Мери Дэвидсон - Бессмертная и невозвратная

Мери Дженис Дэвидсон

Бессмертная и невозвратная

Пролог

Из газеты «Сэнт-Пол Пайонир Пресс»

15 декабря 2005 г.

Третья женщина найдена убитой.

Миннеаполис, Миннесота.

Тело жительницы города Эдина было найдено сегодня утром, около шести-тридцати утра. Кэти Робинсон, двадцать шесть лет, была обнаружена на парковке Уолмарта(сеть магазинов промышленных товаров, типа Лента и Ашан — прим. переводчика) на Лейк-Стрит. По заявлению судмедэкспертов, она была задушена. Ее объявили без вести пропавшей тринадцатого декабря. По предположениям, она является третьей жертвой убийцы, прозванного Парковщиком, который к настоящему моменту подозревается по крайней мере в трех убийствах в местном округе.

Детектив Ник Берри, который сотрудничает с ФБР с тех пор, как вторая жертва, Марта Линдкуист, была обнаружена двадцать третьего ноября, сообщает, что расследование продвигается по нескольким версиям: «Это наше основное дело, — говорит Берри. — Нет ничего важнее этого».

Мисс Линдкуист объявили пропавшей восьмого ноября, а ее тело было найдено на парковке магазина Таргет (сеть магазинов, эмблема — красная с белым мишень, прим. переводчика) в Уайт Бэар Лейк десятого числа того же месяца.

ФБР составило психологический портрет убийцы, который предположительно выбирает высоких блондинок со светлыми глазами и короткой прической. Хотя арест «будет произведен в ближайшее время», Берри настоятельно советует женщинам Миннеаполиса проявлять осторожность, выходя с работы.

Есть основания верить, что Убийца-Парковщик также действовал в Айове, Миссури и Арканзасе.

ФБР и местная полиция убеждены, что первой жертвой в местном округе была Кэти Джонсон, двадцати семи лет, объявленная пропавшей двадцать восьмого октября, и чье тело было найдено четвертого ноября на парковке у Макстоп в Лейквилле[1].

Объявление в газете «Стар Трибьюн», семнадцатое декабря 2005 года.

Антониа Тейлор и Джон Питер Тейлор из Эдины, Миннесота, объявляют о рождении сына, Джонатана Питера Тейлора Второго, пятнадцатого декабря в 12:05 утра, в госпитале Фейрвью Риджес, г. Эдина.

Глава 1

Вот что написано на моей надгробной плите.

Элизабет Энн Тэйлор

25 апреля 1974 — 25 апреля 2004

Наша милая лишь отдыхает

— Это вгоняет в депрессию, — заметила Джессика Уоткинс, моя лучшая подруга.

— Это странно. — Моя сестра, Лаура Гудман, уставилась на надпись. — Это очень, очень странно.

— Наша милая лишь отдыхает? — спросила я. — Что это, черт возьми, должно значить?

— Я думаю, это мило, — нерешительно высказалась моя сестра.

Она выглядела как мечта старого извращенца с этими ее длинными, цвета жженого сахара, белокурыми волосами, большими голубыми глазами и в красном пальто. Вы знаете, как иногда дети священников начинают безумствовать, когда им наконец удается сбежать от своих родителей? Лаура была дочерью дьявола (нет, правда), и поэтому ее способ мятежа состоял в том, чтобы быть настолько доброй и милой, насколько это вообще возможно. Подлый план.

— Немного необычно. Большинство людей, которых я знаю, выбрали бы цитату из Библии, но твоя мама, безусловно, думает иначе.

— Учитывая то, что произошло, — ответила Джесс, проводя рукой по своим зализанным в хвост черным волосам, — звучит немного пророчески, тебе не кажется?

Как обычно, когда она убирала волосы, она зачесывала их назад так туго, что ее изогнутые брови придавали ей удивленный вид. Хотя вполне возможно, учитывая то, где мы сейчас находились, она действительно была удивлена.

— Я думаю, моя собственная могила — это самое последнее место, где я хотела бы оказаться 17 декабря, вот что. — Уныло и противно. Это все праздники.

Джессика опять вздохнула и положила голову мне на плечо.

— Бедняжка Бетси. Мне просто не верится. Ты была так молода!

Лаура слегка ухмыльнулась.

— Можно подумать, что 30-ый день рождения — это не сама по себе травма. Бедняжка Бетси.

— Так молода!

— Может быть, вы, наконец, успокоитесь? Я еще здесь. — проворчала я, запихивая руки в карманы моего пальто. — И что это с погодой, тридцать градусов мороза, что ли? Я жутко замерзла.

— Ты всегда мерзнешь. Не пыхти, если выходишь из дома без перчаток. И сейчас всего два градуса, нытик.

— Дать тебе мое пальто? — спросила Лаура. — Мне совсем не холодно.

— Еще одна из твоих зловещих способностей, — заметила Джесс. — Добавим это к списку с оружием из адского огня и умению всегда подсчитывать 22-ух процентные чаевые. Итак Бетс, давай-ка еще раз… как здесь оказалась твоя надгробная плита?

Я объяснила, надеюсь в последний раз. Разумеется, этой весной я умерла. Рано утром в день моих похорон я встала и пошла себе гулять немертвой. И так как тело мое пропало без вести, похороны были отменены.

Но моя мать, которая устроила нехилую дискуссию с моим отцом и мачехой на тему расходов на мое мраморное надгробие, все же умудрилась заказать эту штуку. К тому времени как оно было закончено, уже не было надобности ни в похоронах, ни в службе, ни в погребении. Моя семья знала правду о том, кем я стала, и Джессика тоже. А коллегам и друзьям было сказано, что похороны были шуткой, причем очень дурного вкуса.

Так что мой надгробный камень пролежал на складе в течение последних шести месяцев. Моя мачеха настаивала на простом, дешевом граните, с моими инициалами и датами рождения и смерти; видимо, копейка рубль бережет. Мой отец предпочел не вмешиваться, как он всегда и делал, когда речь касалась моей матери и Антонии.

Через несколько месяцев, похоронное бюро связалось с моей матерью и очень вежливо поинтересовалось, что бы она хотела сделать с моим надгробием. Поскольку участок земли на кладбище и камень были уже оплачены, позавчера мама попросила бюро установить надгробие, о чем и сообщила мне вчера за ланчем. Ну, вы знаете как это происходит:

— Официант, я буду томатный суп с гренками из пармезана, и, кстати, милая, вчера установили твою надгробную плиту на кладбище.

Джессика и Лаура выразили ненормально горячее желание увидеть это, и я последовала за ними. Хоть, черт возьми, получилась небольшая передышка от свадебных приготовлений и рождественских открыток.

— Твоя мама, — отметила Джессика, — образец пугающей оперативности.

Лицо Лауры просияло.

— О, Доктор Тэйлор такая милая.

— И это именно тогда, когда я начинаю думать, что хуже твоей мачехи быть не может….без обид, Лаура.