Отшельник - Мишель Хёрд

Не высовывайся. Пожалуйста.

— Придется, блядь, обойтись. — Внезапно лидер берет меня за руку и громко приказывает: — Уходим! —

Меня тянет вперед, и с каждым шагом в сторону дома кровь стынет в жилах, а мышцы напрягаются все сильнее.

Когда передний двор оказывается в поле зрения и я вижу одно тело охранника за другим, мои ноги застывают на месте и не хотят делать больше ни шагу.

Странно. Я больше не чувствую, как пятки жмут пальцы ног.

— Двигайтесь! — кричит мужчина.

Медленно поднимаю глаза к его лицу и качаю головой. — Нет. — Слово звучит так мягко, что больше похоже на глоток воздуха.

Я понятия не имею, сколько времени прошло с тех пор, как мужчины ворвались в особняк, и где-то в глубине моего сознания голоса спорят, должна ли я делать то, что мне говорят, или бороться за свою жизнь.

Бог знает, что на меня нашло, но я отпрянула от его руки. Я знаю, что бороться бесполезно, но я отказываюсь подчиняться, чтобы они могли просто взять меня.

К сожалению, мне не удается освободить руку, и в тот момент, когда я понимаю, что мне конец, я ожидаю, что моя жизнь промелькнет перед моими глазами. Но этого не происходит. Вместо этого я чувствую острую потерю жизни, которую мог бы прожить.

Я напрягаюсь, ожидая выстрела, но вместо этого ствол пулемета врезается мне в голову. Темнота затуманивает зрение, а резкая боль мгновенно вызывает головокружение и тошноту.

— Приведите ее! — Я слышу приказ главного, его тон раздражен и жесток.

Я борюсь за свое сознание, пока меня тащат на чьем-то плече. Мне удается издать стон, и, как ни странно, я замечаю, что мои волосы колышутся, когда меня уносят прочь от особняка.

Я слышу гул голосов. Запуск двигателей.

Меня швыряет на твердую поверхность, прежде чем я слышу, как захлопывается багажник, погружая меня в темноту.

Страх охватывает мое сердце, когда машина начинает двигаться, и я борюсь за то, чтобы держать глаза открытыми, но слишком скоро я проигрываю битву за сохранение сознания.

Глава 2

ГРЕЙС

— Проснись. —

Кто-то потрепал меня по щеке, вырывая из мирной темноты.

Что?

Я пытаюсь восстановить контроль над своими чувствами, приоткрывая тяжелые веки.

В виске пульсирует боль, а зрение затуманивается, когда я оглядываюсь по сторонам.

Я вижу лицо мужчины, одетого в серый костюм, его светлые светлые волосы коротко и аккуратно подстрижены. За его спиной — дорого выглядящий письменный стол и окна от пола до потолка. Вид за окнами темный, и создается впечатление, что мы находимся в высотке.

Я обнаруживаю себя сидящей на стуле, мои запястья связаны, а руки безвольно лежат на коленях. Туфель не видно, а темно-красное кружевное платье, которое я тщательно выбирала для вечеринки, вдруг кажется слишком откровенным. Несмотря на то что моя грудь полностью прикрыта, платье имеет глубокое декольте.

Мои губы раздвигаются, но я могу произнести лишь бессвязные слова. — Что... открываю...—

Ладонь мужчины касается моей щеки, и он зловеще улыбается мне. — С возвращением. —

У него густой акцент, и, осознав, что меня захватили русские, в душе поселилось мрачное и безнадежное чувство.

Братва безжалостна. Велики шансы, что я умру.

Когда он отходит в сторону, я окидываю взглядом кабинет и останавливаюсь на мониторе, установленном у одной из стен.

Папа.

Когда я вижу на экране лицо отца, мое сердцебиение мгновенно учащается, а в голове проносится все, что произошло до того, как я потеряла сознание.

О, Боже. Что происходит?

— Что тебе нужно? — Отец кричит, его черты лица приобретают мрачное выражение.

Человек в костюме пожимает плечами. — Только пять ракет, о которых я уже просил. —

— Я не торгую ракетами. — Отец насмехается, его рот опускается еще ниже. — Если я поставлю вам ракеты, то буду мертв. Это территория Варги. —

— Это не моя проблема, — говорит мужчина в костюме. Он протягивает ко мне руку и убирает пряди волос с моего лица. — Или вы поставляете мне ракеты, или я разорву вашу прекрасную дочь на части. — Его пальцы проводят по моей щеке, и я отдергиваю лицо от его прикосновения. — Мне нравятся вздорные женщины. —

Знакомое чувство ужаса пробирается по моим венам и заставляет всплыть на поверхность одно из многочисленных воспоминаний, наполненных ужасом.

Брейден толкает меня лицом в пол, и шифон моего свадебного платья рассыпается вокруг меня. Я слышу звук молнии на его брюках и пытаюсь освободиться от тяжести его тела, давящего на мое.

— Нет! — кричу я, пытаясь вылезти из-под него.

— Ты моя жена, Грейс, — рычит он, хватаясь за мои ноги и раздвигая их. Его член прижимается к моему входу, вызывая отвращение в моем животе. — Это значит, что я могу трахать тебя, когда захочу. —

Он проникает в меня, и я чувствую себя так, будто меня разрывают на части.

Из меня вырывается придушенный звук, и пока мой новый муж заключает наш брак, моя душа содрогается от жестокого акта.

Кулак упирается мне в щеку, заставляя откинуть голову в сторону. Я прикусываю язык, и через секунду рот наполняется медным привкусом.

Иисус.

Удар вырывает меня из тисков ужасного воспоминания и возвращает в ту страшную ситуацию, в которой я сейчас нахожусь.

Мужчина, который руководил нападением на вечеринке, похоже, только что ударил меня, а тот, что в костюме, наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди.

— Отпусти Грейс, Павлов! Ничего хорошего из этого не выйдет, — требует папа.

Человек в костюме, Павлов, качает головой. — Все закончится только в том случае, если вы отдадите нам ракеты. —

Он разжимает руки и подходит ко мне. Взявшись за мой подбородок, он откидывает мою голову назад, чтобы я была вынуждена смотреть на него, а затем снова бросает взгляд на монитор.

— Ты знаешь, сколько мужчин в Братве? —

Нет.

Я перевел взгляд на экран, безмолвно умоляя отца дать им эти чертовы ракеты.

На лице отца мелькнула тревога и страдание, но потом она исчезла, и выражение его лица стало безжалостным.

Нет, папа. Пожалуйста, не оставляй меня здесь.

Моя душа кричит, зная, что отец не собирается сдаваться. Он скорее откажется от меня, чем даст им оружие, которое они хотят получить.

— Я не пойду против Варги, — рычит отец.

Павлов смотрит на монитор, кажется, целую минуту, прежде чем перевести взгляд на меня. Вздохнув, он говорит: — Все, что