Центумвир (СИ) - Лимова Александра

– А вот я бы подумал, Борь. – Отозвался Андрей, миролюбиво улыбнувшись компаньону. – Илюша у нас тоже мастак энтропии. – Повернул голову в профиль и, глядя в сторону, весомо посоветовал, – ты взвесь все, Ярый, как-никак в делах не первый год. Да и отец тебя явно неплохо натаскал на свою беду, и ты как никто другой должен знать, что не всех хищников получается приручать. Вон Вадим пару минут назад сокрушался о покусанных руках.

– Про свернутые шеи рассказать не успел, Андрей, – фыркнул Вадим, предупреждающе глядя на рассмеявшегося Астраханова, со значением посмотревшего на усмехнувшегося Илью, привставшего на кресле и обновившего алкоголь в протянутом Вадимом бокале.

Вернулись люди с бумагами, протянули их мужчине на диване, быстро просматревшего их. Попытки Бориса и Андрея завязать непринуждённый разговор между собой, топились в вязкой тишине напряженного ожидания Ильи, Вадима и пришедших с ними людей. Наконец, отложив бумаги, мужчина посмотрел на Илью и кивнул.

Шатен на мгновение прикусил губу, смазывая удовлетворенную улыбку и посмотрел совсем другим взглядом на сцепившего челюсть и с неприязнью глядящего на него Астраханова.

– Как же я от вас устал, тупорылые пережитки лихих, – едва слышно, действительно очень утомленно выдохнул Вадим, и уже без всякой насмешки, ледяным и крайне серьезным тоном спросил то, ради чего они в этот вечер вошли в кабинет Ильи, – Хан, вам было дано две недели на ликвидацию ваших фирм, раз не захотели смены учредителей и еще неделю для того, чтобы переехать вам и вашим семьям. Судебные предписания не выполнены. Почему организации все еще значатся в реестре, вы в городе, по-прежнему превышаете полномочия, которых вас лишили две с половиной недели назад, а я вынужден искать вас вечером, чтобы задать этот вопрос?

– Мы уже говорили. – Андрей, едва заметно отодвинулся в кресле от Вадима, подсознательно реагируя на то, что неумолимой беспросветной теменью расцветало в крайне серьезных карих глазах Вадима и прогрессивно неумолимо утяжеляло его взгляд.

Вадим повернул голову в профиль, ожидая слова. Слова от мужчины на диване, с задумчивым прищуром глядящего на Астраханова. Спустя мгновение был вынесен приговор. Взвешенно, негромко, императивно:

– Обвинительный. С назначением, без освобождения.

– И права на апелляцию. – Кивнул Вадим, с тихим эхом напитывающегося внутри мощью удовольствия, сулящего злой рок и неизбежность напряженным донельзя Андрею и Борису.

Напряженным, потому что мужчина на диване кивнул в ответ на вопросительный взгляд Вадима – была соблюдена последняя формальность там, где все было предопределено с самого начала. Именно потому Андрей и Борис одеревенели, когда эти люди только переступили порог.

Повисшая тягостная тишина явственно ознаменовала то, что именно сейчас ситуация решится достаточно радикально. Илья положил локти на подлокотники своего кресла, в его глазах мелькнуло краткое довольство и, впервые за эти месяцы, успокоение и уверенность в завтрашнем дне. Явно хорошем завтрашнем дне. Очень перспективном. Пожалуй, сегодня это лучший подарок от злодейки-судьбы на его день рождения за последние не самые легкие годы.

Глава 2

Я заметила его еще в вагоне метро. Он сидел неподалеку и делал вид, что я ему совсем неинтересна. Высок, на вид около тридцати лет. Каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены в небольшой хвост. Лицо приятное, хотя и немного вытянутое. С виду крепкий. Одет в куртку цвета хаки, темный свитер и джинсы, но мое внимания привлекли его черные челси. Даже на первый взгляд дорогие и никак не вязавшиеся с простецким кежуалом его облика. Так бывает, когда неуверенный в себе человек, долго живший при ограниченных средствах, внезапно срубает хорошие деньги и рывками сменяет гардероб, стремясь подпитать внезапно возникшую уверенность. Я таких называла «еще без трусов, но уже в шляпе». Бренды вперемешку с китайским ширпотребом сразу режут глаз и вызывают лишь снисходительную улыбку. Которую я сейчас едва сдерживала.

В мыслях быстро формировалась взаимосвязь с хлопком двери автомобиля, якобы незаметно сопровождающего меня от дома до станции метро. Тонированный седан, госномер три восемь четыре, буквы: а, е у. В самОм недорогом и немолодом седане не было ничего интересного, таких тысячи, они не привлекают внимания. Разве что автомобиль был тонирован вкруговую, хотя это простительно, если сделать скидку на то, что водителем является недалекий паренек, катающийся по городу под надрывающиеся биты псевдокрутой музыки, наверняка представляя себя на Гелике с братвой таких же зеленых и падких на понты мечтательных мальчиков. Потому такие тачки не привлекают внимания, да. Если бы этот автомобиль не пасся в моем дворе утром, когда я прыгнула в свою машину, спеша на работу, и в обед на парковке бизнес центра, когда я покинула офис чтобы сходить на обед. А потом и вечером под моими окнами. Я остановилась на крыльце подъезда, уже собираясь вызвать такси, но, заприметив тонированный, заведенный седан невдалеке (наверняка въехал во двор, как только окна моей квартиры погасли, и наблюдатель решил контролировать выход, чтобы не упустить прекрасную меня), вышла из приложения и, набирая Лесе, чтобы сообщить, что немного задержусь, направилась к станции метро.

До него пилить от моего дома чуть больше одной остановки, но, желая проверить свои догадки, пошла пешком. Не ошиблась – седан плыл позади, стараясь не привлекать особого внимания и прячась за автобусами и маршрутками.

Как только я стала спускаться в подземку, то незаметно оглянулась и увидела, как этот мужчина выходит из салона автомобиля, припарковавшегося недалеко от остановки.

И сейчас украдкой его рассматривала, когда он отводил от меня взгляд темно-карих глаз. С трудом сдерживая азарт смотреть на него в упор, и, дождавшись того, что мы встретимся глазами, томно и многообещающе улыбнуться. Нельзя. Рано.

Поставив сумку на колени и переписываясь в чате с подругами, рылась правой рукой в недрах своей барахолки. Сердце ускорило ритм, когда пальцы коснулись сначала прохладного алюминия перцового балончика. Подумав, прижала балончик безымянным и мизинцем к основанию ладони и свободными пальцами продолжила искать то, что мне нужно. Неотрывно глядя в экран и набирая сообщения, едва сдержала улыбку, когда, наконец, коснулась искомого пластика в сумке. Посмотрела на мужчину, сидящего на противоположной стороне и несколькими креслами правее ровно в тот момент, когда он отводил взгляд. Торопливо сжала пластиковую ручку, балончик, быстро и, стараясь делать это незаметно, засунула все в правый карман своего пальто.

Несколько минут и покидала станцию метро. Этим прохладным октябрьским вечером на улице было немноголюдно. Я миновала несколько домов вдоль оживленного шоссе и свернула во дворы. Чувствовала, что идет следом, предусмотрительно не сокращая расстояния между нами более чем на двадцать метров.

Выбирала дорогу, где и в хороший день мало прохожих и, наконец, в темном длинном переулке нам с незнакомцем улыбнулась удача –между глухих стен близкорасположенных домов не было ни души . Здесь же еще один плюс: проулок довольно длинный, нас не побеспокоят, а если и побеспокоят, то заметим мы это раньше, чем прохожие поймут, что происходит. Разумеется, мужчина тут же воспользовался этим шансом – ускорил шаг, чтобы нагнать меня, якобы ничего не подозревающую и роящуюся на ходу в телефоне.

Стук моих невысоких каблуков по холодному растрескавшемуся асфальту заглушал его шаги. В обонянии запутался запах сырости и приближающихся неприятностей, шепчущих в крови горячей предупреждающей тяжестью адреналина, требующего немедленно развернуться и быть во всеоружии. Так бывает, когда ты знаешь, что на тебя сейчас нападут.

Нагнал.

Резко и не церемонясь вывернул руку, благо левую, в которой был телефон тут же с глухим стуком упавший на асфальт. Меня достаточно жестко врезали грудью в прохладу ближайшей стены и стиснули без возможности пошевелиться. Ремень сумки слетел с левого плеча и она ударила сзади по коленям. Так, с балончиком проблемы, он слишком близко стоит. Сжала пластик.