Проект 14 (СИ) - Ильичев Евгений

Алексей был среднего роста, не очень длинные русые волосы лежали в легком хаосе на голове — удобная прическа для человека с его ритмом жизни. В одежде предпочитал простоту и вкус, избегая ярких и агрессивных цветов, кричащих фасонов и модных тенденций. Всему этому он предпочитал классический стиль, за что и получил прозвище «сэр» среди однокурсников, поскольку по стилю одежды больше напоминал английского денди. Большей частью, его гардероб составляли костюмы и рубашки. Туфлям он уделял особое внимание. С самого детства отец учил его выбирать только качественную и прочную обувь. Предпочтение отдавал итальянским и немецким производителям, но были и исключения. В Швейцарию он отправился в простом темно-сером костюме.

Сэр Соловьев, как дразнили Алексея сокурсники, своим видом, располагал собеседников к себе и, во многом именно благодаря своему сдержанному стилю в одежде, достигал, с большей легкостью, всего того, чего его сверстники могли достигать лишь, применяя связи и деньги своих родителей. Алексей обладал простой и правильной речью. Его мимика и жесты позволяли донести до собеседника то, что не так красочно могли выразить простые слова. А самое главное, он умел правильно слушать. Его искренний интерес к речи интервьюера влюблял в себя. Его собеседники охотно делились с ним информацией, когда понимали, что Алексей жадно слушает их, не упуская ни единого слова. При этом это был не просто сбор информации, это был диалог. Начитанный, Алексей мог легко поддержать беседу практически на любую тему. Мог задавать такие вопросы, которые сразу характеризовали его, как сильного оппонента в споре. Его врожденная пунктуальность во всём создавала для него благоприятную почву в решении всех вопросов, касающихся работы. Он никогда не опаздывал на встречи, умел прекрасно распределять и планировать время. Его точность и оперативность в решении любых вопросов благотворно влияли на его карьерный рост. Начальство любило поручать Алексею задания, поскольку он зарекомендовал себя таким образом, что всем было ясно, раз за дело взялся Алексей Соловьев, то дело либо будет сделано точно и в срок, либо не будет сделано вообще, поскольку то, что не может сделать он, не сможет сделать ни один другой сотрудник журнала.

Пока молодой репортер наслаждался своим кофе, объявили посадку на рейс Москва-Берн. Алексей попросил счет, расплатился и спокойным шагом отправился на посадку. Перелёт не был долгим, но все же Алексей надеялся на трехчасовой сон. Перед ответственным заданием в Берне, нужно было поднакопить сил. Он не мог подвести журнал и уж тем более своего редактора.

Глава 3

В 8-30 утра, из Берна выехал серебристый Фольксваген поло и направился в сторону аэропорта близ Бельпа. Молодой ученый, Роберт Бойль, спешил встретить русскую девочку. Он отобрал её из множества кандидатов со всего мира. После заявления в прессе, вызвавшего море споров и вопросов, на его электронную почту свалилась целая гора писем с просьбой о помощи. Описывались самые различные патологии, связанные со зрением и слухом. Отчаявшиеся люди пытались зацепиться даже за самый призрачный шанс на излечение. Многие описанные патологии на сто процентов подходили для проведения эксперимента, но, на первом этапе, выбрать требовалось лишь троих. Выпускник Университета Париж Декарт, Роберт Бойль вот уже три года работал над созданием рабочего прототипа своей дипломной работы. Суть работы молодого ученого заключалась в том, чтобы воздействовать на поврежденную ДНК лабораторной мыши. В организм животного внедрялся вирус, содержащий определенный набор нуклеиновых кислот, которые были способны исправить поврежденную ДНК. После таких манипуляций стало ясно, что слепые от рождения животные начинали реагировать на световые раздражители. А в некоторых случаях, могли ориентироваться в пространстве, используя только орган зрения, поскольку предварительно лишались остальных чувств, таких, как осязание и обоняние. Эти бесспорные успехи были замечены в Европе и у перспективного ученого появились покровители и меценаты. На его исследования выделялись немалые деньги, но в итоге Бойль пришел к выводу, что одной генной инженерии для решения проблемы врожденной слепоты мало. Внедренный вирус действительно исправлял поврежденную ДНК у больных животных, но этого не было достаточно для полного восстановления утерянной функции. Роберт принялся усердно изучать анатомию и гистологию центральной нервной системы, ночи напролет проводил опыты с регенерацией и репарацией мозговых структур. И, надо признаться, добился немалых успехов. Его команда молодых ученых научилась воссоздавать нервные волокна, утраченные поврежденными нервными клетками. По новым нервным отросткам от нейрона даже бежала информация, но проблема заключалась в том, что эта информация должна была передаваться от нейрона к нейрону посредствам синапсов, а воссоздать такие тонкие структуры, как синапсы, группе молодых ученых никак не удавалось.

Казалось, что исследования зашли в тупик. Появилась возможность воссоздавать нервные волокна, но использовать на практике это достижение было не возможно. Лаборатория Бойля работала практически без выходных, инвесторы требовали конкретных результатов, угрожая свернуть финансирование. Но результатов способных окупить вложенные средства не было. И Бойль начал терять источники финансирования. Один за другим от его программы отказывались ведущие институты Европы и Америки. Частные спонсоры так же прекращали вливания. Трехлетняя работа перспективного ученого летела в пропасть. Мечты о научном прорыве таяли на глазах вместе с бюджетом группы. Пришлось отказаться от аренды высокотехнологического оборудования. Так же группе пришлось проститься с доброй половиной сотрудников, которые работали в лабораториях, ведь любой труд нужно оплачивать, а денег катастрофически не хватало. Дошло до того, что горстке ученых во главе с Бойлем пришлось отказаться от прекрасной лаборатории в центре Парижа и вернуться на родину Роберта в Берн, где у его родителей была небольшая частная клиника.

И именно в тот момент, когда средства практически иссякли, и Роберт собирался распускать остатки группы, ему в голову пришла одна маленькая, мысль. Если они не могут воссоздать работу центральной нервной системы, то можно попробовать перенести функцию поврежденных участков мозга на те участки, которые не используются в повседневной жизни. Группа подхватила эту хрупкую идею. Началась кропотливая работа по созданию прибора, который мог бы активировать нужные центры коры головного мозга так, чтобы они были идентичны поврежденным. Затем, в эти участки вживляли вирус с недостающей генетической информацией, и он достраивал геном новых участков мозга. Получался, своего рода, дополнительный центр зрения или обоняния. Оставалось только направить импульс от зрительных или обонятельных нервов с поврежденных участков на вновь созданные. Этим собирался заняться его отец — ведущий нейрохирург Берна. Работа закипела с новой силой и, спустя полгода, были получены первые результаты. Исследования на мышах показали восстановление функций зрения до шестидесяти пяти процентов. На собаках эксперимент дал еще более высокие результаты. И группа вплотную подошла к испытаниям методики на людях. В течение трех месяцев были оформлены все, необходимые для этого, документы и начался поиск кандидатов. Результаты исследований Роберт разместил в прессе, и в течение месяца на статью откликнулись сотни добровольцев и энтузиастов. От желающих первыми опробовать передовую методику не было отбоя. Из сотен кандидатов предстояло выбрать троих с подходящей патологией. Метод Бойля не позволял избавляться от слепоты, если последняя была вызвана не расстройствами мозга, а какими — либо другими факторами. Роберт лично изучал анкеты, присылаемые ему из разных уголков планеты. И через некоторое время выбрал троих кандидатов. Первой была четырнадцатилетняя девочка из России. Второй кандидат прислал свои данные из Канады. А третьим кандидатом оказался его соотечественник из Вены. Всем, троим, были высланы приглашения в Берн. Специально для участников эксперимента в клинике отца Роберт устроил импровизированный отель, где добровольцы могли пребывать в течение длительного времени. Там же в клинике планировалось проводить операции.