Летиция Болдридж - Страсть и власть
— Я знаю, кто ее сопровождает, — отметил вслух Сидни, — это Деметрий Гвардевеччия, известный ювелир. Рейчел очень нравятся его изделия. Вы видели его работы?
— Нет, — ответила Марийка подчеркнуто вежливо, она предпочла бы вернуться к прерванному разговору и выяснить, чего хочет от нее Сидни. Она предчувствовала, сколько уже бумаг скопилось на ее столе в офисе агентства и сколько людей дозванивались ей по телефону, так что Гортензия едва успевала записывать, кто ей звонил и что просили передать. Ей предстояло переделать массу дел, а Сидни глазел на всех вновь прибывших в ресторан.
Он продолжал наблюдать за Джоан Боулдер.
— Она всегда красуется в его драгоценностях, рассчитывая привлечь внимание фотографов и репортеров светской хроники.
"Она таскает не только чужие драгоценности, но еще и ювелира!" — подумала Марийка, ощупывая свою брошь работы Жана Шламбергера, подаренную ей теткой Викторией. Изящная фантастическая рыба, украшенная сапфирами, бриллиантами, зелеными хризолитами. Эта чудесная брошь была ее единственной драгоценностью — Марийка не носила ни браслетов, ни серег, ни кулонов. Как и большинство истинных бостонцев, ее семья не имела привычки выбрасывать деньги на украшения, даже Дейвид ни разу не подарил ей какую-нибудь дорогую безделушку. Эта ценная брошь-подарок стареющей тетки, да еще свадебное кольцо с бриллиантом были ее единственным достоянием, и она очень дорожила этими вещами.
Джоан Боулдер не хотела уступить в борьбе за столик, заставляя нервничать владельца ресторана и суетившихся вокруг официантов. Скандал привлек к себе всеобщее внимание, но Марийка надеялась, что возникший шум не помешает им закончить разговор с Сидни.
Они закончили обед, заказали два кофе-капуччино. Марийка больше не могла ждать.
— Пожалуйста, Сидни, не испытывайте мое терпение. Такое впечатление, что вы никак не решитесь раскрыть мне государственные секреты.
Сидни рассмеялся, чувствуя ее любопытство.
— Нет, я думаю, ничего серьезного. Рейчел считает, что мы уже достаточно долго живем в Нью-Йорке, но это никого не трогает. — Он смущенно уставился в свою пустую тарелку. — Я имею в виду положение в свете.
— Конечно, вы ошибаетесь, — твердо сказала Марийка. — Вы удачливы, ваше имя знают, вас уважают в среде промышленников…
Он не дал ей договорить.
— Нет, это не то, чего хочет Рейчел. Ей хочется упрочить наше положение в обществе, попасть в круг влиятельных знакомых. Ну, вы меня понимаете…
Марийка предпочла просто слушать, так как разговор принимал неожиданный оборот.
— Рейчел думает, мы могли бы… появляться там, где собираются… важные люди, общаться в свете… быть упомянутыми, наконец, в светской колонке Санд. — Он кивнул в сторону журналистки.
Марийка никак не реагировала, и он продолжал:
— Рейчел считает, что если в "Нью-Йорк таймс" появляется фоторепортаж о каком-нибудь значительном событии в Линкольн-центре или в "Гранд-Опера", например, и мы должны мелькать на этих фотографиях. Мы стараемся не пропустить ни одной премьеры, выставки, презентации, но фотографы не знают нас в лицо или просто игнорируют, Я не знаю, в чем тут дело.
Марийка поняла, как долго накачивала его Рейчел, прежде чем он решился на этот разговор, впервые выглядя стесняющимся, он даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки от волнения. Сквозь флоридский загар проступили красные пятна. Таким она его еще не видела.
— Рейчел также считает, что она или я могли бы войти в состав какого-нибудь престижного общественного совета, например, Нью-Йоркской публичной библиотеки, музея "Метрополитен", Мемориального госпиталя или, скажем, Нью-Йоркского филармонического оркестра.
Марийка почувствовала, что он больше не может говорить без ее моральной поддержки. Даже обман мог быть для него приятным.
— Люди свободно могут помогать в деятельности таких советов, когда они берут на себя исполнение определенных услуг или жертвуют значительные суммы денег. У них появляется много друзей в этих советах, когда они как-то задействованы.
— Мы уже жертвуем немалые деньги на различные цели и готовы отдавать больше. Кажется, уже нет таких обязанностей, которые обычно выполняют члены общественных советов, какие бы мы ни брали на себя. Нас также заботит процветание города.
— Но, Сидни… моя фирма не занимается такими вещами. Это не наша специфика.
— Мне кажется, такая услуга точно вписывается в круг деятельности фирмы по общественным связям. Тем более, что у вас такие широкие связи и большие возможности.
Марийка понимала, что нужно найти удобный предлог, чтобы отказаться, такую услугу она не хотела взваливать на себя. Он прочитал ответ в ее взгляде.
— Я компенсирую вам ваши усилия гораздо больше, чем это принято, Марийка. Я заплачу вам гораздо больше, чем по нашему договору, если вы это сделаете для нас, даже если у вас что-то не сразу получится. Нам нужен иной социальный статус.
— Но для чего? Вас и так уважают. Неужели вам этого мало? Это что — тщеславие? Никогда не думала, что вы этим страдаете. Зачем?
— Проще говоря, нас обижает, ранит, что наши усилия, желание помочь, стремление что-то сделать игнорируется обществом, нас просто не хотят замечать.
— Те, о ком вы говорите, не есть общество. Это завсегдатаи кафе и ресторанов, которые собираются вместе, чтобы обменяться сплетнями и покрасоваться друг перед другом драгоценностями и нарядами. Это компания нуворишей, которые появляются и исчезают бесследно.
— Для нас это и есть реальное общество, свет. Ваше происхождение, например, дает вам пропуск туда. В нашем кругу человек оценивается размером его капитала, и в ваших глазах я тоже нувориш, отличающийся от других лишь количеством денег. Я же мог бы скупить половину недвижимости в этом городе, если бы захотел. Вы всех знаете и могли бы нас выгодно представить. К вашей рекомендации прислушаются при выборах новых членов в общественный совет. А мы уж постараемся быть на высоте. Вы не пожалеете, если дадите нам рекомендацию.
Она смотрела на его загорелое лицо, лишившееся вдруг обычного самоуверенного выражения. Он стал лидером в мебельной индустрии, свободно распоряжался огромными кредитами и иностранными инвестициями, и при этом страдал уязвленным самолюбием, он был раним. "Вот где его слабое место", — отметила про себя Марийка. Он страстно хочет войти в число пустоголовых прожигателей жизни, вечно позирующих перед фотокамерами. Кое-кто из них богат настолько, чтобы поддерживать в себе интерес публики, используя опыт пресс-агентов.
— Сидни, люди, общения с которыми вы так жаждете, не входят в круг моих друзей. Я не пользуюсь у них никаким влиянием. У меня нет ни времени, ни желания прожигать с ними жизнь.
