Люси Гордон - Бриллианты на оловянной тарелке
Она решила спуститься и подождать Гарта в холле, но в этот момент он вышел в коридор.
— В чем дело? — спросил он, увидев ее лицо.
— Можно зайти в твой кабинет? Мне необходимо кое-что узнать.
Ну конечно, та же картина: на письменном столе стояли две фотографии Адриана и ни одной Синди.
— Тебе не стыдно? — вспыхнула Фэй, повернувшись к мужу. — Как можно так игнорировать собственного ребенка. Синди все еще твоя дочь, и она любит тебя.
— Я не понимаю, о чем ты…
— Где ее фотография? Вот Адриан. Вот еще Адриан. А где Синди?
— Послушай, извини. Я же не специально. Просто не заметил… Действительно, глупо вышло.
— Ты никогда не замечал ее и тем самым разбивал ей сердце. Единственный, о ком ты заботился, был Адриан, да и то тебе хотелось лишь слепить из него свою копию. Но наш сын, слава Богу, не похож на тебя. Он нежный и чувствительный.
— Нежный… скажешь тоже! Он же играет в футбол! Там неженок не держат. Адриан крепкий и решительный парень.
— Откуда ты знаешь? Ты же ни разу не видел его на поле. Да, игра жесткая, но это не мешает ему быть прекрасным человеком. Ты бы видел, как он заботится о других, как присматривает за Синди.
— А я, полагаю, нет, — сказал он хмуро.
— Правильно полагаешь. Он не любит многое из того, что так дорого тебе. И я не хочу, чтобы он брал с тебя пример. Это одна из причин, по которым я ушла из дома: защитить детей от тебя.
— Ты говоришь ужасные вещи. — Лицо его побледнело.
— Но это правда. Гарт, я пришла сюда, потому что не могу больше жить в аду. Я действительно хочу получить развод.
— Я никогда не дам его тебе. Я уже говорил об этом в тот день, когда ты ушла от меня.
— Да, помню… Ты угрожал, что отнимешь детей, если я стану добиваться развода. И настаивал, чтобы я ушла с работы…
— Тебе не нужно было работать. Я сам зарабатывал достаточно…
— Но мне хотелось быть независимой.
У нее были неплохие задатки бухгалтера, и время от времени она стала получать небольшую работу от частных фирм. И не беда, что пришлось приобрести старенький, маломощный компьютер, а вовсе не ту последнюю модель, о которой она мечтала — скромный семейный бюджет не позволял им тогда подобную роскошь, — Фэй все равно была довольна собой: она сумела добиться пусть крошечной, но все-таки независимости. А Гарт враждебно относился ко всем ее попыткам приобрести профессию.
— Почему ты решила, что теперь я соглашусь на развод?
— Это не имеет значения. Прошло слишком много времени. Рано или поздно мы все равно разведемся, а мне хотелось бы, чтобы все закончилось как можно быстрее. Приближается десятая годовщина нашей свадьбы, и я не желаю оставаться в этот день твоей женой!
— Но девятую годовщину ты пережила, и ничего с тобой не произошло. Я не вижу разницы.
— Десять лет — это нечто особенное, — возразила Фэй. — Первое двузначное число. Такой юбилей говорит о том, что семья состоялась. О нашей этого не скажешь.
Он пристально посмотрел на нее.
— Это единственная причина?
Под его проницательным взглядом Фэй покраснела.
— Нет, я… я хочу… снова выйти замуж.
Она ожидала вспышки гнева. Наверняка такое признание ударило по его самолюбию. Но, к ее удивлению, Гарт остался совершенно невозмутим.
— Расскажи мне о нем, — мягко попросил он.
— Он хороший человек, и я его люблю.
— А ты уверена, что твой избранник станет хорошим отцом моим детям?
— Поверь, он совсем неплохо справляется с этими обязанностями.
— Но он не имеет права воспитывать моих детей! Я их отец и, заметь, все еще твой муж.
— И ты не собираешься отступать? Я могла бы догадаться.
Гарт дотронулся до золотой цепочки на ее шее.
— Это от него? — спросил он. — Да.
— Вот уж не думал, что Кендал Хейнес может себе такое позволить. Видно, твой эколог зарабатывает гораздо больше, чем я предполагал. Но он тебе не пара.
— Как ты о нем: узнал?.. — Фэй была потрясена. — Ты… ты следил за мной!
— Я всегда просматриваю информацию, поступающую ко мне, — спокойно ответил Гарт. — И знаю, что вы встречались, когда ты работала с ним.
— Так вот почему ты заставил меня уйти с этой работы! — гневно выдохнула она. — Решил, будто я влюбилась в него!
— Но он действительно тебе не подходит.
— А я абсолютно уверена, что подходит, и собираюсь выйти за него замуж! Я больше не желаю бояться тебя, Гарт.
Он вздрогнул.
— Бояться? Неужели это единственное, что я заслужил, после всего того, что я делал для тебя.
— Рассказывай! А по чьей вине я куковала одна в четырех стенах? Мне так не хватало тебя! С тех пор как ты открыл собственную фирму, наш брак приказал долго жить. Мне плохо, одиноко, мне нужна твоя помощь, совет или просто ласковое слово, а тебя нет и нет. И это называется семья? Ты заваливал меня подарками и ожидал, что в ответ я буду безропотно тебе подчиняться. Мне пришлось уйти…
— Ты не уйдешь от меня, — резко произнес Гарт. — Я этого не допущу.
— Надеешься, что закон окажется на твоей стороне?
— Нет, все гораздо проще, — мягко проговорил он и заключил ее в свои объятия.
Это было столь неожиданно, что, прежде чем Фэй поняла его намерения, губы мужа коснулись ее губ, и он поцеловал ее так же страстно, как и в самом начале их романа. Но тогда его поцелуи сводили ее с ума, теперь же она пришла в негодование из-за его высокомерия и самонадеянности. Прежде им было по-настоящему хорошо вместе. Даже когда они ссорились, они знали, что все равно любят друг друга. А значит, их брак можно спасти.
— Ты никуда не убежишь от меня, — прошептал он ей. — Сказать можно все что угодно, но тело не обманет. Я ведь вижу, чувствую, что ничего, слышишь, ни-че-го не изменилось в наших с тобой отношениях.
Его губы продолжали настойчиво двигаться. Любовь, боль, надежда, разочарование — все чувства смешались в их поцелуе, первом после столь долгого перерыва.
— Прекрати… — прошептала Фэй.
— Я никогда не забывал тебя, — будто не услышав ее, произнес он хрипло, — ни на одну секунду. Ты всегда была рядом со мной — так же как я всегда был с тобой…
Она попыталась перехватить инициативу: разумеется, нужно оттолкнуть этого нахала, рассмеяться ему в лицо и как можно более ехидно заявить, что все это чушь, ни единого слова правды, — попыталась, но не смогла… Предательское тепло уже проникло в ее тело, лишив разум ясности и ослабив волю. Боже, неужели это ей не грезится и она действительно послушно отвечает на все его ласки и поцелуи? А ведь клялась, что этого никогда не произойдет, как бы он к ней ни приставал и какие бы доводы ни приводил. Видно, память об их страсти все еще жила в ее душе, если несколько поцелуев сумели пробудить, казалось бы, давно угаснувшие чувства. Все верно… Когда-то она любила его, любила так сильно, что даже два года разлуки забылись в считанные мгновения — прошлое никуда не уходило, оно лишь спряталось до поры до времени.
