Полёт мотылька - Брук Лин
— Извини, что не навещаю. Мне пока не разрешают к тебе входить — шепчет она мне на ухо.
Услышав это, я понимаю, что мы находимся с ней в хороших отношениях.
А в последующие секунды я вдруг слышу заразительный женский смех, который мне знаком. Я резко отстраняюсь от девушки и начинаю оглядываться, чтобы найти обладательницу этого смеха. И не найдя ни одного человека, который выказывал бы какие-либо признаки веселья, я начинаю растеряно озираться по сторонам, так как в ушах продолжает звенеть этот смех.
— Что-то случилось? — встревожено интересуется Альберт.
— Сейчас кто-то смеялся? — перевожу взгляд на них, и с отчаянием в глазах смотрю на мужа.
— Нет, дорогая.
— Послышалось, значит?
— Послышался чей-то смех? — уточняет мужчина.
— Да, женский. А ещё я слышу аромат мандаринов и моря — резко останавливаюсь, понимая насколько странно все звучит.
— Может это из-за меня? — аккуратно улыбается девушка. — Мы бывали с тобой в Каннах.
«Канны» — от этого слова все мысли мои канут к моим снам. Именно на берегу лазурного моря и в Париже я всегда вижу того самого неизвестного мне мужчину.
Сердце начинает биться с непривычной для меня скоростью, и я резко цепляюсь в руку Альберта. Мне вдруг становится так страшно от мысли, что сны мои могут быть видениями из прошлого…
— Я тебя фотографировала у моря, — продолжает Марта, — А там рядом были мандариновые деревья. А смех… смех, наверное, был мой. Я люблю посмеяться — она улыбается, но, посмотрев на мою вцепившуюся руку в Альберта, её лицо резко меняется.
— У тебя красивый смех — отмечаю, не удержавшись.
— Спасибо, дорогая! — она вздыхает и смотрит на все уже более снисходительно. — Ладно, ребят, я пойду.
— Как он, Март? — вместо прощания, интересуется Альберт.
— Все так же — голос девушки вздрагивает, а глаза начинает бегать из стороны в сторону, в попытке не выдать ту боль, что идёт у неё изнутри.
— Дай Бог, он скоро придёт в себя — сопереживая, молвит он.
— Дай Бог!
Она пытается улыбнуться, но становится очевидным, — сейчас была затронута больная тема для ее души. Настолько больная, что скрыть это просто невозможно.
Мы прощаемся с Мартой, и девушка проходит в больницу.
— А о ком шла речь? — не удержавшись от любопытства, спрашиваю у Альберта.
— О её молодом человеке — отвечает кратко.
— А что с ним произошло?
Он тяжело вздыхает и убирает взгляд в сторону:
— Он в коме.
Его слова больно колют в сердце. Будто бы мне только что сообщили, что в комме находится мой близкий человек.
Внутри начинает твориться информативный хаос. Не понимаю, как правду отделить от вымысла, как понять и объяснить все, что чувствует сердце, и как не потеряться в этой пучине беспорядка.
Как найти, своё настоящее "Я", когда ты не помнишь себя и живёшь, ориентируясь исключительно на свои эмоции, которые порой настолько противоречивые, что становится дурно.
Я спешу сесть на скамейку, так как чувствую, что теряю равновесие от услышанного… И это кажется мне ненормальным.
Глава 2
Вечер одного из моих обыденных дней. Я разглядываю пустое небо в окне, а Альберт лежит и изучает потолок, витая в своих мыслях.
Порой мне становится стыдно, что все свое свободное, а порой, и рабочее время он проводит в этих стенах, с не самой лучшей собеседницей.
— Альберт, — обращаюсь к нему, рисуя узоры на окне, — А мой телефон нельзя починить?
— Нет, наверное, — задумывается, — Я куплю тебе новый со дня на день.
— Нет, мне пока нет надобности, — тяжело вздохнув, стираю все, что нарисовала. — Думала может что-нибудь найду там… вспомню.
— Есть только один кулон. Кажется, ты его никогда не снимала.
— Навряд ли он настолько значим, чтобы хранить воспоминания — предполагаю, пожав плечами.
Моросит дождь и все вокруг покрывается туманом. Во дворе не остаётся никого, и город превращается в одно сплошное одиночество. Погода за окном будто списывает мое душевное состояние. И я нахожу в ней единственного своего соратника.
Я слышу, как Альберт встает с дивана, а вскоре ощущаю его присутствие сзади. Его руки касаются моих плеч, а губы — шеи. Моя рука медленно сползает вниз по окну и упирается о подоконник.
По телу пробегает холод, а в глазах начинают рябить слезы. Мне тяжело понять, от чего мое тело так отстраняется от мужа, но я не могу противиться своим чувствам. От чего схожу с ума.
— Знать бы, о чем ты думаешь — шепчет он тихо и медленно разворачивает меня лицом к себе.
Без слов становится ясным желание Альберта. И хоть на душе витает тревога, я не осмеливаюсь отстраниться от него. Хочу почувствовать привкус его губ, в надежде, что что-то зародится в сердце.
Он не заставляет себя долго ждать и, проведя руки к волосам, притягивает меня к себе, а после заключает в поцелуе.
Но увы, лишь смятение и отторжение зарождаются в моей груди. И это совсем не то, что я ожидала почувствовать.
Я стою неподвижно и пытаюсь заставить себя насладиться собственным мужем. Но, вместо этого, в голове всплывает образ безликого мужчины из сна, и я вижу чёрные пронзительные глаза и улыбку, позволяющую разглядеть ямочку на правой щеке. И сердце начинает отбивать одно лишь имя: «Давид».
«— Я всегда буду рядом, Амели — звенит в ушах незнакомый мужской голос. — Ты моя и этого никто не изменит.»
Испугавшись таких воспоминаний, я спешу отвести голову в сторону, чтобы избавить себя от нежеланных губ.
— Прости — молвлю следом и стремительно направляюсь к своей постели.
Я задыхаюсь от всего происходящего, мне хочется кричать от эмоционального истощения. Все ведения кажутся слишком реалистичными, далеко не похожими на сон. И подобное не на шутку пугает меня.
Сев на край кровати, я смотрю на Альберта, который внимательно наблюдает за мной, а после подходит и приседает у моих ног:
— Что мне сделать, чтобы ты улыбалась чаще?
— Ты и так делаешь достаточно, — произношу виновато. — Альберт, у меня есть друзья, подруги? Те, с кем я бы близко дружила?
— У тебя есть двоюродная сестра Сандра. Не знаю насколько правда, но кажется, вы были близки.
Его слова звучат слегка странно, но я решаю не предавать этому значение.
— Я бы очень хотела с ней пообщаться.
— Хорошо, — нехотя отзывается он, — Я постараюсь завтра
