Изумрудные ночи. Дилогия - Вирджиния Браун
— Может, и уберусь, особенно если учесть, что ты самый неблагодарный друг, какого только можно вообразить. Но удивительно, мне казалось, что именно сейчас ты в состоянии оценить дружескую помощь.
Наткнувшись на твердый взгляд Джила, Трейс почувствовал, что тот может быть прав. Он пожал плечами.
— Да, возможно. Как я понимаю, ты решил, что этим другом окажешься ты?
— А что, кто-то еще стучится в твою дверь? — сухо осведомился Джил.
— Нет, и с этим им чертовски повезло. Мысль пристрелить тебя упорно не покидает меня.
— Я все-таки невероятный везунчик! — Джил подхватил сломанный оловянный кофейник. — Дай Бог каждому в Южной Америке такого друга, как ты. Л теперь выпей чашечку кофе и послушай, что я тебе скажу. Путешествие может показаться тебе интересным.
— Очень сомневаюсь, — пробормотал Трейс, однако сел за стол и осторожно дотронулся до треснувшей кружки с горячим кофе, которую Джил поставил перед ним. Горький напиток заставил его сморщиться, но он выпил все до капли. Когда было покончено со второй чашкой, он скрестил руки на столе и посмотрел на Джила.
— Ну и что?
— Тебя рекомендовали в качестве проводника профессору Горацио Брэсфилду. Он разыскивает Вилькапампу.
Потребовалась почти минута, чтобы сообщение пробилось сквозь облака, затуманивавшие сознание Трейса, затем его губы скривились в презрительной усмешке.
— А кто рекомендовал, я могу узнать?
— Не понимаю, о чем ты?
— Я о том, — Трейс наклонился вперед, — кто меня порекомендовал?
Джил нахмурился.
— Какое это имеет значение?
Трейс хрипло засмеялся.
— Подумай сам! Семь месяцев назад я вел экспедицию в Анды и был единственным, кто вернулся. В обычной ситуации этого было бы достаточно, чтобы поставить на мне крест как на проводнике. Называй это любопытством, но мне хочется знать, кто рекомендовал меня этому профессору и зачем.
— Бентворт, — последовал неохотный ответ.
— А! — Трейс выразил целую гамму эмоций.
— Послушай, — нетерпеливо продолжал Джил. — Трейс, тебе необходима работа. Если ты собираешься когда-либо еще возглавить экспедицию, ты должен доказать всем, включая себя самого, что то, что произошло в прошлый раз, было стечением обстоятельств, а не отражением твоих способностей. Любому в Перу известно, что лучше чертова проводника здесь не сыщешь.
Трейс весело глянул на приятеля.
— Даже если и так, признаваться в этом они явно не намерены. Мне не удалось подрядиться переводить старушек через дорогу, не то что вести кого-то в горы или в джунгли. Нет, Джил, думается, Бентворт что-то скрывает. В конце концов, последняя экспедиция была снаряжена на его денежки, и он пообещал проследить, чтобы я никогда больше не получил работу. Он сдержал слово.
— Возможно, у Бентворта было время подумать, и он понял, что ты ничего не мог тогда поделать. А кроме того, ты, как мог, уговаривал этих ослов повернуть назад, разве нет?
— Именно это я и говорил следователям… понимаешь… они мертвы, а мертвые порой говорят громче, чем живые. — Трейс покачал головой. — Не стоит в это ввязываться.
Джил резко выпрямился, по голосу чувствовалось, что он разозлился.
— Мне и в голову не приходило, что ты трус, Трейс Тейлор! Посмотри на себя! Ты сидишь в этой дешевой комнатенке и вылезаешь из нее только, чтобы купить виски или найти женщину. А что ты собираешься делать, когда деньги кончатся? Грабить банки?
Трейс подскочил как ужаленный, глаза заблестели опасным блеском, огромные руки сжались в кулаки. Он достаточно долго смотрел на приятеля, не говоря ни слова. Джил, не дрогнув, встретил этот взгляд; ярость, клокотавшая в глазах Трейса, не смутила его. Постепенно напряжение стало спадать; медленно разжав кулаки, Трейс опустился на место. Потом задумчиво произнес:
— Возможно, ты прав. Письмо у тебя с собой? С меня не убудет, если я встречусь с этим Брэсфилдом и выясню, каким образом он связан с Бентвортом. — Трейс поскреб заросший густой щетиной подбородок и добавил: — Но у меня нет никакого желания вести еще кого-то в Анды. Поиски Вилькапампы — черта с два. Это место проклято.
— Только не рассказывай, что ты веришь в эти древние россказни, — рассмеялся Джил.
— Раньше не верил, но в прошлый раз… — Голос Трейса звучал не так, как обычно. Он замолчал и уже спокойно добавил: — В прошлый раз было так, как если бы во всем, что мы ни делали, был чей-то злой умысел. Я никогда не видел ничего подобного. Веревки, с которыми в предыдущий день все было в порядке, оказались непригодными на следующий. Запаянные банки с продуктами оказались открытыми, и в них копошились змеи. Нет, я не собираюсь вести еще одну экспедицию в Вилькапампу даже за все золото Перу!
Глава 3
Профессор Брэсфилд мерил палубу нетерпеливыми шагами, он почти танцевал от радости, видя приближающийся берег.
— Мы почти прибыли, Бетани! — пытался он перекричать шум. Пронзительные глаза блестели за толстыми стеклами очков, лицо освещала широкая улыбка, что заставило его дочь улыбнуться в ответ.
— Должна признаться, я думала, что мы никогда не доплывем, — произнесла она, балансируя на качающейся палубе. Теперь она могла держать равновесие даже во время самых сильных штормов. По мере продвижения к югу от экватора становилось все жарче. В Калифорнии сейчас зима. Здесь тепло и влажно. Блестящие пряди густых каштановых волос касались шеи, и Бетани мрачно подумала, что стягивать волосы в узел на затылке — наименее жаркая прическа. Из соображений удобства на ней были брюки, а не юбка, блузка из тонкого хлопка была почти без рукавов.
Профессор Брэсфилд, слегка шокированный ее решением отложить на время юбки, согласился, когда она растолковала ему, насколько это практично. Его смущало лишь то, как соблазнительно обтягивали брюки ее длинные, стройные ноги.
— Выглядишь… совсем… выглядишь женщиной, — пробормотал он таким несчастным голосом, что Бетани рассмеялась.
— Я и есть женщина, папа!
— Ты уверена, что это нужно выставлять напоказ? — Он с натянутой улыбкой потрепал несколько выбившихся прядей ее волос. — Мне бы не хотелось, чтобы какой-нибудь красивый искатель приключений похитил тебя после первого же брошенного в твою сторону взгляда, — добавил он; это должно было быть легким поддразниванием, но голос почему-то звучал вяло. В наступившей тишине он увидел промелькнувшую в глазах дочери боль.
— Прости меня, Бетани. Вечно я что-то не то…
— Дело не в тебе, папа. Дело во мне. — Она улыбнулась и пожала плечами. — Я не могу допустить, чтобы Стефен так повлиял на меня. Всего лишь одно червивое яблоко среди множества людей. Я не намерена всю жизнь оставаться эмоциональной калекой.
Однако сказать проще, чем сделать, подумала она, когда отец оставил
