Ты обещала не убегать (СИ) - Гордеева Алиса

— Ничего! Выпусти! — почти закричала в попытках выбраться. И только сейчас задумалась над тем, что он видел, глядя на меня. Растрепанная, зарёванная, с распухшими от поцелуев Лероя губами… Черт! Не такой я представляла нашу встречу все эти годы. Не такой!

— Что случилось!? — повторил свой вопрос Черниговский, явно не удовлетворившись моим первым ответом.

Захотелось рассмеяться и честно ответить: " Ты. Ты случился в моей жизни и исковеркал ее вдоль и поперек". Но тешить его самолюбие я не стала.

— Что дела совсем хреново пошли, а Тимур? Извозом подрабатываешь? Ладно, поселок "Боровой", поехали!

С визгом шин автомобиль сорвался с места, с силой вдавливая меня в спинку сидения. Несмотря на отвратительную видимость, Тимур гнал со всей дури сначала по узкой просёлочной дороге, а потом еще быстрее по трассе. Резко, опасно, на грани.

При этом то и дело умудрялся смотреть на меня через зеркало заднего вида. А я упрямо не отводила взгляда. Он больше никогда не сможет уличить меня в слабости. Никогда.

— Ты проехал! — язвительно заметила, когда съезд к дому Горского мы пролетели на бешеной скорости. — Если думаешь, что заплачу больше за бесцельно намотанные километры, то ошибаешься. Поищи дуру в другом месте!

И снова этот взгляд в зеркале: смесь ярости, презрения, ненависти и чего-то еще едва уловимого, похожего на боль. Но в то, что ему может быть больно я не верила.

Мы ехали, а точнее почти летели, все дальше и дальше. Пересекли весь город и выехали за его пределы. Снова трасса. Скорость. Ослепляющий свет фар по встречке. Лохмотья снега, врезающиеся в лобовое. И тишина.

Минут через десять Тимур все же сбавил скорость, а затем и вовсе свернул с трассы на менее значимую и пустую дорогу. Проехав еще пару километров, он остановился и заглушил мотор. Сию секунду все вокруг погрузилось в чернильную темноту. Ни одного огонька или признака жизни. Даже силуэт Черниговского, казалось, просто исчез.

— Я перед тобой виноват, — послышался голос Тимура.

Лишив меня главного органа чувств — зрения, он тем самым обострил все остальные. Мне некуда было бежать, не на что смотреть, оставалось только одно — слушать.

— Я поверил всем и каждому, кроме тебя. Я ошибся!

— Грехи в церкви отпускают, Тимур. Мне твое покаяние ни к чему. Теперь уже точно.

— Прости меня, — пропустив мое замечание мимо ушей, вкрадчиво произнес он.

— За что? За то, что обещал всегда быть рядом и бросил? — в голове одна за другой стали появляться картинки из прошлого и каждая из них медленно и мучительно отравляла меня. — За то, что говорил "люблю", а сам ненавидел? Или за то, как выбрал другую, а меня чуть не убил? А может за твоего сына, который растет без отца? За что конкретно, Тимур, ты просишь у меня прощения?

— За все.

— Никогда! Я не прощу тебя никогда! Если это все, то отвези меня обратно!

Однако, Черниговский проигнорировал мою просьбу. В салоне вновь повисла тишина. Вязкая и давящая. Глаза постепенно привыкали к темноте и теперь мне удавалось рассмотреть силуэт Тимура. Я не видела его больше трех лет. Не искала его в сети, не хранила его фотографий. Три года упорно пыталась его забыть, упрямо надеялась, однажды, пройти мимо и не узнать. Вот только сейчас понимала: все зря! Его профиль был высечен в моем глупом сердце.

— Почему ты выбежала из дома Амирова вся в слезах? — сквозь темноту вновь послышался тихий голос Тимура.

— Не твое дело, — отрезала грубо.

— Он обидел тебя? — не реагируя на мои слова, продолжил он.

— Нет, — вспоминать о том, что произошло с Лероем было больно, особенно рядом с Тимуром. — Он любит меня!

В этом я была абсолютно уверена, как и в том, что его доброе сердце выбрало меня на свою погибель.

— А ты его? — не унимался Черниговский.

Он все также сидел, обхватив ладонями руль, и смотрел прямо перед собой, в темноту.

— И я его тоже, — уверенно солгала Тимуру. — Я согласилась стать его женой. У нас все хорошо!

— Ты лжешь! — прорычал он, как будто для него мое признание имело хоть какое-то значение.

— Тебе какая разница? Зачем ты вообще привез меня сюда? Наши пути Тимур давно разошлись. Уверена, Инга заждалась тебя дома. Так что не стоит тратить свое и мое время на пустые разговоры.

— Я разведен. Меня с Ингой ничего не связывает, — прорычал Черниговский, а внутри меня разразилась буря: он бросил беременную жену, как когда-то меня. Господи, как я могла полюбить этого монстра?

— Реми был прав: ломать людей — твое хобби, Тимур! Я сожалею, что тогда не послушала его. И мне искренне жаль твою жену. Ты в очередной раз поступил подло и…

Договорить он мне не дал. Удар! Сильный, громовой удар по приборной панели. Грохот. И его разъяренный голос.

— О чем ты говоришь, черт возьми?! — Черниговский повернулся ко мне, и хотя вряд ли мог хоть что-то разглядеть в этой темноте, я готова была поклясться, что смотрел он мне прямо в глаза. — С кем я поступил низко? С Ингой? Я виноват перед тобой и перед сыном, но не впутывай сюда эту стерву.

— Ты- чудовище, Тимур! — прошептала парню.

— Не я, Ксюша!

В салоне вновь повисло молчание. Промозглый холод постепенно начинал пробираться внутрь автомобиля, но мы его не замечали. Мы сидели друг напротив друга на расстоянии не больше метра и смотрели в разные стороны. В нашей общей истории у каждого была своя правда и своя боль.

— Брак с Ингой был фикцией, — тихо начал Тимур, немного успокоившись. — Больной выходкой деда. Ты тогда уехала, не оставив мне шансов все объяснить. Тот чертов аукцион и девка эта в моей постели…Неважно… Ты и так уже, наверно, знаешь, чьих это было рук дело.

Кивнула, хоть он и не видел.

— Пытался найти тебя и нашел. Вот только прилететь не мог. Из-за отца. До суда мне было запрещено покидать пределы страны, а твой новый номер телефона слишком хорошо скрывали. Горский постарался на славу! Еще бы он разрешил мне к тебе приблизиться! Это я сейчас понимаю, а тогда… Тогда я смотрел на твои фото с Амировым и тихо сходил с ума. Именно в таком состоянии меня и подловил дед. Из-за отца и его махинаций бизнес старика трещал по швам и Шефер стал своего рода спасением. Брак с Ингой — гарантия их сделки. Вот только, если Инге было все равно с кем и когда, то меня дед никак не мог убедить. И даже тот факт, что в Париже ты жила с Амировым, ему не помогал. Тогда он и подсунул мне в руки твою медицинскую карту, где был указан левый срок беременности, а отцом записан Валера. А чтобы я не заподозрил подвоха, дед помог под чужим именем прилететь в Париж. Но все что я там увидел, убеждало меня в правоте старика: ты жила с Амировым, он радостно обнимал тебя у дверей больницы, с ним ты счастливая выбирала одежду малышу в детском магазине. Именно тогда я и подписал себе приговор, согласившись на условия деда.

— Il est beau, comme son père¹, — едва сдерживая слезы, прошептала я.

— Что? — переспросил Тимур.

— Черный боди с небольшой надписью "Il est beau, comme son père". Я купила его в тот день, когда узнала, что будет мальчик. Ты был так близко, но струсил!

— Нет, — спустя некоторое время ответил Черниговский, — не струсил. Скорее отпустил.

И опять тишина. Но уже отчего-то не такая тягостная, как до этого. Скорее естественная и необходимая нам обоим, чтобы впитать каждое слово. Впервые за три года мы не строили догадок и не верили слухам — мы говорили…

— Я должен был уехать с Шеферами на три года. Сначала на пару месяцев в Москву, потом в Мюнхен. К Миронову я пришел накануне отъезда, чтобы узнать про Киру. Не хотел уезжать, так не докопавшись до истины, но вместо ответов, нашел тебя.

— Ты так и не знаешь про сестру?

— Знаю. Горский рассказал.

— Ты говорил с отцом?

— Да, но только сейчас не об этом, Ксюш.

Как же не об этом! После того, как Лерой мне все рассказал про аукцион, отец поклялся больше ничего не делать за моей спиной, а сам общался с Тимуром. Как часто? О чем? Поэтому он знал о его возвращении? Поэтому не давал Лерою приблизиться ко мне? Боже! Все опять решалось за моей спиной!