Дженис Кайзер - Ты — моя судьба
— Все, что от меня требуется, — это отказаться от Бекки и от родительских прав на ребенка?
— И убедить старейшин племени, чтобы они тоже с этим согласились. Этот пункт очень важен.
Итан понял, почему: Конгресс США предоставил индейским племенам особые права в отношении детей аборигенов; права эти могли войти в противоречие и отменить любые решения, принятые в соответствии с законами штата. Если старейшины племени не дадут согласия, ничто не помешает Итану заявить об отцовских правах в будущем через свое племя, которое, конечно же, вернет ребенка под его, Итана, попечительство.
— Вы просите меня отказаться от женщины, которую я люблю, и от нашего с ней ребенка за более мягкий приговор — другими словами, десять лет жизни за них двоих.
— Десять — если вам повезет. Может быть намного больше.
Это был шантаж. Самый настоящий шантаж.
— Вы угрожаете продержать меня за решеткой еще дольше, если я не соглашусь?
— Двадцать лет или тридцать, какая разница для прокурора и судей? Мне думается, вы будете единственный, кто это заметит.
— А как же Бекки?
— Со временем она вас забудет. Я думаю, что это произойдет намного быстрее, если вы ей скажете, чтоб она сама устраивала свою жизнь. И я обещаю вам вот что: к ребенку будут относиться так же, как ко всем детям Ролли.
Итан посмотрел в глаза пожилому человеку. То, что он увидел в них, была не враждебность. Это было твердое, безоговорочное решение. Джейк Ролли не остановится ни перед чем, чтобы спасти свою дочь от — как он это представлял себе — несчастной судьбы.
Итан помолчал несколько секунд, потом медленно кивнул. «Чтобы получить свободу, — подумал он, — все, что мне нужно сделать, — это протянуть руку и позволить ее отсечь. Смысл ваших слов, мистер Ролли, заключается именно в этом».
Едва заметная улыбка тронула губы Ролли.
— После того как вы подпишете отказ от ребенка, жизнь снова повернется к вам лицом.
Итан даже покачал головой, дивясь жестокосердию этого человека.
— Как я могу быть уверен, что вы не обманете?
— Очень просто. Я передаю бумаги вашему адвокату. Вы их подписываете и получаете согласие племени. Мортон не возвращает их мне до тех пор, пока не получит на руки решение о согласованном признании вины. Как при закрытии торгов на недвижимость: или да, или нет.
— Выбор без выбора.
Джейк Ролли саркастически поднял брови.
— Что делать!
— Я только наполовину индеец, мистер Ролли. По вашим стандартам я еще не совсем потерянный человек?
Ролли самодовольно ухмыльнулся.
— Я знал вашу мать. Она и моя младшая сестра дружили в юности. Я знаю, что за жизнь у нее была, когда она вышла замуж за вашего отца, так что не пытайтесь меня переубедить.
— И вы ни за что не допустите, чтобы с Бекки произошло то же, что с моей матерью, так ведь? Вы сейчас вроде Бога.
Уголок губ Ролли чуть дрогнул.
— Мы хорошо понимаем друг друга, Миллз. Даже очень хорошо. Вопрос заключается в том, придем ли мы к соглашению.
Итан напряженно размышлял над сложившейся ситуацией. Он решил разобраться во всем до конца, продумать все до мельчайших деталей, но в глубине души чувствовал, что Реймонд был прав: скорее всего, его осудят. И все-таки, пока оставалась хоть капля надежды, стоило бороться.
Ему пришло в голову, что это, возможно, выход из тупика. Через пять лет он, если верить обещанию, освободится. Можно надеяться, что все подписанные им бумаги не будут ничего значить, если Векки будет его ждать. Через пять лет его сын будет все еще мал и ему нужна будет отцовская помощь, а Итан сможет оказывать на него влияние. Как трудно решиться! Что же делать? Подписать — можно потерять и Бекки, и ребенка. Положиться на правосудие, на систему — можно выиграть, но можно и все потерять.
Глава 1
Открыв дверь в смотровой кабинет, Кэт Ролли увидела знакомое лицо Лили Блэкбер. Лили сидела на стуле у окна, держа на коленях своего четырехлетнего сына. Глаза у Тоби были такие же темные и печальные, как и у его матери. Он играл с одной из ее черных лоснящихся косичек.
— Привет, Тоби, — сказала Кэт, доставая медицинскую карту. — t — Как ухо? Все еще болит?
Тоби съежился и прижался к матери. Большой палец он держал во рту.
За окном, медленно, сплошной стеной, падал снег, так что в двух шагах ничего не было видно. Лили взяла руку Тоби и отвела ее от лица.
— Ему лучше, доктор, — тихо сказала она. — Он сейчас меньше плачет.
Кэт приблизилась к ним.
— Ушная боль — это не шутка, — сказала она, ероша мальчику волосы. — Правильно я говорю, Тоби?
Он кивнул.
— Давай-ка посмотрим, хорошо? — Кэт жестом показала на смотровой стол:
— Посади-ка его вон там, Лили.
Кэт открыла медицинскую карту, заглянула в последние записи, чтобы удостовериться, правильно ли ведется лечение. За последние три месяца у Тоби Блэкбера это было уже четвертое посещение, и уже второй раз — воспаление уха. Ветры и пыль Монтаны — особенно осенью, когда становится холодно, — просто беда для маленьких детишек. С приходом зимы воспаления уха приобретали эпидемический размах, намного превышая средний, общестатистический уровень.
Кэт отложила карточку и достала из шкафа отоскоп. Тоби вздрогнул, когда она приблизилась.
— Сегодня никаких иголок не будет, Тоби, — сказала она. — Мы просто посмотрим твое ушко, как оно подживает.
Ласковые слова не помогли — мальчик уткнулся в грудь матери.
— Может быть, вы подержите голову, Лили? Лили прижалась к головке ребенка, уговаривая его. Тот неохотно подставил ухо, а мать придерживала его голову руками.
— Больно не будет, — пообещала Кэт, осторожно вставляя отоскоп в слуховой канал. — Даже щекотно не будет.
Внимательно осмотрев ухо, она сказала:
— Эй, Тоби, дело идет на поправку. Скоро можно будет выйти поиграть на улицу.
Кэт улыбнулась худенькой индейской женщине.
— Вы антибиотики регулярно ему давали?
— Да, мы не пропускали.
— У многих других маленьких ребятишек тоже болят ушки, не только у тебя. У моего сына ухо воспалилось две недели назад. Ему столько же лет, как и тебе.
— У вас есть ребенок, доктор? — удивленно спросила Лили. — Я и не знала, что вы замужем.
Кэт положила инструмент обратно в шкаф, грациозным движением головы отбросила волосы назад.
— Я не замужем, — сказала она, помедлив. — Вообще-то говоря, Дэниел — мой племянник, но он мне как сын. Моя сестра умерла после родов, так что я да еще дед Дэниела и вырастили его. В основном я с мим занимаюсь, потому что у отца несколько лет назад был инсульт и теперь он прикован к коляске. Пока я на приеме, за домом присматривает экономка. Так что дел у меня по горло.
