Джоан Пикарт - Семейные тайны
– Кажется, да. Никогда не думала, что ты все это воспримешь так близко к сердцу. Наверное, в том, что ты говоришь, есть какой-то резон.
Резон – но не для нее. Она-то собирается действовать по своему разумению, чтобы крепко встать на ноги – ей так интересней. О да, это было теперь ее единственным желанием – самой отвечать за свою жизнь.
– Так ты думаешь, в этом есть резон? – спросил Бен.
– Бен, ты в самом деле не понимаешь, для чего мне это нужно. Я ощущаю себя фарфоровой куклой, которой то забавляются, то вновь засовывают в комод – в зависимости от настроения. Конечно, чудесны воспоминания – о моих приездах домой, о Джейке, который всегда был там. Но жить только этим нельзя. Я хочу быть личностью, женщиной, а не ребенком, ожидающим, когда ему отпустят заранее определенную долю внимания и нежности. Мои занятия фотографией помогут мне сделать то, о чем я так давно и так исступленно мечтала.
– Как мне все это понятно, Линдси, нет, честное слово!
– Спасибо, Бен. Мне теперь нужно сказать матери, что не вернусь в школу, но я с похорон почти не вижу ее. Она заперлась в библиотеке и не выходит. Вообще, будет довольно бесчувственно с моей стороны причинять ей новую боль, когда еще не унялась старая – по умершему отцу.
Как же, скорбит она по нему, подумал Бен.
– Не волнуйся по этому поводу, Линдси. Ты вон как переживаешь, но при том тебе хватает здравого смысла понять, что жизнь не окончена.
– Да, не окончена, – повторила она за братом. – О, Бен, мне все еще так трудно поверить, что отца нет. В доме пустота, словно вся жизненная сила – суть того человека – ушла вместе с ним. В этом доме чувствуешь себя как в огромной, пустой, гулкой раковине. И холодно. Не знаю, как объяснить это понятнее, но… холодно.
Она медленно пересекла комнату и остановилась невидящим взглядом на секретере вишневого дерева, в котором хранилась обширная коллекция пасхальных яиц от Фаберже.
Бен, не отрывая глаз, следил за сестрой. А так ли он прав, поддерживая ее в стремлении осуществить мечту? Кто защитит ее, кто убережет? Ей, черт возьми, двадцать лет, и она так мало знает жизнь. Хватит ли у нее сил? И вообще, борец она или нет? Какие-то проблески борцовской натуры в ней видны, иначе, пройдя через все круги одиночества в этих иностранных школах, она не сумела бы вынести из них такое страстное стремление к самостоятельной жизни. Но так, сразу, без страховки выпрыгивать из гнезда – это было чересчур. Она намеревается бросить вызов миру, о котором ровным счетом ничего не знает. Но как дать ей понять, что она не готова к такому решительному повороту в судьбе, не причинив ей боли, не подорвав веры в свои силы? Ведь даже слов таких просто-напросто нет, которые могли бы смягчить ту правду, о которой он, в отличие от нее, знал. Надо сделать по-другому: нанять людей, которые будут наблюдать за ней и подстраховывать, но так, чтобы она ничего не заподозрила. Других вариантов не видно.
Линдси повернулась к брату, оторвав его от мыслей.
– Не очень-то я приятная компания для людей, правда, Бен? С тех пор, как прилетела на похороны, я либо плачу по отцу, либо запутываюсь в собственной нерешительности. А как ты, братец? По-прежнему свидания и романы с кучей женщин одновременно?
Бен улыбнулся.
– Что делать, если я такой. Сегодня влюбляюсь, а завтра бросаю, влюбляюсь и бросаю.
– А почему?
– Что именно?
– Зачем тебе каждый день новая женщина в постели. Тебе не хочется иметь семью, жену, детей?
– Нет. Мне хочется делать фильмы, Линдси, и делать их блистательнее, чем это было у Джейка. Вернее, я хочу сделать фильм, который стал бы незабываемым для зрителей и вошел бы в анналы кинематографии, классический фильм. Для серьезных отношений с женщинами у меня не остается времени, и они, кажется, это понимают.
– Еще бы, – с улыбкой сказала Линдси. – Каждая из них свято верит, что будет той единственной, кто сумеет сломить твое холостяцкое мировоззрение.
– Никогда в жизни такого не будет.
– Между прочим, ты очень красив и отлично сложен.
Бен усмехнулся, выражение лица смягчилось.
– Мне говорили об этом.
– Ах, ты, тщеславный павлин! – сказала она со смехом.
– А ты, – сказал он, и улыбка медленно угасла, – выросла и стала красивой девушкой. Тебе надо быть очень и очень осторожной, Линдси, слышишь – осторожной. Сочетание красоты и денег может сделать тебя лакомой приманкой для какого-нибудь подонка. Будь начеку. Не открывай первому встречному душу. Ты поняла? Никогда не торопись, не доверяй первым впечатлениям, старайся понять, чего на самом деле от тебя добиваются.
Девушка нахмурилась.
– Боже, ты говоришь, как прожженный циник.
– Нет, просто делаюсь мудростью, нажитой своим пусть маленьким, но горьким опытом. Ты еще научишься разбираться в истинных намерениях людей, но я вовсе не хочу, чтобы до того кто-то успел причинить тебе боль. Пришел твой черед пробовать свои силы, но чтобы взять первую ступеньку, потребуется время.
– Да, понимаю. – Линдси кончиками пальцев провела по бархатной обивке кресла, затем снова посмотрела на брата. – Бен, что ты будешь делать, если они не дадут тебе закончить картину?
Брат стиснул челюсти.
– Посмотрю, кому они ее отдадут, решу, хочу ли я, чтобы мое имя оказалось связанным с именем этого избранника. И, разумеется, буду ждать, пока не станет ясным, хочет ли он видеть меня в качестве своего ассистента. Ну, а теперь, я считаю, тебе надо подумать и о своих планах. Ты располагаешь всем необходимым для того, чтобы начать свою деятельность.
– Да. В этом-то вся прелесть.
– Отлично. У тебя в Париже остался кто-то, с кем ты хотела бы попрощаться? Или можно просто посылать за вещами?
– Нет, я никого не хотела бы видеть. Мне никогда не было там хорошо, понимаешь, Бен? Никогда. И вряд ли это настраивало других на общение со мной. Я предпочитала держаться в стороне от всех и с головой ушла в учебу, пока фотография не заполнила все мои мысли и все свободное время.
Боже! Как же она должна была страдать от своего одиночества, подумал Бен. Но больше такого не будет! Кончилось это время.
– Бен, а что, если я куплю трейлер? Тогда бы я смогла забираться в самые уникальные и труднодоступные места, куда иным путем и не доберешься. Мне это по карману, если выплачивать в рассрочку.
– Брось ломать из себя нищую, – сказал Бен. – Ты же ведь уже согласилась пользоваться деньгами Уайтейкеров.
– Нет у меня этих денег.
– Ну вот, заладила, – сказал Бен, закатывая глаза. – Ладно, куплю тебе трейлер. Пусть это будет мой подарок тебе.
– Нет.
– Черт возьми, Линдси, с каких пор ты стала такой упрямой?
– Вот это для меня новость, – сказала девушка, мило улыбаясь. – Хорошо, согласна на компромисс. Я займу у тебя денег, но буду настаивать на подписании долгового обязательства.
