Эбби Дрейк - Милые женушки
– Папа постоянно говорит, что я красивая.
– Твой папа тебя испортит. – Бриджет улыбнулась. Как она могла не улыбаться? Ее дочь действительно была красивой, с мягкими чертами, которые придавали привлекательности ее телу, в отличие от угловатой Элиз Делано, которая, до Эйми, была самой красивой девушкой, рожденной в Нью-Фоллсе.
– Чем ты занималась весь день, маман? – спросила Эйми. – Практикуешься в искусстве швеи, кутюрье?
– Работая своими руками, обогащаешь душу. – Бриджет не могла сказать, что ждала звонка от Люка, который все никак не звонил.
– А можно, я буду работать своими руками, когда вырасту? Я думаю, что хотела бы стать врачом. Педиатром, может.
Бриджет впервые слышала, что ее дочь хочет стать врачом.
– Если это тебе подойдет, – сказала она. – Главное – не рассчитывай на то, что тебя будет содержать мужчина. Каждая женщина должна иметь свою собственную карьеру. – Она снова улыбнулась. – Даже такая испорченная женщина, как ты.
– Или ты, маман. – Эйми засмеялась.
– Или я.
На секунду Эйми задумалась об этом. А потом спросила:
– Ты жалеешь, что у тебя только один ребенок?
Бриджет укололась, извинилась по-французски:
– Вот черт! – а потом сказала: – Ты замечательная. Еще дюжина детей вполне сгодились бы, но они не могли бы стать тобой. – Ее сердце заболело, когда она сказала это, словно бы иголка уколола то место, где покоился Ален. Когда-то она хотела рассказать о нем Эйми; черт, она всегда хотела рассказать и Рэндаллу. Но время и течение жизни постоянно вмешивались, и теперь такое признание было бы запоздавшим до неприличия. Кроме того, если Рэндалл и Эйми будут думать, что Люк просто старый друг семьи, так лучше, так даже лучше, снова и снова повторяла сама себе Бриджет.
– Я так понимаю, это значит, что ты меня любишь.
Мать положила иголку.
– Mon Dieu, quelle question![26] А теперь расскажи-ка мне, что вы с Крисси делали сегодня.
– Ходили в «Блумингсдейл». Болтались без дела, в общем.
– Ты тратила деньги своего папы?
– Oui. Un peu.[27]
Бриджет снова улыбнулась. Ей нравилось слушать, как ее дочь говорит по-французски. Она представила ее в «Сан-Мари де ля мер»: морской бриз развевает ее изумительные волосы, теплое солнце золотит ее совершенную кожу – и задумалась о том, как бы выглядел в четырнадцать лет Ален и был бы он таким же прекрасным, как Эйми.
– Маман, – сказала дочь, понижая тон, – я хочу тебе кое-что сказать, но не хочу огорчать тебя.
Первое, о чем подумала Бриджет, – что у Эйми есть бойфренд, а потом ей пришла другая мысль, которая испугала ее еще больше – что она, mon dieu, беременна. Сильно сжав в руках иголку, Бриджет выдавила из себя улыбку, которая подразумевала: «Взгляните, я само спокойствие».
– Ты можешь рассказать мне все, ты же знаешь.
Эйми закрыла глаза.
– Я не хочу возвращаться назад в школу во Францию, маман. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда.
Да, беременность не самая плохая вещь.
Лоррейн приготовила на обед рубленую телятину. Хорошо, что сегодня понедельник, потому что иначе семейство Хэйнз осталось бы без обеда.
Бриджет села на свое место за зимбабвийским столом, развернула льняную салфетку и небрежно бросила ее на колени, потому что она сейчас хотела только одного – закричать изо всех сил.
Она не могла допустить этого, не могла позволить Эйми бросить школу, потому что тогда у нее больше не будет причины для того, чтобы приехать домой. Она не сможет больше класть полевые цветы на могильные камни церковного кладбища, где покоились ее отец, мать и Ален, и она больше никогда не увидит Люка.
Бриджет передала тарелку с горошком.
– Папа, я сегодня потратила твои деньги, – сказала Эйми, положив себе овощей.
– Ну хорошо, – сказал Рэндалл с радостью. – Я надеюсь, что мои девочки помогут мне возобновить кредит.
За все годы, что они были вместе, даже когда Рэндалл злился на нее за то, что Бриджет не хотела больше детей, он не упрекал ее за новое платье, за поездку на курорт с друзьями, за «мерседес», хотя у него он был гораздо меньше, и алебастрового цвета, а не серебристого.
Дана сказала, что Винсент мог быть на мели. Если бы он «возобновлял кредит», был бы он жив сейчас? И почему Бриджет теперь думала о Винсенте? Боже, сколько же всего она услышит завтра: Дана, кажется, просто одержима мыслью отыскать его убийцу, но надо признать, она была хорошей подругой – ей, Китти, всем. Может, Бриджет стоило бы рассказать ей о Люке. Об Алене. И обо всем остальном. Но сможет ли Бриджет очистить свое прошлое так, как химиотерапия, без сомнения, избавит ее организм от рака?
– Правильно, маман? – спросила Эйми.
– Что? Прости, я задумалась.
– Я говорила папа, что, по-моему, ты решила больше не заниматься шопингом и стать кутюрье. Что некоторые вещи в жизни иногда меняются. Например, когда мы работаем и не работаем, где мы живем и куда ходим в школу. Правильно, маман?
Было очевидно, что Эйми хотела, чтобы мать рассказала Рэндаллу о ее просьбе насчет школы. Если Бриджет откажется, она может потерять и Люка, и дочь. Бриджет вздохнула.
– Рэндалл… – начала она.
– Папа, – вторглась Эйми, – я не хочу возвращаться назад во Францию. Я хочу быть рядом с моими друзьями. С Крисси. И с остальными.
– Тебе не нравится школа? Но ты уверена в этом? – Отец изобразил удивление, но его парик оставался на месте. Наверное, он молился об этом каждый день в церкви Святой Бернадетты.
Эйми сказала, что она абсолютно, совершенно уверена, и тогда папа и petite cherie принялись выискивать альтернативы.
– Все-таки это хорошая школа, – с восторгом сказал Рэндалл. – Куда ходили дети Халлидеев?
– Или Хлоя Мичем? По-моему, она ездила куда-то в Массачусетс?
– «Дирфидд», по-моему. Или еще куда-то.
– Только не в Спрингфилд, папа. В Спрингфилде нечего делать.
– А как насчет «Луми-Шафе»? Это в Коннектикуте. Ты бы каждые выходные могла приезжать домой. Здорово, правда?
«Ля-ля-ля, – подумала Бриджет. – Ля-ля, ля-ля-ля». Она вонзила вилку в кусок телятины так, словно это было ее разбитое сердце.
– Можно попросить кого-нибудь уложить твои вещи во Франции, – услышала она, как произнес Рэндалл. – Например, мсье Лабрекю и его жену.
– Что? – встряла Бриджет, но как-то слишком громко.
– Мсье Лабрекю, – повторил Рэндалл. – Он и его жена могли бы согласиться упаковать вещи Эйми. Чтобы нам не тратиться на поездку.
– Ну нет, – возразила Бриджет. – Это неудобно. Я сама поеду туда через несколько недель. – Она не могла сказать, что должна дождаться, пока закончится курс ее химиотерапии. Ну почему она сглупи-ила и запланировала лечение сейчас? Может быть, еще не поздно отменить?
