Александра Кирк - Образы любви
— Согласен. А то он еще больше распалится, — поддержал ее решение Ханс, и, лукаво усмехнувшись, добавил: — Впрочем, может быть, именно этого ему и не хватает…
Мелоди не могла не улыбнуться в ответ. Она взяла Ханса за руку, и они направились к выходу из гостиницы. Стоя у дверей, девушка нежно взглянула в лицо молодому человеку.
— До свиданья, мой друг, — ласково прошептала она и потянулась, чтобы поцеловать его на прощанье.
— Счастья тебе, малышка, — сказал он и сжал ее в горячем объятии.
Не найдя на ее губах того горячего ответа, на который он, вопреки всем доводам рассудка надеялся, Ханс медленно и неохотно ослабил объятия. Повернулся и, не оглядываясь, зашагал прочь.
Ошеломленная нежностью и горечью расставания, Мелоди не заметила, что Брэд в это время спускался по лестнице и явился невольным свидетелем прощального объятия. Он стоял, скрытый в полумраке с лицом, искаженным гримасой боли и гнева…
10
Погруженная в собственные мысли, Мелоди все еще смотрела вслед Хансу и не слышала, как подошел Брэд. Его глухой голос мигом вывел ее из оцепенения.
— Пакуй вещи, — отрывисто приказал он.
Мелоди вздрогнула от испуга. Ей показалось, что она ослышалась.
— Вещи? — переспросила она в замешательстве.
— Ты что, уже и английского языка не понимаешь? Слишком долго общалась со своим немцем? — с издевкой спросил Брэд. — По-моему, я довольно ясно выразился: собирай вещи.
— Но почему? — изумлению Мелоди не было предела.
— Неужели не ясно? — с досадой произнес Брэд. — Мы уезжаем!
— Ничего не понимаю. Я думала, у нас куча работы… — растерялась девушка, и чувство беспомощного отчаяния захлестнуло ее. Хрупкая надежда на взаимность с Брэдом в этот миг испарилась окончательно. Если он отсылает ее прочь, то вряд ли им еще когда-нибудь доведется встретиться.
— Мы что, едем в другой город? — спросила она, хватаясь за последнюю соломинку.
Но Брэд немедленно уничтожил и эту жалкую надежду.
— Ты едешь обратно в Берлин, — холодно пояснил он.
— Но я не понимаю… — снова попробовала объясниться Мелоди.
— Господи, женщина, неужели ты не можешь просто сделать то, что тебе говорят?! — фыркнул Брэд, теряя последнее терпение. — Упаковывай свои вещи и подходи к машине.
И с этими словами он удалился, пресекая все дальнейшие попытки объясниться. Несколько минут Мелоди стояла и тупо смотрела ему вслед, отказываясь верить собственным ушам.
Как он смеет так себя вести! Всего лишь полчаса назад яростно настаивал, что им просто необходимо приступить к работе, а теперь…
Не в силах найти разгадку его поведения, девушка медленно побрела наверх в свой номер. И с каждой ступенькой в ней закипал гнев. Оглушительно хлопнув дверью номера, она щелкнула задвижкой, потом прислонилась спиной к деревянной полированной двери и разрыдалась.
В отчаянии сжимая кулаки, Мелоди шептала:
— Какой же ты негодяй, Брэдли Уэйнрайт! Да по какому праву ты распоряжаешься мною как служанкой, как поденщицей?! — Горькая усмешка скривила вдруг уголки ее губ. — Разумеется! Ну конечно! — с горечью признала она. — Вот именно — служанка! Я для него лишь служанка. Только не обед варю и не носки стираю, а снимки для него делаю. Сфотографируй это, Мелоди. Сними-ка вон то, Мелоди. Черт возьми, с тем же успехом он мог бы потребовать, чтобы я чистила ему ботинки.
Она принялась собирать одежду и фотооборудование, как попало засовывая вещи в чемодан, даже не заботясь об их сохранности. Пускай! Барахло она разберет потом. Дай-то Бог, чтоб и в своих чувствах ей удалось потом так же легко разобраться…
Дорога до Мюнхена прошла в гробовом молчании, не лучше чем вчерашняя поездка обратно в Этель. Оба не желали высказывать вслух свои чувства из опасения, что тщательно скрываемое обоими раздражение вырвется наружу.
Мелоди, вопреки доводам рассудка, цеплялась за надежду, что эта размолвка недолговечна. Ведь то, что так неожиданно возникло, может и исчезнуть столь же неожиданно. Она не хотела прислушаться к внутреннему голосу, требовавшему разобраться и точно выяснить причину этой размолвки, хотя внутренний голос и твердил, что без выяснения причины не стоит надеяться на благополучное разрешение ситуации.
В аэропорту Брэд купил девушке билет и сунул его ей в руки.
— Взлет через двадцать минут. Твой выход на посадку вон там, — бесстрастно сообщил он, не делая даже попытки проводить ее до зала ожидания.
— А ты в Берлин не собираешься? — с трудом заставила себя спросить Мелоди.
— Нет, — последовал лаконичный ответ.
Она постаралась не обращать внимания на его гон и снова спросила:
— А куда ты собираешься, если не секрет.
— В Лондон, — холодно отозвался он. — Иди лучше, а то опоздаешь!
Отчаянно пытаясь добиться хоть какого-то объяснения, она опять не обратила внимания на его приказ и настойчиво уточнила:
— В Лондон? Повидаться с Билли?
— И это тоже, — сказал он и уже повернулся, чтобы уйти.
Она окликнула его с отчаянием в голосе, заставившем его мгновенно остановиться.
— Брэд, а как же завершение статьи?
— Я позвоню тебе, — рассеянно пообещал он и пошел прочь, больше не обернувшись.
Мелоди ничего больше не оставалось, как принять случившееся как факт и поспешить к посадочной полосе. Пустившись бегом при звуках последнего предупреждающего сигнала об окончании посадки, она едва дыша домчалась до самолета, поднялась по трапу и с чувством громадного облегчения опустилась в кресло.
Вдобавок к поданному ей ленчу она согласилась взять и стакан вина в надежде, что алкоголь немного успокоит нервы, однако пища так и осталась стоять перед ней нетронутой. Сосущая пустота где-то в районе желудка не могла быть заполнена банальным ростбифом и пирожными.
Приземлившись в Берлине, она взяла такси до дома, втайне надеясь, что привычная обстановка вернет ей душевный покой. Однако, к своему удивлению и отчаянию, она безо всякой радости взирала на привычную уютную обстановку квартиры: на мягкие бархатные кресла, полированную светлую мебель, которую она выбирала когда-то с такой тщательностью и любовью. Даже любимые и родные фотографии в рамочках, которыми был увешан коридор между гостиной и спальней, не поднимали больше ее настроения, как бывало. И бесконечная череда дней унылого ожидания звонка Брэдли потянулась медленно и тоскливо.
Мелоди буквально погребла себя заживо в своей импровизированной фотолаборатории. Час за часом, день за днем она торчала на кухне, окно которой загораживали черные ставни специальной конструкции, и проявляла пленки, снятые в Баварии. Качество ее работы доставляло ей профессиональное удовольствие. Все снимки удались на славу. А некоторые из них оказались на Удивление неожиданными, и их наверняка, по убеждению Мелоди, должно было хватить на то, чтобы обеспечить ей неплохой заработок сразу же после выхода журнала со статьей Уэйнрайта.
