Отблеск миражей в твоих глазах (СИ) - De Ojos Verdes
Вести Лусинэ-Вику в людное место я не рискую, а в парке сейчас туча народу. Если кто-нибудь из знакомых меня с ней увидит, я этого не переживу. Еще и сестру её троюродную приставили к нам дуэньей, как будто реально опасаются, что, оставшись наедине, я совращу этого Миньона. Господи, да после неё у меня ещё неделю не встанет. Как минимум.
Я всю дорогу думаю о том, какая стадия маразма началась у дедушки, раз он решил женить меня на такой… чучундре.
— Никогда здесь не была, — Лиана, кстати, симпатичнее своей сестры в разы, оглядывает заведение, пока нам несут меню. — Ты все места в городе знаешь?
— Нет. Я пятый год живу в Москве. За это время многое изменилось в родном городишке, не успеваю уследить.
— Долго тебе ещё учиться? Нам говорили, ты будущий стоматолог. Хорошая профессия, прибыльная, — улыбается мечтательно, а я будто вижу, как у неё в глазах отражается долларовый значок.
— Ещё два года ординатуры.
Девушка засыпает меня скучными шаблонными вопросами, на которые отвечаю с неохотой. Я не рассчитывал на третьего лишнего, когда просил организовать нам с невестушкой свидание. Мне нужно было увидеть её тет-а-тет, чтобы как-нибудь ненавязчиво подстебнуть и проследить за реакцией. Рассчитывал позабавиться, а на деле — забавляю малолетку, которой едва исполнилось пятнадцать. А Лусинэ всё это время молчит и смотрит то на свои колени, то на солонку в углу стола.
Когда поглядываю на неё, внутренне содрогаюсь, вспоминая первые секунды, как увидел сегодня. Ещё одно платье-антисекс, похожее на мешок, на чучундре Люси я бы выдержал без проблем. Но макияж и прическа — сразили наповал. Старалась, моя хорошая, готовилась к встрече. Цвет лица праздничный — желтый, причем на шее четко прослеживается стык между её натуральным цветом и тем ужасом, которым она нашпаклевалась. Глаза — подвела так жирно, что умудрилась испортить всю их прелесть. Губы — с ними вообще беда, границы безвозвратно потеряны и стремятся к носу. На голове — средневековый начес, где поместится целое семейство пернатых. Кстати, в миру она шатенка, а не рыжая. Значит, для конспирации на ней тогда был парик.
Никогда в своей жизни я не видел такой неестественности на девушках. До тошнотворного привкуса на языке, когда смотрю на воротничок платья, весь измазанный в тональном креме. И почему-то смущает это только меня.
Ну как такую выводить на публику? Только если вручить ей банан и одеть в синий комбез, чтобы завершить образ Миньона.
— У вас с Лус много общего, — вдруг выдает Лиана, нарушая блаженное молчание, которым я наслаждался целых четырнадцать секунд. — У тебя нет родителей, и у неё папы. Тебя назвали в честь дедушки Барсега, и её — в честь бабушки Лусинэ.
Кисло улыбаюсь. Да уж, фееричные точки соприкосновения. Любознательная девочка в ударе, проведен сложный анализ.
Нам приносят напитки и десерт. Спасительные — в моём случае. У Лианы отменный аппетит. А вот мой Миньон не притрагивается к пирожному. Только пьет свой латте.
Прихлебывая.
Музыка для ушей.
В какой-то момент она берет в руки телефон, и я боковым зрением слежу, как открывает заметки, быстро строча там что-то. Как ни стараюсь — ничего не видно.
Её странности и моё очередное фиаско повышают градус раздражения до опасной метки. Я расплачиваюсь и просто отвожу их обратно домой. Мы отсутствуем всего два часа, но по всем параметрам — это подвиг. В такой-то компании.
Провожаю девушек до двери, а сам возвращаюсь к машине. Но не спешу садиться. Прислоняюсь спиной к теплому железу и задумчиво смотрю на закрытые ворота перед собой.
Да, версия о том, что девчонка издевается, была самой первой. Но проблема в том, что я не помню, как она выглядела в караоке. Там в полутьме я попросту мог не заметить её боевого раскраса. Помню только вспышку света, когда она приносила заказ, и мы случайно встретились глазами. Впечатлился на секунду цветом, а потом меня отвлекли, и я забыл об официантке. Позже пару раз она попадала в поле моего зрения, но я не придавал этому значения.
Так играет или реально неряшливая? И если играет — с какой целью? Она не может догадываться, что я узнал её, ведь ничем себя не выдал.
Настроение ни к черту.
Появилось ещё больше вопросов и дикая неудовлетворенность.
Одно точно — второй раз я на подобный перфоманс не пойду. Толку — ноль, умноженный на массу, а послевкусие до оскомины на языке.
Бармен сказал, Вика в отпуске до конца следующей недели. Лучше дождусь и уже на месте прижму к стенке. Там ей некуда будет деваться и можно будет сразу перейти к сути, выдвигая свои условия.
Я уверен, что дело в шляпе.
Но вновь обламываюсь.
Следующая встреча с Миньоном приводит к неожиданным для меня последствиям…
4. Барс
Уже час наблюдаю за ней злющий, как чертяга.
В караоке ажиотаж, еле выбил себе место, уверенный, что официантка Вика меня обслужит, и получится с ней поболтать о жизни.
А эта псевдорыжая актриса, оказывается, закреплена за другой зоной, и никак не может взять мой столик. Я бы перебрался в нужный периметр, но, блядь, никто не спешит домой в десятом часу вечера.
Примчал навеселе, зная, что сегодня поймаю её с поличным, решу все вопросы и спокойно заживу себе дальше. И почти сразу словил противоположный градус настроения, понимая, что ни хера не идёт по плану. А чучундра Люси даже не смотрит в мою сторону, будто не замечает пристальной слежки. И подловить её не удается, она то тут, то там. Фигаро, мать её.
Пока Лусинэ носится туда-сюда, нахожусь в роли обозревателя. На всех официантах однообразная стильная форма черного цвета: мальчики одеты в классические брюки, белые футболки и накинутые сверху жилетки, а у девочек — шорты-бермуды с защипами, тоже белые футболки и вместо жилетки фишка в виде карликового галстука-аксессуара, прикрепленного к вырезу. И вот благодаря более-менее открытому наряду, я неожиданно обнаруживаю на невестушке парочку интересных деталей.
Кто бы мог подумать.
Одна татуировка на ноге чуть выше щиколотки, а вторая вьется на внешнем ребре предплечья, начинаясь почти у запястья. Они схожи между собой — что-то среднее между витиеватыми узорами и причудливыми цветочками.
Сначала удивляюсь. А потом одергиваю себя, вспоминая, в чем она ходит в обычной жизни. Домочадцы вполне могут и не знать, что Миньон у них хулиганкой растет, нарушая запреты.
Когда вижу, как она направляется к тамбуру, чтобы попасть в туалет, срываюсь с места и занимаю пост в коридорчике. Я, сука, полтора часа жду подходящего момента! Не кидаться же на неё на людях.
— Лус, пойдем, поговорим, — без церемоний хватаю девушку за руку, как только та выходит ко мне, и тяну за декорированную перегородку, откуда нас никому не видно.
Здесь освещение получше, чем в зале, поэтому недоуменное выражение её лица я лицезрю во всей красе. Глаза расширяются, рот приоткрывается, а брови хмурятся, пока обглядывает меня с немым подозрением.
Затем пытается выдернуть ладонь, но я не даю, отчего она фырчит и упреждающе-учтиво выдает:
— Дружок, с пьяными у нас «Пойдем, поговорим» только охрана практикует. Позвать?
За естественную игру — твердая пятерка. Даже Станиславскому не к чему придраться. Расплываюсь в снисходительной улыбке, мол, девочка, ну ты серьезно?
— Я похож на пьяного? Прекращай, Лус.
— Прекращай, Диего, — копирует фразу и снова дергается в поисках свободы.
— Диего?
— Лус? — повторяет интонацию и следом закатывает глаза. — Тебе меня можно чужими именами называть, а мне — нет?
— Слушай, у меня нет цели тебя обидеть, я просто хочу договориться.
— У тебя и возможности нет меня обидеть. Я тоже хочу договориться. Либо ты меня отпускаешь, и мы забываем инцидент — ну, с кем не бывает, обознался человек, либо я делаю тебе больно и задеваю твоё мужское эго. Хотя, прости, до «мужского» тебе ещё дорасти, ты слишком мал.
