Фэй Уэлдон - Декамерон в стиле спа
С Элеанор я встречалась, поскольку часто наведывалась к Паулине именно по понедельникам утром после бурных выходных. Элеанор жила по соседству с салоном, прямо за углом, и прибегала в небрежно наброшенном на плечи вязаном коричневом пальто с широченными рукавами и аппликациями из желтых цветов. Мне, помнится, понравилось это пальтишко, и я даже поинтересовалась, где она его купила, правда, потом забыла, что она мне ответила, а спрашивать второй раз было неловко. Летом она обычно носила длинные платья из тоненькой плащовки, какие может себе позволить только женщина с фигурой и лицом модели. И если с фигурой у Элеанор все в порядке, то лицо, прямо скажем, оставляет желать лучшего. У нее обвислый подбородок и плохие зубы, но она упорно не желает признавать косметическую хирургию.
— Ты как-то должна сказать Найше, — говорила я Паулине. — Ну посуди сама, кому-то же, нужно это сделать!
— Но почему именно я? Я же просто парикмахерша! — возражала она. — Не буду я рушить ее счастливый мир грез!
Считая себя кем-то вроде священника или доктора, Паулина готова слушать, но никак не вмешиваться. К тому же личное вмешательство всегда чревато потерей клиентов. Малейшее недовольство, любой неловкий момент — и клиента у тебя нет. Паулина не будет страдать, если потеряет Билли, — да он никуда и не денется, поскольку обожает поговорить о себе любимом. Потерять Элеанор даже неплохо. А вот с Найшей расстаться бы не хотелось — так хороша и она сама, и эти тяжелые густые волосы, возиться с которыми одно удовольствие. По этим здоровым, блестящим волосам Паулина профессионально определила, что Найша счастлива. У несчастных женщин волосы истончаются и секутся, как шерсть у больных собак. Кстати, мои волосы, слава Богу, находятся в довольно сносном состоянии.
— Да кому нужна эта правда?! — вопрошала Паулина. — Человеческие отношения строятся на лжи!
Эта мысль всегда приводила меня в недоумение.
Но долго так продолжаться не могло. И вот однажды в пятницу Найша явилась в салон Паулины вся в слезах. Оказалось, что Билли вернулся из парикмахерской, собрал чемодан сказал Найше, что остальное она узнает от его адвоката, и отправился жить к любовнице. К ее лучшей подруге Элеанор. Вот тут-то и выяснилось, что все это длилось уже давно и известно всем, кроме самой Найши. Она-то считала этих людей друзьями, и вдруг обнаружила свою ошибку. Она чувствовала себя униженной и растоптанной. Ее предали все, и жизнь потеряла всякий смысл.
— Ты, надо понимать, тоже об этом знала, — уличила Найша Паулину и, когда та виновато кивнула, разнесла беднягу по кочкам прямо на глазах у клиентов.
Практикантка Паулины поспешила вызвать по телефону сестру Найши, та примчалась на такси и увезла ее к доктору.
— А в понедельник, всего через три дня после этого, сюда завалилась Элеанор, — рассказывала теперь Паулина. — Сияла как медная пуговица и даже пальто свое жуткое забыла надеть! И стервозность ее куда-то подевалась. Я тогда еще, помнится, подумала: «Ну что ж, пусть хоть кто-то будет счастлив». А потом она вдруг заявляет: «Знаешь, а я выставила Билли! Отправила на все четыре стороны! Порезала все его костюмы и сумки вышвырнула из окна. Целых пять дней его терпела, чуть с ума не сошла! Он такой примитивный — или в постель меня тащит, или к плите гонит. Больше ни на что фантазии не хватает. А оно мне надо? Чужие объедки? Кто-то выкинул, а я подбирай! Захочу, так найду себе нормального мужика».
— Вот сука! — возмутилась я. — Надо было выгнать ее после таких слов!
— С какой стати? Я же не блюститель морали, а всего лишь парикмахер, — возразила Паулина.
— Но это же ужасно! — не унималась я. — Какая гадина эта Элеанор! Оказывается ей не нужен был Билли, она просто хотела насолить Найше. Такая сволочь будет спать с родным отцом, лишь бы нагадить матери, а добившись своего, вышвырнет папашу вон, якобы из чувства вины.
Потом к Паулине явился Билли и выглядел, как она утверждала, хуже побитой собаки, даже в зеркало на себя не мог смотреть. Ему дали от ворот поворот за «недостойное поведение». Он-то считал себя лидером, вожаком каравана и полагал, что может делать все, что ему заблагорассудится, ан не тут-то было. Все, как один, встали на сторону Найши. Шишки покрупнее тоже осудили его, а шашни в гардеробной сочли чистой воды безобразием. И вот теперь он выставлен за дверь с барахлишком в черном пластиковом пакете, и податься ему некуда, поскольку в доме уже осели адвокаты дорогого тестюшки и замки в дверях новые. И к Элеанор он отправился зря, потому что она передумала и тоже его выставила. «Как взбесилась! — так выразился Билли. — Вышвырнула меня из постели, я и лечь-то не успел!»
В подвальном помещении своего салона Паулина оказывала дополнительные услуги — маникюр, депиляция и всякое такое. У нее работали две ассистентки. Там даже имелся бар, где подавались исключительно соки. В общем, дела шли бойко.
— Хороший скандальчик тебе только на руку, — заметила я.
— Да ну, гадость все это, — поморщилась она.
И действительно, все вокруг только и говорили о бедной Найше, о гадком Билли, о стильной и классной Элеанор. Последняя, кстати, цвела и пахла, словно заново родилась в образе феминистки тридцатых годов — короткая стрижечка (выкрасила свой пух в платиновый цвет), плоская грудь (это как раз достигалось без труда) и дико красная помада. Она без умолку трещала о том, какие все мужики вульгарные, и направо-налево оповещала народ о своих новых творческих планах.
— Приходила тут как-то покрасить брови, — рассказывала Паулина. — Сообщила, что познакомилась с продюсером Сэмом Клайнзом. Все уши мне о нем прожужжала.
С Сэмом Клайнзом я была знакома — довелось вместе работать. К тому же я дружила с его женой, очаровательной девушкой по имени Белинда, с густыми рыжими волосами. Я расхохоталась и заверила Паулину, что тут у Элеанор шансов нет. Сэм с Белиндой ходят за ручку! Мы посудачили о том, как изменился мир — раньше только женщин порицали за неумение удержать при себе Мужика, а теперь за то же самое презирают мужиков, а женщины победно скачут на коне.
Потом к Паулине заглянула сестра Найши — ее элегантная копия, только повыше ростом и постройнее. Она держала свой бизнес и, судя по виду, отродясь не приближалась к кухонной плите. Она заскочила на минутку — чтобы сообщить, что отправила Найшу авиарейсом до Мумбая, даже сопровождающего к ней приставила. Найша теперь стала неуравновешенной — бросается на всех женщин подряд, — вот ее и отослали домой, пожить с матерью. После этой новости продажа клюквенного и гранатового соков в подвале Паулины взлетела до небес. Потом все постепенно успокоилось.
