Наталья Нестерова - Уравнение со всеми известными
— А Корька не знает, что такое йогурт, — встряла Даша.
— Кто такой Колька? — спросил Юра.
— Сын наших соседей, — пояснила Анна. — Сегодня познакомились. Очень симпатичные люди. Наши ровесники. Он таксист — Славой зовут. Она — Марина, учительница младших классов, работает в школе, что из нашего окна видна. Показали мне свои запасы. Мамочка родная! Как на подводной лодке. Мешок гречки, мешок риса, ящик макарон, штабеля немецкой тушенки, гуманитарной ее называют — помощь из Германии. Они на запасах полгода продержатся. И так у всех. Народ напуган предстоящим повышением цен и все сметает, все — в закрома. Мы же на рынке покупаем, цены в пять — десять раз выше. Короче, все свои накопления мы в скором времени просто проедим, — упрекнула неизвестно кого Анна.
— О деньгах не волнуйся, — уверенно сказал Юра. — Вчера, не успел тебе рассказать, у меня состоялась окончательная беседа с начальством. Два года я — начальник цеха в Шереметьеве-2, и в конце девяносто второго меня планируют в Испанию. Так что выкрутимся, проживем. Два месяца отпуска впереди, квартиру приведу в порядок. Машиной займусь. Хоть и новая, а проверить и обработать антикоррозийкой ее надо. В магазины буду тебя возить. И после Кириного рождения помогу дома. Дарья! Мы будем маме помогать?
— Да, — ответила дочь машинально. Ее волновало другое. — У Корьки два зуба выварились. Впереди. Через дырку здорово свистеть поручается. Я тоже хочу свистеть. Борьно зубы выбрасывать?
— Очень больно, — заверил Юра. — Подожди, скоро постареешь, и они у тебя начнут сыпаться. А соседи, с их запасами, помяните мое слово, разведут нам тараканов и мышей. Дарья, ты боишься мышей?
— Замечательная тема для застольных разговоров, — возмутилась Анна. Но, увидев, как загорелись глаза дочери, поправилась: — Дашенька, ты помнишь, в Лиме мы видели однажды таракана? Огромный, как папин палец, и летает. А в Москве тараканы маленькие, как твой мизинец.
— Страна большая, а тараканы маленькие, — заметил Юра. — Но много. Числом берем.
Анна плохо засыпала по ночам. В конце первой беременности было то же самое. На живот, как привыкла, не уляжешься, да и ребенок вертится. Его движения не дают расслабиться, но если пропадают, то начинаешь волноваться — все ли с ним в порядке.
О чем бы помечтать? В юности любила грезить. А сейчас не мечтается, одни планы на будущее в голове. И прекрасно. Значит, ее жизнь лучше всяких мечтаний. И есть приятные воспоминания.
Юра окончил Московский авиационный институт. Они и познакомились в клубе МАИ. Студенческий спектакль-капустник, на который Анну и Ольгу привела москвичка Ирина, был захватывающе остроумным и веселым. Анна хохотала до колик. Молодого человека, сидевшего впереди, но развернувшегося спиной к сцене и не спускавшего с нее глаз, не замечала, пока Ольга не толкнула ее в бок. Захваченная настроением бурлеска, Анна скорчила дерзкую рожицу и показала парню язык. Он усмехнулся и отвернулся. Потом Анна еще несколько раз посматривала в его сторону, но видела только широкую спину и крепкий затылок.
Когда спектакль закончился и они пробирались к выходу, Анна думала о том, что обидно после такого веселья спуститься в метро, ехать в автобусе, завалиться спать в общежитии — и только.
Юра вместе со своим другом и однофамильцем Игорем Самойловым, который только что блистал на сцене, догнали их на улице. Игорь совершенно серьезно сообщил девушкам, что в МАИ есть правило: всех зрительниц женского пола доставлять после спектакля по месту прописки. Возражения в расчет не принимаются. И если девушки не позволят идти рядом и вести беседу, они будут сопровождать их тихой тенью.
Девушки не возражали. Внимание артиста — это лестно. О том, что Игорь играл роль троянского коня, Анна узнала значительно позже.
На площади Свердлова разделились. Ольга ехала ночевать к Ирине, их вызвался провожать Игорь. Юра — ее, скованную и притихшую. Анне было неловко за ту ребячью выходку. Кроме того, Юрий был очень “взрослый” — именно это слово приходило на ум. Он окончил институт три года назад, отслужил в армии и теперь работал инженером по ремонту самолетов в Шереметьеве. Но дело было даже не в возрасте. Его окружала не юношеская, а мужская аура взрослости — уверенности, спокойствия.
Юра расспрашивал ее о медицинском институте, в котором Анна училась на третьем курсе, рассказывал о МАИ и своей службе в авиации. Анна вымучивала скупые ответы и междометия.
“Решит, что я дура, — думала она. — Сначала хохотала как ненормальная, а сейчас слова не могу выдавить”.
Они подошли к дверям общежития. Аня быстро протянула руку и пробормотала:
— До свидания. Спасибо, что проводили. Юра задержал ее руку:
— Послушайте, Аня, давайте я вам тоже покажу язык? И мы будем в расчете.
Он действительно показал ей язык. Нелепо сожмурив глаза, открыл рот, будто на приеме у врача. Анна расхохоталась.
— Вашим смехом можно торговать, — сказал Юра. — Он заменяет бутылку хорошего вина.
Они встречались около года. Анна привыкла к Юре, уже не чувствовала себя несмышленой девчонкой рядом с серьезным дяденькой. Его взрослость больше не пугала — напротив, оказалась удобной и приятной. В нем не было юношеской нетерпеливости, дрожания нахальных рук, сбивчивого дыхания и желания быстрей всю ее опробовать жадными губами. Юра даже не пытался поцеловать ее. Вел себя как старший брат, которому поручили опекать сестренку.
Эти братские отношения довели Анну до мучительного томления. Она уже не сомневалась, что любит Юру. А он проявлял только заботливое участие. Из носа не потекло? Платочек дать? Мороженое купить? По ночам Анна строила планы провокаций, которые вынудили бы Юру перейти к эротическим атакам. Но то, что ловко складывалось в мечтах, в реальной жизни быстро рассыпалось. Анна могла дурачиться как ребенок, но соблазнять как женщина не умела.
После изнурительной сессии и практики в больнице, перед ее отъездом домой, в Донецк, Юра предложил съездить на Ладогу. Вообще ее жизнь с появлением Юры заметно изменилась материально. Он, конечно, не содержал ее, Анна по-прежнему жила на стипендию и те крохи, что присылала мама. Экономила на еде, чтобы покупать у однокурсников-иностранцев джинсы, блузки, колготки. Но Юра довольно часто водил ее в рестораны, они могли на выходные или в праздники отправиться в Ленинград, в Прибалтику. Останавливались (Анна впервые в жизни) в гостиницах, в разных номерах, естественно.
Подружки были убеждены, что их отношения давно за рамками пионерской дружбы. И разубеждать их были неловко. Да что там подружки, даже Юрина мама, Луиза Ивановна, не питала на этот счет никаких сомнений. Она относилась к Анне доброжелательно. Выяснила, как Аню зовут дома, и величала также — Нюрочкой. Но однажды Анна засиделась у них дома — по телевизору показывали чемпионат по фигурному катанию, — и Луиза Ивановна тихо шепнула ей:
