Хилари Норман - Клянусь, что исполню...
– Думаешь, сумеешь организовать хотя бы напитки? – Оливия даже не пыталась скрыть иронии.
– Не волнуйся, Ливви, – ответила Энни. – Я помню, как трудно было мне выкроить хоть пять минут за неделю до свадьбы.
– Я искренне извиняюсь, – сказал Джим, обращаясь к ним обеим. – И Кэри тоже.
– Да уж, она-то точно, – проговорила Оливия.
– Оливия, перестань, она ждет не дождется, когда же увидит вас.
Если раньше, до встречи с Кэри, они питали к ней смутную необоснованную неприязнь, то теперь, познакомившись, они ее просто возненавидели. Да, она была красива, обаятельна, гостеприимна и, как и прежде по телефону, говорила все, что полагается, но при этом испытывала к Оливии и Энни такую жгучую ненависть, что они буквально чувствовали, как эта ненависть захлестывает их тошнотворными кислыми волнами.
Позже, в Дарджин-парке, подруги, умирая от голода в ожидании вареных омаров, обсуждали случившееся.
– Она к нам ревнует, – заявила Оливия.
– Не говори глупостей.
– Может, это и глупости, но, держу пари, я права.
– Ты хочешь сказать – она ревнует просто потому, что мы женщины? – усмехнулась Энни. – Не может же она всерьез ревновать Джима ко мне.
– Почему бы и нет? – возразила Оливия. – Ты выглядишь грандиозно.
– Ты думаешь, что говоришь, – я замужем, и у меня трое детей.
– И все равно ты очень красива, и Джим тебя любит. – Оливия помолчала. – Энни, я серьезно говорю, Кэри просто с ума сходила от злости, так ей не терпелось нас выпроводить. Она ревнует из-за того, что мы так близки с Джимом.
Энни поднесла к губам бокал перрье.
– Может быть, – задумчиво откликнулась она. – Я бы на ее месте, наверно, тоже ревновала.
– Сомневаюсь.
– Нет, я честно, – настаивала Энни. – Знаешь, когда мы с Эдвардом поженились, у него была пара хороших подруг. Иногда они завтракали вместе, изредка обедали, но после помолвки эти встречи становились все реже и реже, а после свадьбы прекратились совсем.
– Из-за того, что ты так хотела? Энни покачала головой:
– Нет, я ни слова не говорила. Но если бы встречи продолжались, наверное, я бы была недовольна.
– Даже если они просто друзья? – удивленно спросила Оливия.
– Боюсь, что да, – сокрушенно усмехнулась Энни. – Может быть, сейчас я поступила бы по-другому… но в те дни я чувствовала именно так. – Она помолчала. – Так что, если Кэри ревнует, я отчасти могу ее понять – особенно в том, что касается тебя.
– Потому что я не замужем?
– Не замужем, красива, умна – и при этом полная противоположность ей. И вам с Джимом есть о чем вспомнить.
– Да уж верно, – хмыкнула Оливия.
– Поэтому давай все-таки не будем судить ее слишком строго.
– Ты хочешь сказать – будем плясать под ее дудку?
– Может быть.
– Плясать под дудку Кэри – это означает быстренько собраться и уехать домой, – рассудила Оливия. – Энни, ты хочешь домой?
– Ничуть.
– Я тоже. – Тут Оливия заметила, что официант несет им омаров, и подняла бокал шардонне. – За нашего дорогого Джима, – тепло произнесла она. – Пусть Кэри даст ему столько счастья, сколько он заслуживает.
Поначалу семейная жизнь складывалась очень неплохо – оба были влюблены, и секс был в радость, а иногда просто восхитителен, если Кэри была в хорошем настроении и давала волю чувствам. Оба горели рвением создать семейный очаг. Пока Джим был в Нью-Йорке, Кэри подыскала в Бикон-Хилл прелестный особняк. Ко всему этому они только что открыли на Ньюбери-стрит рекламное агентство «Бомон – Ариас». И, что важнее всего, они уважали друг друга. Правда, эта составляющая их брака исчезла раньше других. После этого совместная жизнь начала медленно, но верно скатываться в преисподнюю.
Причиной всех бед была Кэри. Джим давно, еще до свадьбы, установил основной недостаток в характере Кэри – она непременно хотела быть главной, первой во всем, – но решил, что он достаточно любит ее, чтобы мириться с этим. Кэри столь же быстро заметила все недостатки Джима и собиралась полностью их искоренить. По мнению Кэри, это были лишь милые мелкие чудачества, которые она, с присущей ей энергией, вскоре сведет на нет. Однако мягкость, благодаря которой, признавала она, Джим и стал столь покладистым мужем, была исконной чертой его характера, укоренившейся глубже, чем предполагала Кэри. Джим был воистину добросердечным человеком, хотя и не слабохарактерным. Поэтому едва он распознал намерение Кэри переделать его, как в нем начала проявляться та же сила воли, благодаря которой Джим сумел выйти из семейного бизнеса Ариасов. Он мягко, но непреклонно отвергал все поползновения Кэри.
А Кэри стремилась настоять на своем даже в мелочах.
– Джим, милый, ты не можешь сегодня вечером надеть этот галстук, – сказала она однажды, когда в начале второго года совместной жизни они собирались на ужин к ее родным.
– А что в нем плохого? – Джим оглядел себя в зеркале над камином. Галстук был очень хорош, чистый итальянский шелк, темно-синий, с аккуратным узором из веселых розовых крапинок. – Я его только сегодня купил.
– Правда? – Кэри нанесла завершающий штрих тональной пудрой. Она всегда уделяла много, может быть, даже слишком много внимания своей внешности. Что ни говори, обыкновенная женщина не возбуждает чрезмерного любопытства у окружающих; красавице же приходится всегда быть начеку. Кэри до сих пор помнила тот миг, когда Джим впервые увидел ее и влюбился с первого взгляда. Она не питала иллюзий относительно того, какие чувства испытал бы он или другие влюбленные в нее мужчины – а таких было немало, – будь она одета в скромный домашний халатик. Теперь, разумеется, Джим принадлежал ей. Он, конечно же, не станет возражать и даже вряд ли заметит, если волосы у нее вдруг станут блестеть меньше, чем обычно, или на носу появится хоть намек на – боже упаси! – прыщик. И тем не менее Кэри предъявляла к своей внешности такие же суровые требования, как и ко всем прочим деталям своей частной и профессиональной жизни.
– Где ты его взял? – Она снова вернулась к разговору о галстуке Джима, слегка коснувшись «Шанель № 5» запястий. Относительно духов у Кэри были строгие правила. Она не имела ничего против более современных ароматов, но для вечеров с родителями или другими истинными бостонцами подходила только настоящая классика.
– В одном магазинчике на нашей улице. – Джим намеренно не желал понимать, куда она клонит.
– В каком магазинчике? – Кэри встала. – Давай я схожу и поменяю его.
– С какой стати?
– Но ведь он ужасен. – Она нежно улыбнулась ему. – Знаешь, твой вкус иногда бывает не на высоте.
Джим снова посмотрел в зеркало:
