Бернар Клавель - Малатаверн
– Серж и я двинем дальше по дороге… Нужно успеть сесть на мотоцикл, пока не догнала собака,. А ты, Робер, пережди в лесу, тебе ничего не грозит, мы отвлечем кобеля на себя…
Здесь откос был заметно ниже, и Робер не задумываясь прыгнул вниз. Вот и первые деревья. Он бежал, цепляясь ногами за колючки. Остановился, рухнул на колени. С силой прижав руки к груди, он изо всех сил старался сдержать с шумом рвавшийся из груди воздух и прислушивался к удалявшемуся топоту Сержа и Кристофа.
Теперь лаяли сразу несколько собак. Совсем рядом, за дорогой, надрывался барбос мамаши Вентар. Роберу было слышно, как звенит сетка, на которую кидается обезумевший от ярости пес. Напротив неистовствовали обе суки с фермы Ферри. Другие псы брехали на некотором удалении – кто выше по склону, кто ниже. Даже со стороны Сент-Люс доносился собачий лай, но он был едва различим и сливался с эхом.
Справа от Робера из-за деревьев все приближался заливистый лай Черныша; его хозяин, папаша Бувье, все не унимался:
– Вперед, Черныш! Взять их, взять! След, Черныш! Собака уже миновала ложбину, где притаился Робер, когда послышался треск мотоцикла. Собака лаяла теперь далеко, может, по другую сторону ручья.
Папаша Бувье не поспевал за псом и продолжал ругаться:
– Поганцы! Паразиты! Я же вас знаю!
Рокот мотоцикла становился все глуше. Робер слышал, как мотор натужно заурчал на крутом подъеме; потом ребята переключили скорость и покатили вниз.
– Черныш! Черныш!; Ко мне, Черныш! – Старик долго звал собаку, потом засвистел. Похоже, он уже вернулся на ферму и не собирался идти в лес.
На время все стихло. Лес опять замер. Лишь кузнечики все стрекотали и стрекотали, да шумели речные пороги.
Тут Робер сообразил, что остался совсем один, и первая его мысль была о собаке. По дороге на ферму Черныш мог напасть на его след, кинуться в лес и схватить его. Робер встал и хотел было убраться восвояси, но вокруг был колючий кустарник; он боялся пошевелиться: от малейшего движения ветки ломались с оглушительным хрустом.
Тогда он прислонился к стволу дерева и замер в ожидании. Старик по-прежнему то звал собаку, то свистел. Для Робера время тянулось неимоверно медленно, но вот он услышал, как старик закрывает ворота и возвращается с Чернышом. Вскоре послышался голос мамаши Бувье, затем хлопнула дверь, и все стихло.
Робер перевел дух, на лбу у него выступила испарина. Он смахнул пот рукавом и прислушался.
Лес постепенно оживал снова. Робер переждал еще немного и двинулся к опушке. На дворе фермы Ферри опять зажегся свет. Робер глубоко вздохнул, спрыгнул на дорогу и помчался к ручью.
ГЛАВА 2
Робер не решился идти в Оржоль по дороге. Добравшись до первых тополей, он решил обойти выгон мамаши Вентар лугами. Ведь собака могла подать голос и перебудить всю долину. Робер сделал большой крюк и перешел ручей вброд в том месте, где тропинка круто сбегала вниз. Затем, поднявшись по старой дороге, петлявшей по долине, он добрался до того места, где тропа бежала по целине, а затем вилась по склону холма.
Он почти бегом ринулся вверх, время от времени останавливаясь и прислушиваясь. Долина постепенно засыпала, все тише становился шум порогов, и лишь пустоши, весь день жарившиеся на солнцепеке, все потрескивали, точно гаснущий костер.
Когда Робер вышел на дорогу, он совсем выбился из сил. Пот заливал ему глаза, но стоило ему наклониться вперед, как рубашка, будто мокрая тряпка, хлопала его по спине.
Он остановился. Все было тихо. Ферма Ферри находилась прямо перед ним. Огромная липа, росшая во дворе, нависла над оградой, и ее крона, освещенная стоящей под навесом лампой, четко вырисовывалась на фоне черного неба.
Все замерло. Робер все еще стоял на откосе и старался сообразить, где проходит тропа, подбегающая с дороги до самой фермы.
Совсем рядом зашуршал гравий. Кто-то вышел на дорогу и направился в его сторону. Юноша рванулся было, но взял себя в руки и остался стоять на прежнем месте.
– Робер?
– Я!
Из темноты вышла Жильберта.
– А я уже собиралась уходить. Мне давно пора домой.
– Знаю, знаю, я здорово опоздал.
– Я думала, ты уже не придешь, и пошла к дому, но у самых ворот услышала, как заливается пес у папаши Бувье. Потом выскочил старик и тоже стал кричать. Потом проснулись и другие собаки. Тогда я осталась и стала слушать. Никак не пойму, что могло случиться. Ты не слышал?
Робер замер в нерешительности, потом нервно сглотнул и пояснил:
– Я тоже слышал, как лаяли собаки. Правда я был тогда далеко, около кладбища. Да я и внимания-то не обратил. Собаки ведь тявкают среди ночи просто так.
– Да нет, там что-то случилось. – Помолчав мгновение, девушка опять спросила:
– А ты не слышал, как затрещал мотоцикл на старой дороге? И вновь Робер помедлил, прежде чем ответить:
– Я слышал, как какой-то мотоцикл проехал вверх по тропинке… Но фары не горели: я ничего не видел.
– Точно! Я тоже обратила на это внимание. Наверняка это были воры. Отец рассказывал, что в Сент-Люс орудует целая шайка… У него теперь всегда заряженное ружье под рукой.
– Вот и правильно! Лучше всегда быть начеку…
– Мне показалось, что первым у Бувье поднял тревогу не пес: до того, как он залаял, заквохтали цесарки. Они ведь обычно спят на улице прямо на крыше или под дровяным навесом. Иногда это оказывается кстати.
Робер ничего не ответил. Ровное дыхание вернулось к Нему не сразу.
– Да ты совсем запыхался, – заметила Жильберта. -Носишься как сумасшедший.
– Я боялся, что ты уйдешь.
– Еще минута, и ты бы меня не застал. Когда собаки успокоились, я подошла – подождала и уже хотела уходить, но вдруг услыхала, что по старой дороге кто-то бежит. Я и решила, что это ты.
– Значит, ты слышала, как я бежал?
– Конечно. Что в этом странного? Ночью всегда хорошо слышно. Помолчав, она взяла его за руку и вполголоса проговорила:
– Слушай хорошенько… Слышно даже, как шумит ручей, а ведь он совсем почти пересох, да и далеко до него.
Некоторое время они прислушивались, Застыв в неподвижности и повернувшись в сторону долины, откуда доносились ночные шорохи.
– Почему же ты пошел низом? Это ненамного ближе, а идти ночью через пустошь – не подарок. Лучше уж по дороге!
Она помолчала, но, так и не дождавшись ответа, прибавила.
– Ведь ты всегда ходишь по дороге. Почему же сегодня пошел здесь?
– Хотел попробовать, чтобы убедиться… И потом, я опаздывал и надеялся выиграть время.
Они стояли лицом к лицу. Жильберта выпустила руку Робера. Они не двигались, стараясь разглядеть друг друга в темноте.
