиента.

У Ксении от удивления округлились глаза:

— Первый раз о подобном слышу. Правда бесплатно?

— Только один день, сегодня. У входа плакат висит, акция в честь дня космонавта, разве не видели?

— День космонавта в апреле, — с сомнением в голосе сказала Ксения. — Не было там никакого плаката, я бы заметила.

— Значит, уже сняли, — уверенно сказала мама. — Акции у нас несколько раз за сезон, следите за новостями. В апреле аттракционы закрыты, вот и проводим досрочно. Будете кататься? Или я домой пойду, чего здесь высиживать.

Мама повернулась к будке, начала демонстративно расстёгивать пуговицы на халате. Лиля уткнула голову в колени и затряслась от смеха. Высокие стебли многолетних цветов скрывали её целиком, хотя сидеть в клумбе было неудобно, от земли тянуло сыростью и холодом.

— Тогда я бы прокатилась на колесе обозрения, можно? — окликнула маму Ксения.

Мама, словно нехотя, обернулась:

— С колесом никак, я только каруселью управляю, этой, на цепочках. На карусель желаете?

— Желаю, — решилась Ксения.

Видимо, волшебное слово «бесплатно» повлияло на её желание, иначе с чего она захотела крутиться вечером? в полном одиночестве?

Ксения подошла к Юре, дотронулась до рукава, привлекая к себе внимание, что-то сказала. Тот отрицательно покачал головой и опять углубился в разговор, даже отошёл ещё дальше. Мама плотоядно улыбнулась. Лиля, пользуясь тем, что никто не смотрит в её сторону, проскользнула назад в будку.

На сидении мама лично закрепила у кресла Ксении держатель, зашла в будку и потянула вниз рычаг.

— Где ты научилась? — поразилась Лиля, осторожно выглядывая из будки.

Карусель быстро раскручивалась, Ксения сидела в кресле, восторженно раскинув руки.

— У меня в молодости кавалер был, работал в парке, на такой же карусельке, — объяснила мама. — Я часто у него в будке сидела, здесь ничего сложного. Включил и всё, она через пять минут сама отключится, видишь рыле? Хотя человек всё рано должен контролировать, мало ли что.

Мама показала на серую металлическую коробочку из которой торчал рычаг.

— Здесь двигатель, там резистор — чтобы не резко остановилась, а плавно, постепенно. Иначе у клиентов желудок из горла вывалится, — показывала мама. — Пошли спрячемся, пусть катается.

— Не понимаю, чем мы испортили им вечер, — вздохнула Лиля. — Все тридцать три удовольствия, ещё и на карусели покрутили. Пошли, пока нас никто не видел, а то уже долго кружится.

Мама пропустила Лилю вперёд, загадочно улыбнулась.

Если бы фонарь светил прямо над будкой, Лиля бы обязательно попалась — навстречу ей, на ходу убирая в карман телефон, шёл Юра. Но у карусели было своё, отдельное освещение, рассыпающее цветные искры преимущественно на тех, кто катается, будка оставалась немного в тени. Лиля, не оборачиваясь, дёрнула маму за руку и прижалась к стене, стараясь слиться с ней в одно целое. Мама вышла вперёд, загородила собой освещённый проход и дала Лиле возможность скрыться в знакомую спасительную клумбу. Схватила метлу и пошла вперёд, старательно выметая дорожку.

— Мне кажется, у вас слишком большой сеанс, — заметил Юра, подходя к маме. — Всё крутит и крутит, девушке уже надоело.

— Нормальный сеанс, карусель останавливается автоматически, — ответила мама.

Зажала локтем метлу, посмотрела на часы. Лиля заметила, как округлились глаза у Юры: ещё бы, на руке тётки в синем халате и с метлой, блеснули дорогие золотые часы.

Кажется, мама тоже поняла свою оплошность. Поправила рукав и, размахивая метлой так, что Юра вынужден был отступить от облака пыли, поспешила в тёмную сторону парка.

Лиля пробралась к ней. Они ещё немного понаблюдали за оравшей с карусели Ксенией, за волнующимся Юрой, нервно расхаживающим туда-сюда. Наконец, он догадался зайти в будку — карусель медленно остановилась.

— Что ты с ней сделала? — спросила Лиля.

— Засунула под рычаг дужку от очков, — небрежно объяснила мама. — Пусть покатается вдоволь, не будет на чужих мужчин заглядывать и глупости про тебя болтать.

— Если Юра узнает…

— Не узнает, если сама не проболтаешься. О, смотри, сползает красота наша!

Ксения, качаясь, как маятник на ветру, неуверенной походкой подошла к Юре. Он хотел взять её под руку, но та вдруг с неожиданной резвостью метнулась в ближайшие кусты.

Лиле стало стыдно.

— Мам, перестарались мы, — тяжело вздохнула она.

— От карусели ещё никто не умирал. Проводим до дома, или поедем отдыхать? Утром на работу.

Провожать парочку Лиля не хотела. Ей было неловко и жалко закрученную на карусели Ксюху.

Глава 31

Юра

Юра тряхнул головой, оглянулся по сторонам и остановился. Кролик, белый с серыми ушами, с блестящими глазами-пуговками и чёрной кнопочкой носа, под радостный хохот коллег резво скакал по офисному коридору. За ним, стараясь не упасть на влажном, недавно протёртом уборщицей полу, бежала Лиля. Сегодня в её голове появились синие пряди, но приходилось признать, что в купе с офисным строгим костюмом причёска смотрится на удивление гармонично. Лиля напомнила Юре кукол, которых он как-то привёз племянницам из поездки. В серых узких платьях, с голубыми волосами, с широко распахнутыми глазами и длинными ресницами, куклы выглядели радостно-удивлёнными, словно хотели немедленно заявить о своём восторге всему миру. В сущности, именно поэтому Юра тогда их и купил — за счастливый вгляд.