Мажор. Право на ошибку (СИ) - Шикова Илона

Пролог

Почти шесть лет назад…

Агата

— Платон, подожди! — я догоняю парня, когда он открывает дверь своей дорогой тачки.

— Ты что здесь делаешь? — резко поворачивается ко мне лицом, а я так же резко торможу, громко и часто дыша после марафона в пару километров.

Бежала, как угорелая, лишь бы успеть. Еще раз увидеть. Спросить.

Ведь он же объяснит мне, глупой, что это просто сплетни?

“Слышала, Платон завтра уезжает домой?”

“Жаль, я бы с ним еще разочек зажгла!”

“Какой же он красавчик!”

“Этого не может быть!”

Последнее — это мои мысли, о которых никто даже не догадывается. Глупые, наивные, но уж какие есть! Девчонки сплетничали на перемене, а я случайно мимо проходила. Платон — имя редкое, а его обладатель появился у нас в городе недавно. Бабушку любимую приехал проведать, тем самым вызвав фурор у всего женского населения нашего скромного района.

Включая и меня…

— Мы договорились встретиться… вечером…

— Вот вечером и приходи, — выдает парень с безразличием, а у меня сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Нет, не от быстрого бега, а от переживания — моя первая любовь сейчас закончится, толком не начавшись.

— Ты не рад меня видеть? — я настаиваю, хотя прекрасно понимаю, что зря.

Это правда, горькая и безжалостная. Парень злится и не скрывает этого, а значит, девчонки не соврали.

И меня, как я понимаю, посвящать в свои планы он даже не планировал…

— Слушай, что тебе от меня надо? — Платон захлопывает дверь автомобиля и делает шаг в мою сторону. — У меня дела, — разводит руками в разные стороны. — Срочные! — зачем-то громко добавляет, а лишь печально вздыхаю.

— Я мешаю?

— Мешаешь!

Как же я ненавижу свою жизнь — я всегда и всем мешаю. Даже поплакаться толком некому, у меня и подруг как таковых нет. Про мать промолчу — ей всю жизнь было “не до меня”.

Ненавижу свою школу… Ненавижу этот долбанный город…

Я себя тоже ненавижу!

А сейчас так и подавно кажусь себе жалкой, никчемной, брошенной…

— Зачем ты так…

— Посмотри на себя и на меня, — со злостью выдает мне парень прямо в лицо, а я мысленно усмехаюсь.

“Спасибо, хоть убогой не назвал!”

— Погуляли, развеялись, у нас разве что-то было? — приподнимает одну бровь вверх в ожидании ответа.

Это в моем понимании он — принц на белом коне, о котором девушки мечтают, начитавшись любовных романов. А в его я…

Здесь можно много и долго перечислять — взгляд парня говорит лучше любых слов.

— Зачем ты тогда со мной встречался? — я все же надеюсь, что Платон всё это говорит сгоряча, так как дела у человека. А я задерживаю, но ведь мне нужно знать эту чертову правду.

Какой бы горькой она не была…

— Скучно было, — парень пожимает плечами.

— Ты… уезжаешь? — в моих глазах появляются слезы, но я до победного пытаюсь с ними бороться. — А как же… мы?

— Разве я что-то тебе обещал? — парень приподнимает одну бровь вверх.

— Но я люблю тебя…

— Все любят бабки моего отца, — он усмехается со злостью, а мне становится обидно.

Я поверила! Решила стать для него единственной. Отдала свое сердце.

А он его разбил вдребезги.

— Не веришь? Ну и черт с тобой! Только знай, милый, — последнее слово произношу с издевкой. — Если хоть раз окажешься на моем пути, очень сильно об этом пожалеешь.

И я даже не подозревала в тот момент, насколько пророческими окажутся мои слова…

Месть…

Это круче, чем любовь.

Или все-таки нет?

Глава 1

Наши дни…

Агата

— Ты уволена, Черныш!

— В смысле?

На лице начальницы ни единой положительной эмоции, и, кажется, она не шутит. А я, наоборот, округляю глаза, так как злобная фурия скорее всего караулила именно меня. Даже порог агентства переступить не позволила — в нее бес вселился, что ли?

А может, магнитные бури так повлияли на женщину? Прямо разорвать меня готова, только я до сих пор не понимаю — за что?

— Сейчас тебе вынесут твои документы, расчет получишь на карту, и вуаля! — начальница делает круговые движения указательным пальцем в воздухе и ехидненько так кривится.

Ну, знаете ли, это уже перебор. Вот так, без объяснения, прямо на пороге — наша “любимая фурия” совсем страх потеряла? Придется напомнить, сколько бабла я принесла ее модельному агентству. Сколько контрактов отработала, ни разу не сославшись на усталость.

И тут на тебе, Агата, кушай и не обляпайся.

Со мной такой номер не пройдет — не на ту нарвалась!

— Вообще-то, вы нарушаете условия нашего контракта, — я все еще держу себя в руках, стараясь говорить спокойно, хотя внутри все кипит, бурлит и вот-вот выплеснется наружу.

— Можешь подать на меня в суд! — усмехается Инесса Брониславовна мне прямо в лицо.

— А если подам? — провоцирую начальницу, так как ничего другого она мне не оставляет.

Ну, не истерику же здесь закатывать, в самом-то деле. Да и я вроде как девушка культурная, хоть и с периферии.

Почему, черт возьми, все, кто живет в областных центрах, считают нас лохушками?

“Безвкусица!”

“Фу, колхозница!”

“И эта в модели рвется…”

И так по кругу, одно и то же. Не надоело? Я, между прочим, больше этих расфуфыренных кукол отпахала на родное агентство. Да, кстати, и клиенты почему-то выбирают именно мою физиономию для каталогов, рекламы и обложек журналов.

А во всем виновато… мое место рождения.

Кто бы знал, как я иногда ненавижу этот маленький городок, коих тысячи на просторах нашей необъятной родины, в котором я родилась!

Ну почему не в столице?!

— Слушай, Черныш, — Инесса Брониславовна поворачивается ко мне лицом, хотя перед этим уже продемонстрировала мне спину. — А ты не много ли на себя берешь?

— Да мне-то уже терять нечего, — пожимаю в ответ плечами. — Вы меня только что уволили!

— Наглая провинциалка!

— Ничего нового, — усмехаюсь, но продолжаю твердо смотреть в глаза начальнице. — Хоть объясните, за что, — не даю женщине возможность уйти от ответственности, ведь должна же быть веская причина.

Инесса или фурия, как ее девочки называют за спиной, тетка неплохая, хоть и орет много. Часто не по делу, лишь бы значимость свою показать. Ее давно уже никто не боится всерьез, но все делают вид, что каются во всех смертных грехах, стоит только нашей фурии открыть рот.

Хотя и коллективчик тут подобран “со вкусом” — стукачи сплошные, завистники и любительницы посплетничать. Причем припишут тебе то, чего и в помине не было.

И как я здесь три года продержалась? Самой страшно становится, едва представлю…

— Ты зачем Саранскому из “Алекс-плюс” по башке бутылкой дала? — прищуривается Инесса, а я с облегчением вздыхаю.

Хоть причину назвала, а то бы я себя поедом ела, гадая, что же сделала не так.

— Так он приставать начал, на брюках пуговицу оторвал, на блузке рукав…

— И что?

Инесса нагло меня перебивает, но мне, если честно, на это плевать. Удивление вызывает ее вопрос — она в своем уме? Толстый боров, который заплатил ей бабки за рекламу, еще не купил меня. И уж никак не имеет права распускать свои грязные, потные и жирные лапы. Фу, противно становится, как вспомню этот ад…

— Да пошла ты, — выхватываю документы у подошедшей кадровички, выдавая последнюю фразу Инессе прямо в лицо, разворачиваюсь и выхожу на улицу.

Мне конец. Причем полный. А я только начала свободно дышать и строить планы на будущее.

В одночасье урод с баблом разрушил мою жизнь — ни денег, ни работы, ни радужных перспектив. Одним словом — полный ноль.

— И чего ты ревешь? — слышу рядом женский голос и поворачиваюсь в его сторону.

Вот это я ушла в себя, что называется — и сама не поняла, как оказалась на лавочке в небольшом парке. Никого в округе — еще бы, рабочий день в разгаре. Лишь милая бабулька с палочкой, которая сидит со мной рядом и с удивлением смотрит мне в глаза.