Татьяна Веденская - Штамп Гименея
– И ты хочешь быть со мной?
– Конечно! – хлопала в ладоши я.
– А если это окажется не так просто? – продолжил допрос он.
– Я вынесу все, – заверила его я, тем более что совершенно не представляла, к чему он ведет разговор. Собственно, он ни к чему такому его и не вел. В тот день. Потом был и другой день, и третий. И снова была дача, и был камин, были прогулки по Москве, пара выставок, где он рассказывал мне о любимых живописцах. В основном мы виделись только в будние дни. Мы встречались в парках Строгино, гуляли по берегу Москвы-реки, целовались-обнимались, он дарил мне красивые букеты и говорил красивые слова.
– Когда я долго не вижу тебя, мне становится плохо, – говорил он, например, а я понимала, что нужна ему. От этого на моей душе делалось легко и приятно. Казалось, что еще чуть-чуть, и все начнет происходить. Моя сказка наяву.
– Так в чем же дело? – сказала я как-то ему. – Если бы ты захотел, ты мог бы видеть меня хоть каждый день.
– Это невозможно, – грустно ответил он.
– Что-то случилось? – взволновалась я, потому что он так ни разу не говорил со мной. Но он только покачал головой и уронил, что называется, лицо в ладони. Такая патетика растрогала меня до слез. Я уже приготовилась исполнить какой-нибудь акробатический номер, который более пристал для жены декабриста, но он оторвал свои ручки от лица и посмотрел на меня красными (как бы от бессонницы) глазами.
– Я такой подлец! – сообщил он мне. Я принялась его утешать, заверяя, что подлецом может быть кто угодно, но только не он.
– В любом случае, я уверена, что ты не мог совершить ничего без крайних причин! – уверенно заявила я.
– А что, если я тебя обманул. Ты была бы способна меня понять и простить? – он сделал ставку на мое патетическое состояние. И надо сказать, что не просчитался.
– Ну конечно же! – лихо махнула я.
– Дело в том, что я больше не хочу тебе врать. Ты слишком много для меня значишь. Я по-настоящему тебя люблю, – издалека начал он, но после такого начала я готова была кушать любое продолжение.
– Я тебя тоже. Очень!
– Тогда просто постарайся понять, что когда я увидел тебя там, тогда, такую юную, совершенно замерзшую и промокшую, я просто не мог не остановиться.
– И слава Богу! – возмутилась я.
– Как сказать. Хоть я и одинок в душе, и люблю тебя, но…
– Но… – тут я замерла, предчувствуя, что хорошего мне не скажут.
– Но я официально женат. Меня с женой связывает только ребенок, она давно уже живет своей жизнью, а чувства умерли…
– Женат? – тихо переспросила я.
– Да, – понурил голову он.
– ЖЕНАТ? – громко спросила я и почувствовала, как кровь внутри меня делает что-то, что можно обозвать термином «закипает».
– Но я люблю только тебя.
– Как ты мог? Почему ты меня обманул? – я выдавила из себя правильные в таком случае слова и попыталась пойти прочь. Пойти прочь у меня получалось плохо, потому что мысль, что вот так, на ровном месте я снова окажусь совсем одна со своей учебой и мечтами, просто останавливала мои ноги на ходу. Я делала свои шаги такими маленькими, такими медленными, что любой дурак догадался бы, что я мечтаю о другом финале. Хочу, чтобы меня догнали.
– Не уходи! – твердо взял меня за локоть он. – Я люблю тебя.
– Не любишь, – еле слышно ответила я, хотя именно этих слов от него и ждала. Боже, как он был убедителен. Как красноречиво рассказывал про то, что именно и почему разделило их с женой. Как он клялся, что сделает все возможное, чтобы только мы были вместе.
– Ты разведешься?
– Обязательно, – сказал он, а я поверила. Тогда наука психология еще была не слишком популярна в массах, и никто не мог объяснить мне, что сказать не значит сделать.
– Ты меня простила? – спросил он, чтобы окончательно расставить все точки над «и». Я ответила «да». Вот тут, наверное, и началась наша подлинная история любви. Моей первой, настоящей и его второй, дополнительной. Хотя, конечно, я так не считала. Могу в свое оправдание сказать, что была уверена в искренности его чувств и что в его обществе чувствовала себя королевой. Он восхищался любым моим начинанием, любой придурью, которые с завидной регулярностью стучались в мою бедовую голову. Сколько всего мы переделали вместе с ним! Он даже учил вместе со мной этот пресловутый английский. Бывали дни, за которые мы не обменивались ни одним русским словом.
– When are we married? – иногда спрашивала я. Он на двух языках объяснял мне, что сначала хочет, чтобы жена встала на ноги и смогла прожить сама, что она никак не придет в себя от перспективы развода, что еще не готовы документы, закрыт суд, а рак на горе никак не свистнет. Как-то он в шутку сказал, что мы поженимся, когда российская сборная по хоккею возьмет золото на олимпиаде. Шло время, я умудрилась в полной гармонии с самой собой закончить институт, в котором училась. Мне выдали диплом, где я именовалась изысканно и романтически – историк-искусствовед. Я выбрала историко-архивный институт, потому что всю жизнь мечтала копаться в каких-нибудь чудесных загадках прошлого, прикасаться руками к живой истории, к живому искусству. Правда, потом оказалось, что вся эта романтика плохо оплачивается.
– Поздравляем с окончанием института! – зазвенели надо мной бокалы выпускного вечера. – Теперь вы выходите на большую дорогу жизни. Желаем вам успехов на этом пути.
– Ура! – кричали мы, а однокурсник Петя Бабкин пытался под видом дружеского объятия прижать меня к стене. В который раз.
– Перестань. Отвали, – упиралась я.
– Да чего ты? – удивлялся он. – Неужели тебе еще не надоел твой женатик. Неужели ты не понимаешь, что он никогда не уйдет от своей жены? Что-то он как-то долго терпит жену, с которой у него нет ничего общего.
– Заткнись и проваливай, – огрызнулась я, хотя в чем-то Бабкин был прав. Через пару лет тесного знакомства Андрей стал реже говорить, как именно мало у него общего с супругой. Он всячески увиливал от разговоров, старался не допускать открытых столкновений и стабильно проводил все праздники и выходные со своей опостылевшей официальной.
– Ты просто выбрасываешь на помойку лучшие годы! – добил меня «добрый» Петя.
– Что ты понимаешь, – зло отмахнулась я от него, но перспектива вскоре выйти на большую дорогу жизни так потрясла меня, что я впервые решила задуматься, а что же действительно мешает моему прекрасному принцу уйти от жены к самой любимой женщине на свете. То бишь ко мне. В моей голове вдруг раздался колокольчик. Пять лет! Ты с ним пять лет. Неужели это то, о чем ты мечтала? Надо срочно как-то катализировать процесс, а то не ровен час, придется выходить за него замуж в старости.
