Марина Маслова - Спляшем, Бетси, спляшем!
— Спокойно, не слушай их, мы с этим сами разберемся.
Уверенность, что новая жизнь будет лучше прежней, дает мне лучезарное предчувствие осуществленной сказки. Так я и получаюсь на всех фотографиях — сияющая счастьем рядом с влюбленным Ивом. Целую пачку фотографий, запечатлевших все эпизоды этого дня, я посылаю домой с подробным описанием свадебных торжеств. После свадебного обеда Ив ведет меня в наши комнаты и с гордостью ждет похвал, показывая, как он все устроил. Мы сразу выбираем, где развесить привезенные картины и мои портреты, как мы устроимся вдвоем в кабинете, где у кого будет свое рабочее место. Я пододвигаю свой маленький письменный стол ближе к камину, чтобы видеть огонь. Мои книги разложены на полках под рукой. У нас получается очень уютное гнездышко.
Все наши дни заполнены поездками по городу и окрестностям, вечерами я сажусь читать все романы Ива, интересно прослеживать постепенное превращение конъюнктурных бульварных романов в маленькие лирические истории, написанные легким и поэтическим языком. Мне это очень нравится. Я постоянно хвалю Ива, делая небольшие замечания или говоря, как бы я изменила сюжет, чтобы придать большую глубину и остроту происходящему. Я понимаю, что мой муж по-своему талантлив, и горжусь этим. Я не устаю это ему повторять. Любви отдано все остальное время. То, что я люблю любовь, а Ив — меня, очень мне нравится. Я принимаю его поклонение и он счастлив этим. Он признается, что в Сорбонне всегда чувствовал мое «недоступное совершенство ума» и преклонялся перед этим. Мне это кажется сильным преувеличением, но я горда такой оценкой. В общем, наша супружеская жизнь начинается с чудесных открытий друг друга. Конечно, я долго привыкаю к новой жизни, но быт здесь настолько устроен, что очень легко, не напрягаясь, вести наше маленькое хозяйство.
Ив садится писать новый роман. Это история любви, очень трагическая, но с хорошим концом. Мы много говорим вечерами о чувствах и отношениях людей, спорим иногда, потому что мне его толкования кажутся упрощенными. Некоторые эпизоды мы пишем по отдельности и сравниваем потом. Ив всегда признает, что у меня получилось лучше, но добавляет какой-нибудь незначительный эпизод, какую-нибудь деталь, которая и создает настроение момента и становится тем стержнем, вокруг которого вращается все остальное. Этим я не перестаю восхищаться. Я создаю картину чувств, а он — блестящую оправу для них, тот фон, на котором они могут или засверкать или угаснуть. На романе, который мы таким образом пишем, стоит уже два имени: Лиза и Ив Ферри. Кроме этого, я, скоро соскучившись по настоящей работе, начинаю писать о влиянии женского творчества на национальную культуру. Такое влияние оказало эпистолярное и мемуарное наследие француженок в восемнадцатом веке. Благодаря Сергею я знаю о целой эпохе женского литературного творчества в Японии десятого — одиннадцатого веков, когда фрейлины Хэйанского императорского двора писали утонченные и поэтические романы и записки. Взлет женского творчества в России — Серебряный век. Никогда такого количества женщин, проявивших свой талант в искусстве, не было, да и не будет, наверное. О Серебряном веке в русском искусстве я много читала в свое время, помогая Коле в работе над дипломом.
Зимой, конечно, не до таких утонченных занятий, Ив работает с туристами, меня тоже привлекают к работе в отеле. Все англоязычные туристы под моей опекой, все переговоры с туристскими фирмами. Особенно много работы, когда проходят соревнования и чемпионаты. Отель Ферри входит в списки международных лыжных баз. Мне эта работа нравится, я все время в контакте с людьми. Зимой работает вся семья. Симона руководит поставками продуктов, Франческа командует горничными, моя свекровь Лючия помогает вести мужу бухгалтерию. Руководит всем, вникает во все мелочи и работает 24 часа в сутки сам хозяин Макс Ферри. Мартин под присмотром Ива тоже работает на лыжах. Я говорю Иву, понаблюдав за работой Макса:
— Ив, разве ты сможешь заменить отца? Ведь у него такая ответственная работа, и нужно так много знать.
Ив смеется: — Я закончил бизнес-курс и знаю все об управлении отелями.
— Не хвастай. Все знать невозможно.
— Все знать нужно! Хотя я все-таки буду настаивать, чтобы Мартин тоже учился этому. Я не хочу бросать писать. Мы с тобой еще создадим свой шедевр, правда?
Когда поток любителей лыжного спорта иссякает, мы с Ивом опять проводим дни в нашем кабинете. У меня теперь появились свои деньги, заработанные зимой в отеле, кроме того, весь гонорар за последний роман Ив дарит мне, как «музе-вдохновительнице». Когда у меня возникла необходимость работать в библиотеке, я несколько раз съездила в Женеву, но мне еще нужны некоторые материалы из Парижа. Ив предлагает слетать в Париж на первую годовщину нашей свадьбы. Он заодно посещает французские издательства, я работаю в архивах и библиотеке. Вдвоем в Париже мы наслаждаемся всем, чего я была лишена, когда училась здесь. Я хожу по магазинам и могу позволить себе купить все, что мне понравится, мы вечерами сидим в кафе или ресторане, ездим по окрестностям и — о, радость! — бываем на концертах и в Гранд Опера. В Париже я знакомлюсь с родственниками Зинаиды Серебряковой, которые разрешают мне ознакомиться с ее архивом, работаю с записками Зинаиды Гиппиус и читаю, наконец, Дневник Марии Башкирцевой, о котором дома знала только понаслышке. От Ирины Одоевцевой я узнаю о Петербургской поэтической жизни начала века, интересные подробности о жизни Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Богатейший материал собран в Сорбонне о Глебовой-Судейкиной, которой Ахматова посвятила «Поэму без героя». Лавина сведений о женщинах Серебряного века обрушивается на меня. В Париже есть произведения, сведения и имена, которые раньше попадались мне лишь в каких-нибудь литературоведческих статьях. Впервые я читаю прозу Евдокии Нагродской, стихи Мирры Лохвицкой и замечательные стихи Елизаветы Дмитриевой, из которой Макс Волошин создал великую мистификацию: прекрасную и загадочную Чарубину де Габриак. Я чувствую, начатое мной маленькое эссе обрастает таким количеством материала и исторических подробностей эпохи расцвета женского творчества, что получается книга.
Все лето я пишу, отвлекаясь только на помощь Иву и ежедневные прогулки в горы. В горах мы находим чудесные местечки, где кончается граница лесов и начинаются альпийские луга. Красота природы так завораживает меня, что я могу, замерев, рассматривать прелестные куртинки лиловых альпийских колокольчиков среди камней, или нагромождения скал, чуть дымящихся в мареве нагретого воздуха. Он здесь так прозрачен и чист, что видно далеко-далеко. Снежные вершины Альп кажутся еще белее на фоне удивительно синего неба. Все это каждый раз удивляет меня совершенным неправдоподобием, как фантастический пейзаж. Мы берем с собой бутерброды, бутылку вина и устраиваем пикник, который кончается всегда объятиями. Мы долго лежим на подстилке, подставляя обнаженные тела солнцу. Горный загар очень сильный, мое тело становится ровного бронзового цвета, а волосы, которые я теперь чуть осветляю на концах, выгорают. Ив зовет меня горной феей. Он по-прежнему влюблен, и его обожание доставляет мне такое чувство блаженной уверенности в своей исключительности и значимости, что я действительно ощущаю себя счастливой. Это было недолгое время любви и гармонии между нами, позднее я сполна оценила это.
