Моё тайное увлечение - Наталья Семенова
Мамочки-и-и! Что мне делать-то?!
Бросаю быстрый взгляд на возмутителя моего спокойствия и вижу его слегка суженные глаза, неотрывно следящие за моим движением и насмешливую полуулыбку.
– Ну привет, мыш-ш-шка.
Заговорил! Он со мной заговорил! А как мне с ним заговорить, если от сухости во рту язык прилип к нёбу?!
– Какого тебе, – продолжает он, видимо, и не нуждаясь в моём ответе, – это чувство застигнутого врасплох человека?
– Что, прости? – делаю вид, что не понимаю его, останавливаясь на краю бордюра и разворачиваясь к нему лицом. Моя актёрская игра наверняка выглядит жалко.
Рома усмехается и подаётся вперёд, следом упираясь локтями в колени:
– Как давно ты за нами наблюдаешь из своего логова?
Преступник попался, и как нелепо! Лицо и шею невыносимо печёт, но я сглатываю ком страха и жалко выдыхаю:
– Не понимаю, о чём ты.
Быстро отворачиваюсь и заставляю себя спокойно идти по направлению к тропинке, которая проведёт меня через игровую площадку к дому напротив, хотя у меня все мышцы дрожат, и я готова сорваться в бег.
– Опять сбегаешь, мышка?
– Я бы поболтала, но меня ждут, – бросаю себе за плечо, удивляя саму себя.
– Её ждут, – вновь усмехается Рома. – Ладно. Только имей в виду, что ты теперь тоже под колпаком! На своей мышиной шкурке испытаешь то чувство, когда к тебе лезут без спроса.
И вновь этот тихий смех.
Мою грудь жжёт чувство стыда и… обида. Я ему заранее не нравлюсь. Это слышится в его насмешливом с нотками презрения голосе. Впрочем, сама виновата.
Ох, неправильно началось наше общение. Совсем неправильно…
Сцена третья
Весь день я сгораю от стыда и корю себя за своё странное увлечение. Потому впервые за эти две недели не иду вечером на балкон, а заставляю себя смотреть какой-то семейный фильм в компании родителей. Я вроде бы твёрдо решила прекратить эти ненормальные посиделки с теми, кто даже не в курсе, как меня зовут, но мыслями снова и снова возвращаюсь к «Беседка-бару». Как у них там дела? Как там кот Маши, восстановился после кастрации? Она так о нём переживала… Кажется, вчера Рома и Михаил после моего фиаско общались более-менее мирно, но долго ли продлится их перемирие? Не решили ли они именно сегодня возобновить горячие споры?
Мысленно рычу от досады на саму себя. Крепко же я подсела на их общение. На Рому. На парня, который мне сегодня угрожал…
Проклятье.
Что он вообще имел в виду под словами: я теперь тоже под колпаком? Собирается за мной следить? Я, кстати, поэтому ещё долго не рвалась домой от Насти, когда она вернулась – боялась застать его всё в той же позе на той же лавке. Но меня пронесло, отчего я даже неожиданно расстроилась. Видимо, подсознательно всё же хотела ещё раз с ним поговорить. Будь даже этот разговор продолжением угроз.
Ох.
Я ещё долго не ухожу спать, даже после того, как родители желают мне спокойной ночи и оставляют меня одну. В голове крутятся и крутятся то мысли о нашей с Ромой встрече, то мысли о веселье на заброшенной территории. И так по кругу, и сердце словно не на месте. Словно упускаю что-то важное. Словно должна быть совсем в другом месте. Ха-ха – словно меня там ждут.
Наконец когда время уже близится к трём часам ночи, я решаю вернуться в свои законные владения. Народ под моим окном уже должен был разойтись по домам.
Оказавшись в своей комнате, я сначала прислушиваюсь к звукам с улицы, а уже потом, когда слышу лишь стрекот кузнечиков, с облегчением выхожу на балкон. Делаю глубокий вдох вкусного воздуха летней ночи и тут же выдыхаю его, словно я освободилась от какой-то ноши. Словно болезнь отступила. Стою в полный рост с гордо выпрямленной спиной, как уже давно не стояла. И улыбаюсь звёздам.
Надо бы отправляться спать.
Опускаю взгляд с неба и тут замечаю у низкого здания какое-то движение. Приглядываюсь и без труда узнаю в крадущейся к одному из выбитых окон тени силуэт Ромы. Его неторопливая походка, чуть опущенные плечи и голова с вечно взлохмаченными волосами, руки в карманах джинсов. Это точно он. И не совсем крадётся – идёт себе не спеша, а затем с лёгкостью запрыгивает в то самое окно, к которому шёл.
Возвращаю отвисшую челюсть на место и сглатываю застрявшее в горле недоумение.
Что он там забыл?
Несколько минут жду, что он выйдет обратно, но он не возвращается и через полчаса.
Господи, он там что, ночует?! С ума сойти…
В общем, постояв ещё две минуты для надёжности, я иду спать. Хоть простой я на балконе всю ночь, а ответа на главный вопрос: почему? – я не получу.
Буду размышлять над другими способами, как утолить своё неуёмное любопытство.
Поутру… ну как поутру? Для меня поутру, для остальных – время обеда. В общем, первым делом, как я просыпаюсь, иду на балкон. Осторожно осматриваю тихую местность, чувствуя некоторое разочарование оттого, что не вижу кое-кого на привычном месте, и уже тогда отправляюсь умываться.
За завтрако-обедом мама хмурится, глядя в окно, и, когда я запиваю молоком омлет, задаёт мне вопрос, который заставляет меня поперхнуться и закашляться:
– Дочь, у тебя появился поклонник?.. Появился? – улыбается она, спеша ко мне, чтобы похлопать меня по спине.
– Ч-что? – вытираю сопли и пытаюсь отдышаться. – С чего ты взяла?
– Этот мальчик во всём чёрном с самого утра сидит на лавочке возле нашего подъезда и попеременно смотрит в наши окна.
Эти слова, словно укол адреналина, который мгновенно разгоняет бег сердца до скорости света. Подскакиваю к окну и реально вижу на лавке Рому! И он как раз поднимает глаза, неминуемо встречаясь со мной взглядами. О-фи-ге-ть.
Его губы искривляются в ехидной усмешке, а приложенные к виску два пальца отдают мне честь.
Я не отскакиваю от
