Софи Кинселла - Брачная ночь
В общем, примерно два года назад я окончательно поняла, что Ричард и есть Тот Самый Мужчина. При этом я, однако, отлично знала, что может произойти, если я что-нибудь сделаю не так. Из личного опыта мне прекрасно известно, что само слово «брак» служит чем-то вроде катализатора, способного вызывать самые неожиданные реакции и влиять на отношения, причем главным образом это влияние почему-то оказывается крайне разрушительным и деструктивным. Взять хотя бы Джеми, моего первого более или менее постоянного бойфренда. Мы счастливо прожили вместе без малого четыре года, однако стоило мне оговориться (без всякого умысла!), что-де мои родители поженились как раз в нашем возрасте (мне тогда было двадцать три, а Джеми – двадцать шесть), как все сразу закончилось. Именно так и было, клянусь!.. Хватило одного, единственного, причем довольно невинного упоминания о браке, чтобы Джеми потерял контроль над собой и заявил, что нам придется расстаться. Почему «расстаться»? Почему «придется»? До этого момента у нас с Джеми все было в полном порядке, и вдруг все пошло прахом. Очевидно, мой бойфренд слишком боялся снова услышать слово «брак», боялся настолько, что предпочел больше никогда меня не видеть.
Довольно скоро я узнала, что он переехал жить к другой женщине, рыжеволосой красотке, которая, по-видимому, умела держать язык за зубами.
В отличие от меня.
Я, однако, почти не расстроилась, поскольку к этому времени уже вовсю встречалась с Шеймасом. Как ни странно, у него тоже были ярко-рыжие волосы и очень сексуальный ирландский акцент, который мне дико нравился. До сих пор не знаю, что с ним случилось. В течение года мы были безумно влюблены друг в дружку. Для нас не существовало ничего, кроме жаркого секса ночами напролет… пока однажды я не обнаружила, что вместо секса мы только и делаем, что спорим и бранимся. После этого наша страсть исчезла без следа за считаные дни, сменившись раздражением и усталостью. И то сказать: сколько можно обсуждать проблемы государственной важности, выясняя, куда мы идем и чего мы ждем от наших отношений? Каким-то чудом мы продержались еще месяцев шесть, однако теперь, когда я оглядываюсь назад, этот период моей жизни представляется мне одним сплошным темным пятном. То есть я абсолютно не помню, как мы жили, помню только, что все это время я была очень, очень несчастна.
Потом появился Джулиан. С ним мы были вместе что-то около двух лет, однако нашим отношениям с самого начала недоставало чего-то очень важного. Пожалуй, это были даже не полноценные отношения, а так – предварительная заготовка, зародыш, оказавшийся нежизнеспособным. Возможно, все дело было в том, что мы оба слишком много работали. Как раз в это время я перешла на работу в «Блейз фармасьютикл». Место оказалось очень неплохим, но поначалу мне пришлось долго доказывать свою полезность и незаменимость, разъезжая по всей стране. Что касалось Джулиана, то он пытался стать полноценным партнером в бухгалтерской фирме, в которой работал, и это отнимало у него слишком много сил, времени и эмоций. Я даже не могу сказать, что мы с ним «расстались». Скорее тут подошло бы слово «разошлись», как расходятся в океане вышедшие из порта корабли, когда каждый поворачивает в свою сторону. Впоследствии мы несколько раз встречались – уже просто как друзья, – но так и не выяснили, что случилось, как и не поняли, когда мы оба повернули не туда. Примерно год назад Джулиан предложил мне попробовать начать все заново и даже пригласил на свидание, но я сказала, что у меня уже есть другой мужчина и что я с ним счастлива.
Я имела в виду Ричарда. Мужчину, которого я люблю по-настоящему. Того самого мужчину, который сидит сейчас за столиком напротив меня, ощупывая в кармане аккуратную бархатную коробочку с кольцом (я, во всяком случае, очень на это надеюсь).
Что еще сказать о Ричарде? Он, бесспорно, красивее всех моих прошлых бойфрендов. Быть может, я пристрастна, но мне он кажется просто роскошным. Ричард много работает, он – рекламный аналитик, но работа для него – не главное. Он, конечно, не так богат, как Джулиан, но это не имеет особого значения. Ричард умеет шутить, а смеется так заразительно, что у меня сразу поднимается настроение, в каком бы состоянии я ни находилась. Однажды мы вместе ездили на пикник за город; там я сплела для него венок из ромашек и других цветов, и с тех пор он зовет меня Ромашкой. Да, порой он выходит из себя, когда общается с людьми, но я не вижу в этом ничего страшного. Никто из нас не идеален, правда? Главное, когда я вспоминаю историю наших отношений, эти три года не кажутся мне ни унылым темным пятном, как было с Шеймасом, ни пустым местом, как с Джулианом. Я как будто смотрю веселый музыкальный фильм, в котором есть все: голубое небо, яркое солнце, смех, улыбки, близость, счастье.
И вот теперь мы приближаемся к кульминации наших отношений. Впереди – я надеюсь – финальная сцена, в которой Ричард опускается на одно колено, набирает полную грудь воздуха и произносит…
Честно говоря, я даже немного за него волнуюсь. Мне ужасно хочется, чтобы все прошло гладко, как в кино. Мне очень хочется, чтобы впоследствии я могла бы сказать нашим детям, что снова влюбилась в их отца в тот день, когда он сделал мне предложение.
Да, я уверена, что у нас будут дети, собственный дом, своя жизнь…
Размышляя обо всем этом, я чувствую, как во мне что-то меняется. Я знаю, что нас, быть может, еще ждут трудности, но в глубине души я совершенно спокойна и готова к решительным переменам. Мне тридцать три года, и я абсолютно готова изменить собственную жизнь. До сих пор я старалась не думать о браке, о семейной жизни, и все мои подруги – тоже. Эта тема была для нас своеобразным табу – чем-то вроде полицейского ограждения вокруг места преступления, куда запрещен доступ посторонним. ВХОДА НЕТ! А кто пересечет запретную линию, тот накличет на себя несчастье и останется без парня…
Но сейчас я даже не думаю о подобной возможности. Я буквально ощущаю любовь – потоки любви, которые связывают нас накрепко, и мне хочется взять Ричарда за руки, хочется обнять и прижать к себе. Он просто замечательный! Самый милый и самый лучший! Как же мне повезло, что я его встретила. Лет через сорок, когда мы оба станем седыми и совсем, совсем старыми, мы, быть может, вместе пройдемся по Стрэнду, вспомним этот день и еще раз поблагодарим Бога за то, что он дал нам друг друга. В том, что это именно Он, у меня нет ни малейших сомнений, потому что как бы иначе мы нашли друг друга в мире, населенном одиночками – угрюмыми, не склонными к общению индивидуалистами? Любовь редка в нашем мире, слишком редка. И то, что мы обрели друг друга, – это самое настоящее чудо. Других слов я просто не нахожу.
