Мажор и Отличница (СИ) - Стеффи Ли
Девушки ходят за мной табунами, готовые при малейшем намеке выполнять любые мои прихоти. Но из всех правил существуют исключения. И в моей жизни есть одна единственная барышня, которая вертит меня вокруг своей оси, как ей заблагорассудится — моя девятилетняя сестра.
Лиза хлопает ресничками и, наконец, поднимает на своего провинившегося брата большие голубые глаза:
— Ты придумаешь конец истории вместе со мной? — повелительно уточняет именинница. Таким тоном императрицы общаются со своими рабами, у которых кровью скреплён договор на вечность. Без какой-либо возможности урвать больничный или выпросить пару дней отпуска.
— Конечно! — холопски выдыхаю я. — Мы с тобой замутим конец покруче этого автора, принцесса! Обещаю!
— Ладно. — скепсис в её голосе исходит из самого сердца.
Но уже через минуту она радостно вскакивает со стула и несётся громить нашу квартиру дальше вместе со своими неадекватными друзьями.
Получив разрешение пригласить на праздник любого, кого пожелает, моя отличница сестра, недолго думая, перечислила имена самых хулиганистых ребят своего класса.
Определенно, это серьезный звоночек — причем не первый. Но мы с мамой усиленно делаем вид, словно не понимаем, какие граммы успокоительного и нескончаемого нервного тика ждут нас в будущем. Мы наивно полагаем, что во времена ее бурной юности, не поседеем раньше положенного срока.
— Видишь, ты остался жив, — мамина рука ложится на мое плечо. — А ты так переживал.
— Мам, не выдумывай. Твой сын давно не испытывает подобных эмоций.
— Это ты перед своими друзьями и подружками можешь выпендриваться, — ласково гладит по щеке, а затем с небольшой тревогой спрашивает. — Ты же с нами еще немного посидишь? Скоро папа должен приехать.
— Не называй так этого мужчину. — отодвигаюсь от нее и беру со стола стакан с персиковым соком.
Мелкая пьет только его и яблочный. А значит, заставляет и остальных следовать своим предпочтениям. Никаких мишек барни, только хардкор.
— Дим, он все-таки твой отец, — примирительно шепчет мама.
Остальные родители сейчас находятся в гостиной комнате вместе со своими неадекватными отпрысками. Потому мы можем спокойно поговорить без свидетелей.
— Прошло достаточно много времени. — мама у меня слишком добрая. Иначе я не понимаю, как она смогла его простить. — И не забывай, мы живем в роскоши благодаря ему. — факт с которым сложно спорить.
Но я воспринимаю действительность несколько иначе, чем она. После того, что сделал отец, он до конца своих дней должен на коленях просить прощения и кормить маму с золотой ложечки.
— Он замаливает свои грехи, мам. Пожалуйста, перестань уже его оправдывать. — возвращаю стакан на стол слишком резко, отчего стекло издает пронзительный визг. — Мне пора, у меня дела с Тохой.
— Дим…
— Мам, я с ним и так вижусь. Всегда, когда барин изъявляет желание вызвать на ковёр. — цежу со злостью слова.
Вот зачем она меня постоянно выводит из себя из-за существа недостойного называться человеком. Нормально же общались.
— И его поручения выполняю. Постоянно. Но праздничный семейный стол с ним делить не намерен.
Ухожу быстрее, чем она снова успеет что-то сказать.
Но лучше бы я остался.
Отец, конечно, редкостное говно. Но такого я от него не ожидал.
Глава 3
Сентябрь. Осень. Сначала было солнечно…
Для того чтобы поступить в университет, на который я сейчас смотрю с благоговением и большими надеждами, мне пришлось много лет упорно вгрызаться в гранит науки. Возможность преждевременного кариеса и потери зубов никогда не пугала. Я всегда была уверена, что смогу достигнуть намеченной цели.
Конечно, если твой папа депутат или мама криминальный авторитет, то платный факультет тебе обеспечен. Но мой папа — простой рабочий. А мама ушла однажды много лет назад за хлебом, оставив меня присмотреть за малюткой сестрой. И так с того дня не вернулась.
Пожалуйста, не подумайте ничего плохого. Она не сталкивалась с кирпичом. Случайный ураган не уносил ее в волшебную страну ОЗ искать мозги, сердце и смелость. И влюбленная горилла тоже не похищала — к сожалению. Иначе имелся бы элемент трогательной романтизации сюжета.
Только вот его нет.
Совсем.
Она всего-навсего решила пожить для себя. А мы оказались ненужной обузой. Муж и дети не вписывались в её славную картину радостей мира. Мешали наслаждаться дарами природы и искать тех самых, наверняка крайне миловидных, горилл.
К тому же мы имели наглость тратить её бесценные женские нервы. Папа мне этого, конечно, не рассказывал. Я сама все узнала, спрятавшись в коридоре за дверью шкафа и нечаянно подслушав их разговор, когда мой встревоженный отец, обзвонив все больницы и знакомых, наконец сумел найти свою ищущую дивный новый путь супругу.
Это были её собственные слова, которые она истерично и громко выкрикивала в трубку.
Мое детское сердце их отвергало, всячески отталкивало, не желая принимать. Но уши уверяли в правдивости, раз и навсегда разбивая светлый мамин образ. Из глаз текли соленые ручейки, а привычный мир вокруг безжалостно тускнел.
Когда папа вернулся в нашу с сестрой комнату, я уже сидела около маленькой кроватки, ожидая от него любых слов.
Он тогда попытался улыбнуться и произнёс несколько застенчиво:
— Кноп, тут такое дело… Мама уехала на Колыму… и застряла. Надолго. — ему всегда удивительно плохо давалось вранье. — Когда сможет вернуться, не знает. Поэтому нам надо будет… Мы с тобой…
— Она, может быть, и вовсе не вернётся? Да, пап, скажи? Она нас бросила? — отец ничего не ответил.
Подошёл ближе, опустился рядом со мной на колени и крепко обнял, пообещав:
— Мы со всем справимся, дочь. Я ради вас всё сделаю. Ты даже не сомневайся.
И он делал. Работал не покладая рук, брал лишние смены и никогда не приводил в дом чужих женщин. Единственными представительницами женского пола, появляющимися в нашей квартире, были наши бабушки. Причём мамина родительница сразу переименовала свою
