Не говори ни слова - Сейбр Роуз

Цепи поднимаются всё выше и выше, пока я не вытягиваюсь на цыпочках, моё тело протестует против того, чтобы его растягивали во всю длину. Я опускаю голову, из меня вырываются неконтролируемые рыдания, пока я пытаюсь сохранить равновесие на кончиках пальцев ног. Возможно, именно поэтому я не слышу приближающихся шагов. Возможно, именно поэтому вздрагиваю, когда что-то задевает меня.

Он нежно проводит пальцем по моей руке, его кожа мозолистая и шершавая. Мои рыдания стихают, дыхание замирает в груди. Его палец медленно скользит по моей коже, оставляя кровавый след, словно он наслаждается муками, которые, как он знает, причиняют мне его прикосновения. Мучения от неизвестности.

Его прикосновение не обжигает так сильно, когда оно скрыто тканью моего рукава. Он проводит рукой по моей подмышке и вниз по боку, пока не останавливается на поясе моих джинсов. На мгновение его рука замирает, словно что-то её останавливает, или, возможно, это мгновение кажется вечностью. Когда движение возобновляется, его рука скользит вдоль моего пояса, приближаясь к пуговицам джинсов, и я не могу сдержать крик.

Я кричу громко и долго, надеясь, что мои крики разорвут его барабанные перепонки. Он резко убирает палец, и я замолкаю. Но когда он возвращается, чтобы прижечь мне кожу, я снова начинаю кричать. Я кричу изо всех сил, пока не представляю, как лопаются мои голосовые связки, и мир вокруг не погружается в тишину.

Однако меня заставляет замолчать не треск моих связок и ожоги его рук, а нехватка воздуха. Сильные руки прижимают меня к стене, отрывая мои ноги от земли. Что-то давит мне на горло. Его рука? Я не могу сосредоточиться на своих ощущениях, потому что задыхаюсь. Я задыхаюсь, прижавшись к стене.

Я начинаю молотить ногами, и волна триумфа охватывает меня, когда я чувствую, как касаюсь, как мне кажется, голени моего противника. Из него вырывается стон, и давление на горло ослабевает. Я отклоняюсь назад, нащупывая пальцами ног землю.

Но он все еще здесь. Я чувствую на себе его взгляд.

Он позволяет мне несколько мгновений повисеть в воздухе, и я надеюсь, что он сдастся и оставит меня в покое. Даже если для этого придётся провести остаток жизни, подвешенной к потолку с цепями на запястьях, и постоянно искать опору для ног на полу. Это лучше, чем находиться здесь с ним, чувствовать, как его руки скользят по моему телу, и осознавать, что я всего в шаге от того, о чём не хочу даже думать.

Внезапно мои ноги отрываются от земли, и он прижимает меня к стене, обхватив рукой за шею. На этот раз его действия стремительны и грубы. Он распахивает мою рубашку, и пуговицы дождем сыплются на пол. Я почувствовала холод и услышала звук расстегивающегося лифчика. Его рука ослабила хватку, и я, словно маятник, начала раскачиваться, отчаянно цепляясь пальцами ног за пол.

Я снова закричала, но это не имело значения. Его руки ухватились за мои джинсы, стягивая их с бедер. Я попыталась вырваться, и на этот раз мое колено наткнулось на что-то острое, но он не остановился. Он продолжал срывать с меня одежду, пока она не исчезла, оставив меня голой и беспомощной.

Цепи звенели от моей дрожи. Но на этот раз я не кричала. Теперь я понимала, что в этом нет смысла. Если бы здесь был кто-то ещё, он бы уже пришёл на помощь. Либо так, либо они тоже были замешаны в этом.

И одной дозы зла было вполне достаточно.

Я ожидала, что его руки снова коснутся меня. Я представляла, как они грубо обнимут мою кожу, и я ощущу его близость. Однако вместо этого меня встречает лишь лязг цепи, которая медленно опускается вниз.

В комнате становится всё холоднее и темнее. Холоднее и темнее, чем было, когда он был рядом. Вот почему я понимаю, что осталась одна.

Именно так я осознаю, что он ушёл… Пока что.

ГЛАВА 3

МИЯ

Мое тело вздрагивает, и только тогда я понимаю, что, должно быть, заснула. Я не думала, что это возможно. Но что-то тяжелое продолжает тянуть меня обратно в забытье. В окружении тишины и темноты время стало бессмысленным понятием. Я не знаю, как долго я здесь нахожусь. Вероятно, прошло уже несколько часов, но я не могу точно сказать. Время нельзя измерить, и если его нельзя измерить, то оно не существует.

Ни света. Ни звука. Ничего.

Мое тело онемело, и мне больно двигаться. Каждый раз, когда я пытаюсь пройти по холодному полу, расправить плечи или вытянуть ноги, резкая боль напоминает мне, что это бессмысленно. Мои мышцы и кости — не более чем воспоминание о моем плене.

Я перестала звать на помощь, потому что здесь меня никто не услышит. Я представляю, что нахожусь в комнате с большой стеной из одностороннего стекла. Возможно, я участвую в каком-то социальном эксперименте по измерению уровня ужаса людей, находящихся в неволе. Может быть, они наблюдают за мной, делают пометки и просто молча следят. А может быть, кто-то принял меня за кого-то другого. Я могу придумать любое объяснение, кроме очевидного…

Меня похитили.

Собрав остатки сил, я проверяю, насколько далеко могут растянуться мои цепи. Они не изменились. Позади меня по-прежнему стена, снизу бетон. Больше я ничего не могу разобрать. Мои мысли кажутся вязкими, как сироп, но некоторые из них все же пробиваются наружу. Я как будто прощаюсь с мамой, направляясь к входной двери и машу ей на прощание. Как всегда, она посылает мне воздушный поцелуй. Однако я не уверена, было ли это воспоминание о вчерашнем дне или о том, что произошло две тысячи лет назад. За эти годы я прощалась с ней миллион раз. Тысячу раз она посылала мне воздушный поцелуй. Тысячу раз она смотрела в окно, отчаянно махая мне рукой с улыбкой на лице. Тысячу раз я садилась в свою машину и уезжала.

Какое же воспоминание я вспоминаю? То, когда я видела ее в последний раз или это было в один из тысяч предыдущих моментов?

Было ли это моим последним воспоминанием перед тем, как меня похитили?

Что произошло дальше?

Я пытаюсь пробиться сквозь туман, чтобы вспомнить, как оказалась здесь и кто привёл меня сюда.