Я тебя куплю - Лея Кейн
— Мое дело маленькое. Не тяни время. Глотай, — командую я.
— Нет! — вдруг вскрикивает она, немного истерично, что не удивительно в ее-то положении.
— Тогда сейчас будет грязно! — Я передергиваю затвор и тычу пушкой ей в голову.
Она затаивает дыхание, продолжая смотреть мне в глаза и чуть дрожать. Маленькая, хрупкая, напуганная. Она посвятила себя ангельской профессии спасать чужие жизни. И вот пришел я — тот, кто отнимает эти жизни.
Всего-то надо нажать на спусковой крючок и покончить с этим. Адель сообщу, что вышло немного мокро, но за пару часов управлюсь.
Девка вдруг перестает плакать, словно смирившись с положением. Она ведь не мне в глаза смотрит, а в глаза смерти.
— Отвернись! — требую я.
— Нет уж, — тихо произносит она, — так стреляй, подонок.
Ася
Не знаю, откуда во мне взялось столько смелости. Страх застыл каким-то камнем в груди, парализовав тело, но не разум. Если выстрелит прямо в голову, боли не почувствую. Но сама ни за что яд пить не стану. Моя мама растила будущего врача, а не самоубийцу.
Тип поджимает губы и медленно отнимает от меня пистолет. Расхаживает по комнате, приложив ствол ко лбу и думая. Выглядит грозным, явно не впервые такие дела проворачивает, а почему-то разнервничался из-за меня.
— Я тебя куплю! — его голос звучит ровно, обыденно, а во мне замирает душа.
— Что? Ты ненормальный? — мой голос, в отличие от его, дрожит предательским ужасом, подкатившим к горлу.
— Если не я, тебя завалит кто-нибудь другой.
Он больно хватает меня за локоть и резко поднимает с колен.
— Не тряси меня, я не кукла!
— Ты не в том положении, чтобы качать права, — цедит он сквозь белоснежные зубы, обдавая мое лицо своим мятным дыханием. — Ты либо продаешься мне и живешь, либо — труп. Выбор за тобой. Хочешь жить? Значит, я тебя куплю…
— То есть — как? — не понимаю я.
— Твой жених должен нам бабки. Я верну его долг, а взамен ты будешь работать на нас, пока не отработаешь все до копеечки.
Какие деньги? Почему я должна отрабатывать долги Олега? И что это вообще за «мы», «нам», «нас»?
— Как работать? — уточняю я.
— Ты же врач. Нашего недавно подстрелили. Он теперь где-то в немецкой клинике прохлаждается и вряд ли к медицинской практике вернется. А нам в нашем деле доктор крайне необходим.
— Вы бандиты, да? Гангстеры? Мафиози? Как Олег вляпался в ваши дела?
— Здесь вопросы задаю я! — рычит он, сильнее сдавливая мой локоть. — Ты согласна или нет?!
— Продаться вам? — скулю я, чувствуя, как рушатся мои мечты спасать невинные жизни, а не выковыривать пули из убийц. — Но я не врач. Я всего лишь медсестра…
Он глушителем пистолета проводит по моей щеке и шипит:
— Пять… Четыре… Три… Два…
Мой пульс подскакивает в такт его обратному отсчету, и я на эмоциях выпаливаю:
— Да! Да, я согласна!
Он отталкивает меня и убирает пистолет за спину.
— Надень что-нибудь. Возьми свои документы и телефон.
— Зачем? Я же согласилась. В любое время, когда вызовете, приеду помогу.
— Ты издеваешься? — Он вздергивает бровь. — Я сейчас выйду отсюда, а ты кинешься заявлять на меня мусорам. С этой минуты весь остальной мир для тебя исчез. Ты будешь жить, дышать, есть, говорить, только когда тебе будет позволено. Ты продалась. Теперь ты одна из нас. Значит, и жить будешь там, куда я тебя отвезу.
— О-о-о, боже, — протягиваю я, тяжело вздыхая. Когда же я успела так нагрешить, чтобы какой-то гад утащил меня в ад? — Мне стыдно от мысли, что придется латать таких, как ты. А ты требуешь от меня еще и жить с вами бок о бок?
— У тебя две минуты. Время пошло.
Секунду я еще смотрю на эту глыбу льда, потом смахиваю слезы и тороплюсь собраться, пока он снова не вытащил пистолет.
— Кстати, меня Асей зовут. Но ты, наверное, и так это знаешь, — говорю я, усаживаясь в его машину.
— Камиль. Приятно познакомиться.
— А мне нет.
Я отворачиваюсь от него и с грустью смотрю на оставленный дом, где были прожиты счастливейшие моменты моей жизни. Но когда машина трогается с места, закрываю глаза.
В груди колет от вранья, в котором погряз Олег, и едва не загнал меня в могилу. Из-за него не только рухнули мои надежды и мечты, из-за него я буду лечить негодяев, вместо женщин и детей.
— Как, ты сказал, тебя зовут? — переспрашиваю я, переведя взгляд на своего убийцу-спасителя. — Камиль?
Он молча хмыкает, выводя машину на дорогу, а я закрываю рот рукой, вспомнив, что мы с ним уже встречались полгода назад.
Глава 2. Маркиза
Ася
Кто бы мог подумать, что вот так в один миг все перевернется вверх дном?! Час назад я хвасталась подругам, что Олег пригласил меня в ресторан, договаривалась с ними о шопинге, шутила с Варькой, а теперь по милости того же Олега оказалась в плену какого-то душевнобольного маньяка. Даже смотреть на него тошно, пока мы едем. Тихонько утираю слезы, сдерживая рыдания, и пытаюсь убедить себя, что это какое-то недоразумение, розыгрыш, сон… Все, что угодно, только не горькая реальность!
— Приехали! — Камиль паркуется у многоэтажного дома в одном из окраинных жилых комплексов. — Гони паспорт и телефон.
— Что? — произношу сипло.
От мокрых ресниц зудит в глазах, в груди колет, а горло сжимает тугим кольцом невидимой удавки.
Камиль достает из бардачка дешевый кнопочный сотовый и бросает мне на колени.
— Этим будешь пользоваться.
— Японский магнитофон!
— Не магнитофон. Телефон. И он китайский.
— Таким еще моя прабабка пользовалась!
— Вот и отлично! Навыки должны были передаться генетически.
Я верчу в руках этот кирпич, представляя, в какого первобытного человека превращусь с ним.
— А в чем разница? — спрашиваю, взглянув на Камиля. — Боишься, неприятные вещи на камеру засниму?
— Гони свою трубу, или вообще без связи останешься, — рычит он, повернувшись ко мне корпусом и запрокинув руку на спинку моего кресла.
По играющим на его лице желвакам вижу, что не шутит. Дрожащей рукой достаю из сумочки паспорт и телефон и, отдав ему, поджимаю губы, глотая слезы.
— Хотя бы контакты можно перенести?
— Ты еще не поняла? Контакты с внешним миром под запретом! Ты будешь пользоваться телефоном только для связи со мной и с теми, с кем я разрешу.
— Чего?
— Не переспрашивай! — рявкает он, теряя терпение. — Заруби себе на носу, что я ненавижу повторять. Учись усваивать инфу с первого раза.
— Какой же ты козел! — Я снова отворачиваюсь
