Маргарита Южина - уДачный отпуск
– А ты с чего? – не могла понять Аня. – Ты ведь рисовать не умеешь! И вообще там черчение – главный из предметов, а ты циркуль от линейки не отличишь.
– Но ведь ты мне поможешь, а? – по-собачьи заглядывала в глаза подруге Сонечка. – Ну куда я тогда поступлю-то?
– Да зачем тебе в институт? – не понимала Аня. – Тем более в архитектурный! Это не твое призвание. Твое призвание – мужики! Замуж выйдешь и…
– Так я про что? – таращилась Сонечка. – Я там поучусь-поучусь, а потом выйду замуж за однокурсника. Ты только представь: у меня будет муж архитектор! Это ж… это ж… Можно подумать, ты за чем-то другим туда собралась!
– Ну скажешь… – до глубины души оскорбилась Аня. – Ты же знаешь – я давно хотела в архитектурный! Я… мне… Я дома буду проектировать!
– Вот и я тоже, – тупо закивала подруга. – А ты меня подготовь. И мама просит.
Мама не просто просила – она буквально не вылезала от Зоси Никодимовны и теперь приносила к чаю не только конфеты, но и сгущенку, сахар, масло и шоколад. И каждый раз тяжко вздыхала:
– Зосенька! Ну ты подумай: куда моя курица сможет поступить, если ей не поможет Нюсенька? Она с первого же экзамена вылетит! А Нюсенька с ней рядышком сядет, ей все напишет, ну и… Уж прочитать-то моя Сонька сумеет!
– А когда Нюсенька будет сама готовиться? – прищуривалась Зося Никодимовна, уплетая принесенные сласти. – Пока она твоей писать будет, по своему вопросу подготовиться не успеет!
– Ой, ну что ты такое говоришь! Да твоя умница уже в школе все подготовила! Зачем ей еще и на экзаменах готовиться?
В общем, соседским собранием было решено: Соньке поступать в архитектурный, а Ане всячески тому содействовать. И Аня в институт прошла сама. И протолкнула подругу. Сколько ж она потом из-за этого себе локти грызла!
Нет, начиналось все вполне безобидно – Аня усердно погрузилась в учебный процесс и долгое время даже не знала, сколько мальчиков в их группе. Нет, за ней кто-то ухаживал, ее куда-то тянули, назначали свидания и даже дарили пыльные астры, сорванные с институтских клумб. Но сердце ее было отдано архитектуре и на пылкие чувства не отвечало. Только на третьем курсе, когда половина девочек из их группы уже выскочила замуж, Аня вдруг оттаяла. Не только оттаяла, но и воспылала! Она полюбила. Да так, как никогда раньше.
Его звали Анатолий. Анатолий Бабенко. Он учился курсом старше, а возраст у него и вовсе был запредельным – ему было двадцать пять (поступал после армии). Так что вовсе не удивительно, что Толик казался двадцатилетней Ане взрослым, ответственным и вполне самостоятельным мужчиной. О, он был красив точно бог! А его искрометный юмор! А глаза с хитрым прищуром! По нему сходили с ума все девочки института, включая молодых преподавательниц. Аня столкнулась с Толиком в дверях аудитории, подняла глаза и… и пропала.
– Девушка! Ну надо же смотреть… – буркнул Анатолий, подбирая свои выпавшие тетради.
– А я… я смотрела, но вас не видела… раньше… – завороженно пролепетала она.
И в ее глазах было столько восхищения и немого обожания, что парень усмехнулся.
– А теперь увидели, да? Ну и как?
– Ну вообще… – качнула головой Аня. – А зачем вы у нас учитесь? Вам в артисты надо, вас возьмут, вы красивый…
Парень онемел от такого откровенного признания. И это ему понравилось. Он немедленно назначил Ане свидание, вероятно, для того, чтобы еще послушать оды себе, любимому, но неожиданно выяснил, что Анечка одна из сильнейших учениц института. Такими подружками было грех бросаться, и он ее не бросил. По институту очень скоро прошел слух, что у Бабенко новая девчонка, и эта дурочка пишет ему курсовые, строит чертежи, строчит рефераты и вообще – даже диплом готовит. Она и в самом деле готовила диплом Толика к защите. А когда с дипломом было покончено, выяснилось, что Толик уже собирается переезжать из общежития… нет, не к Ане, а к Сонечке. Просто все время, которое Нюсенька прилежно просиживала над книгами, Сонечка тратила на то, чтобы женскими чарами околдовать красавца Бабенко. И то ли чары были сильны, то ли здесь сыграл тот факт, что тетя Ира переехала к мужу, а дочке оставила квартиру, но… но Толик предпочел Сонечку. Такого Аня перенести уже не смогла. Это что же – она будет каждый день видеть предателей возле своей двери или сталкиваться с ними в подъезде? Нет! И Аня бросила институт, собрала вещи и умотала в Санкт-Петербург.
Потом мама писала, что Толик с Сонечкой разбежались, и Софья даже вышла замуж, а потому Ане можно смело возвращаться домой. Но… Но переболевшее изменой сердце Анюты уже было занято другим.
Владели частной швейной фабрикой два брата – Борис и Георгий Зараевы. Борис – чуть помладше, Георгий – постарше. И оба холостые. Борис до сих пор еще ни разу не был женат, на фабрике его считали завидным женихом. И еще говорили, что повезет той девчонке, на которой он женится, потому как и состояние у парня недурственное, и руки золотые, и голова светлая. А главное – Борис Зараев был добрым и уж больно сердечным. В общем, по мнению всех работниц фабрики, Борису цены не было. Непонятным оставалось только, отчего же они все, как одна, не исключая и дам замужних, потихоньку прихорашивались, бросали взгляды в зеркальце, втягивали живот и выпячивали грудь как раз при появлении бесшабашного, безголового, разухабистого Георгия? Тот влетал в цех: неизменно в белых одеждах, руки в карманах, на устах – веселая улыбка, и понурый, унылый цех сразу наполнялся светом.
– Девочки мои, ну как? Слепили мне простынку на свадебное ложе? – весело спрашивал он, прожигая взглядом какую-нибудь раскрасневшуюся девчонку.
– А ты что, жениться собрался? – напрягались девочки.
– А как же, давно! Только вот невесту не могу выбрать – вас много, и все такие рукодельницы! Аж голова набекрень. Вот вчера Танечку выбрал, потому что больше всех плана сдала, а сегодня думаю – чего ж одну Танечку, если у нас тетя Клава вон как чисто все полы вымыла, правда ж, теть Клава?!
– Ой, да ну тебя, балабол! Какая я тебе жена, когда у меня муж на диване валяется? – смущенно махала на парня тряпкой тетя Клава.
– Муж?! И еще на вашем диване?! – ужасался Георгий. – Ай-яй-яй, какая оказия! Что ж это я так пролетел?.. А с другой стороны – мы ж его и на другой диван перевалить можем. Какая ему разница, где в телевизор пялиться, точно, теть Клава?
И так было каждый день – сегодня теть Клава, завтра Танечка, потом Оленька, потом Мария Степановна из ОТК. После его ухода женщины судачили:
– Ох, и припадет кому-нибудь хлопот, когда женится. Вот Борис-то какой парень положительный, а этот… Ты, Анюта, не упусти своего счастья. Ох, и повезло девке!
Анюта не понимала своего везения, но женщины знали, что говорили: Борис, положительный до зубовного скрипа, с первого же дня стал останавливать на ней свой печальный, грустный взгляд, краснел при разговоре и икал всякий раз, когда рядом оказывалась Аня. Ни у кого не было сомнения: Боря влюбился. И Ане, конечно же, крупно повезло – сейчас девка выскочит замуж за Зараева-младшего, получит все его состояние да еще и петербургскую прописку, плохо ли? Но Аня не собиралась за Бориса замуж, она, как и все, не сводила глаз с его старшего брата. А тот… а тот ее будто бы и не замечал вовсе. Даже в шутку никогда о ней не упомянул, даже нарочно не останавливался возле ее машинки, и Анечка всерьез расстраивалась, что он и вовсе не помнит, что у них на фабрике имеется такая работница – Анна Мальцева. Неизвестно, как бы все разворачивалось дальше, если бы в один из дней к ним домой не заявился Борис.
