Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными
Подружки были убеждены, что их отношения давно за рамками пионерской дружбы. И разубеждать их были неловко. Да что там подружки, даже Юрина мама, Луиза Ивановна, не питала на этот счет никаких сомнений. Она относилась к Анне доброжелательно. Выяснила, как Аню зовут дома, и величала также — Нюрочкой. Но однажды Анна засиделась у них дома — по телевизору показывали чемпионат по фигурному катанию, — и Луиза Ивановна тихо шепнула ей:
— Нюрочка, не стесняйтесь меня, оставайтесь. У Юры ведь своя комната.
Возможно, даже определенно, Луиза Ивановна действовала из благих побуждений. Но Анна обиделась: “Хочет, чтобы у сына была приходящая девица. И толкает меня в его кровать. Не важно, что я сама не прочь там оказаться. Зачем в спину подгонять?”
Ладога, строгая и могучая красота Русского Севера потрясли Анну. Она выросла на Украине, восхитительной ранней весной и летними ночами. Само же южное лето, знойное, выжигающее, высушивающее все краски на раскаленной земле, вызывало ощущение климатического испытания — надо потерпеть, дождаться осени, спрятаться; пока не придет вечерняя прохлада.
Здесь, на Севере, летом была жизнь, а не пережидание. Краски, особенно зеленые, — свежие и насыщенные: бутылочная зелень еловых иголок, оттенки травы — от салатного до темно-зеленого, ажурное кружево мха, ягодные кустики, семейки упругих грибов — все было красиво до бутафорности.
И простор. Удивительный простор Ладоги. Не степное марево с полынным и жарким, как из духовки, воздухом. А свежее, прозрачное водное раздолье. Хотелось лететь, плыть в хрустальной прохладе и дышать, дышать, запасаясь впрок лесными запахами.
Окружающая красота настолько захватила Анну, что она даже перестала терзаться неопределенностью отношений с Юрой. Тем более, что источник ее переживаний вот он, никуда не делся, шагает рядом.
Анна присела у кустиков земляники. Обрывала ягоды, складывала их в ладошку и отправляла в рот. Юра потерял ее. Стоял в десяти шагах, но не видел за кустарником.
— Нюра! — крикнул он.
Анна молчала, смотрела на него и продолжала лакомиться земляникой.
— Аня, ты где? А-а-н-я-а! — звал Юра. Она тихо прыснула. Кричит уже три минуты и крутится на одном месте. Похоже — злится. Пусть, не страшно.
— Я тебя найду и отшлепаю! Нюра!
— Ой, боюсь! — завопила Анна и бросилась в лес.
Она мчалась между стволами, перепрыгивала через поваленные деревья.
— Люди добрые, помогите! Лешак, лешак нападает!
Она не слышала его бега, но чутьем угадывала, что расстояние между ними сокращается. Оглянулась. Так и есть, еще секунда — и он схватит ее. Анна шмыгнула за дерево, потом за другое. Какое-то время ей удавалось, обманными бросками, ускользать от Юры, но не долго. Он разгадал ее тактику, и Анна с разбегу врезалась преследователю в грудь. Юра схватил ее и пресек попытки вырваться.
Анна хохотала. Неизвестно почему. Потому что она молода и хороша собой, потому что лес красивый, потому что Юра всегда восхищается ее смехом — по всем этим причинам и еще по сотне других, трудно формулируемых.
Усилием воли стянула губы в трубочку и нахмурила брови.
— Использовать физическое превосходство — не благородно, — прошепелявила она через трубочку.
Юра ничего не ответил и поцеловал ее.
Случись это в другой обстановке, Анна, наверное, бы расчувствовалась, бросилась ему на шею. Но сейчас, после бега и хохота, — никакого возбуждения. Вообще ничего особенного, словно ее поцеловал родственник, муж сестры Татьяны, например.
Она облизнула губы и задумалась, как будто ей дали попробовать экзотический фрукт и теперь она прислушивается ко вкусу во рту. У нее земляника, у него земляника — ничего нового. Анна слегка поморщилась и отрицательно покачала головой.
— Нет, — она выскользнула из рук Юры, — мне не понравилось, — и отвернулась, чтобы он не видел ее счастливой улыбки.
Подобное чувство, только в десять раз слабее, она переживала, получив зачетную книжку, которую сдавала преподавателю вместе с лабораторной работой. Пока оценка не проставлена, мучили сомнения: я все сделала неправильно, я тупая, глупая, получу двойку. А открыв зачетную книжку и увидев “отлично”, расслаблялась и ликовала: я умная, замечательная, будет у меня повышенная стипендия.
Анна начала тихонько удаляться. Походкой насмешницы и подстрекательницы: прижав руки к телу и оттопырив кисти, быстрыми мелкими шажками.
— Ах, не понравилось? — рассмеялся Юра. — Ну, погоди!
И догнал ее в три прыжка.
У них не было долгих объяснений, а сразу разговоры о свадьбе. Планировали, что поедут вместе в Донецк, чтобы Юра познакомился с мамой и сестрой Анны. Заявление нужно подать прямо сейчас, по приезде в Москву, а свадьбу сыграть в сентябре или в начале октября.
Оставшиеся десять дней в доме отдыха они редко выходили из комнаты, сломали казенную кровать.
Иногда Анна плакала — не знала, что чувствовать дальше. Забравшись на гору, альпинист спускается вниз. А здесь не было “вниз”. И “вверх” тоже кончилось.
Первый раз, когда у нее полились слезы, Юра растерялся.
— Что? — спрашивал он. — Что я сделал?
— Ты меня всю вытряхнул. У меня внутри не осталось ни одного моего органа, в голове — ни одной моей мысли. Везде — только ты. Я боюсь! Мне кажется, что без тебя я теперь не смогу ни дышать, ни ходить, ни думать.
— Все правильно. — От его объятия у Анны хрустнул позвоночник. — Ой, прости. У меня тоже осталось очень мало, что я могу сделать без тебя. Хочешь, я буду водить тебя в туалет?
— А я — тебя?
— Нет, это как раз и есть то малое, что мне придется делать самому.
— Ты деспот?
— Да. А ты — необыкновенная женщина. Я не ожидал, что ты такая необыкновенная.
Если она необыкновенная, то были другие, обыкновенные? Все чувства у Анны теперь обострились, и она от слез легко переходила к веселью, от ликования к грусти. В самом деле: Юра неутомимый, здесь, сейчас… А раньше? Когда они только ходили в кино и даже не целовались? Где-то он должен был растрачивать прорву энергии?
Юра ловко ушел от ответа, переведя стрелки на нее же. Анна удивительно соблазнительная и отзывчивая, будит в нем зверский аппетит. И все-таки? Ну была девушка, слава Богу, замуж вышла за другого. И более никакой информации — маленьким девочкам нечего совать нос в жизнь взрослых мужчин.
“Взрослый мужчина” в ответ на ее рассказ о школьном романе с Борисом Прокопенко покрылся красными пятнами от злости. Да, письмами заваливает. Жалко его, и иногда она отвечает на послания. И вообще подразумевалось, что Анна окончит институт, вернется домой и они поженятся.
