Наталья Калинина - Яблоневый сад для Белоснежки
День не был благоприятным для прогулок по побережью. Небо затянули тяжелые тучи, сулившие скорый дождь. Ветер отнюдь не ласково трепал верхушки пальм на набережной, хлестал по щекам, срывал куртку. Мы не стали спускаться к морю, а отправились сразу в кафе, где заказали себе по чашке горячего кофе с молоком.
– Антонио, расскажи мне, как и у кого ты купил этот дом? Я слышала, что с ним связана какая-то история…
– Глупости! – брякнул о стол чашкой муж, рассердившись не столько натурально, сколько для видимости, чтобы я отстала от него со своими расспросами. Ничего, перетерплю.
– Этот мальчишка, бармен, сам не знает, что говорит. Он слушает, что говорят люди-попугаи и приносит тебе эти новости.
Ага, значит, Антонио все же подслушал наш разговор с Алехандро. Тем лучше, что я сейчас напрямую его спросила, а не утаила вертевшийся на языке вопрос.
– Если ты так хочешь знать, Даш-ша, дом я купил у его владельца. Это очень уважаемый человек, который много лет прожил в этом доме. А раньше – его родители, родители отца… Этот человек, который продал мне дом, много лет не жил в нем, потому что уехал, как и я, в Латинскую Америку. Я собирался вернуться в Испанию, искал дом и нашел этого сеньора. Это респектабельный сеньор, Даш-ша, успешный, у него хорошая жизнь. И никакой плохой истории с ним не произошло. Вот и все. Поверь мне, кариньо, если бы дом был проклят, как рассказывает тебе твой глупый знакомый, я бы его не купил, – с усмешкой закончил Антонио, откровенно посмеиваясь над моими страхами и предрассудками.
И я, закрыв эту тему, больше не стала приставать к нему с расспросами.
В один из будних вечеров, когда Роза ушла к себе домой, Антонио тоже куда-то засобирался. Надел деловой костюм, как на работу, напомадил волосы гелем и, взяв портфель с документами, на мой удивленный вопрос ответил по-испански:
– Кариньо, сегодня у меня важная встреча. Это бинес-ужин, я вернусь домой очень поздно. Не жди меня, ложись спать. Я тебе позвоню, хорошо? Извини, мне нужно спешить.
Что мне оставалось делать? Я проводила мужа до выхода, увидела, как он уезжает, и вернулась к себе. Немного почитала, сделала урок, заданный мне на завтра Любовью Федоровной, порадовалась своим успехам, потому что текст, который я переводила, показался мне довольно простым. Ну что ж, я действительно преуспела в языке, муж мой теперь в основном общается со мной на испанском, а не на ломаном русском. Моя учительница тоже очень довольна мной и в награду пообещала еще одну экскурсию по Барселоне.
Закончила читать и делать задания я довольно поздно, лелея тайную надежду, что Антонио скоро вернется. Но его все не было – деловой ужин затянулся за полночь. Ну что ж, возможно, если учесть, что в Испании ужинают гораздо позже, чем в России. Я проверила испанский мобильник, но звонков от Антонио не было. Звонить сама я ему не решилась, чтобы не помешать сверхважным переговорам. И так как делать особо мне было нечего, отправилась расслабляться в ванную.
Антонио позвонил мне, когда я уже вышла из душа, но лишь для того, чтобы сообщить, что все еще занят и чтобы я ложилась спать без него. Когда вернется – не знает. На мой тревожный вопрос, все ли в порядке, весело заверил, что лучше и быть не может. Я даже заподозрила, не перебрал ли он с горячительными напитками, отмечая удачное дело. Как же он за руль сядет?
– Нет-нет, кариньо, я не пил вино, – засмеялся Антонио в ответ на мой встревоженный вопрос. И сказал, что больше не может разговаривать.
Несмотря на некоторую тревогу за мужа, я уснула довольно быстро. И увидела приятный сон, в котором чувствовала себя счастливой-счастливой. Вначале мне снилось, будто я вернулась домой и мама угощает меня свежеиспеченными пирогами. Пироги были мои любимые – с капустой. Румяные, ароматные и горячие. Настолько реальные, что я чувствовала их запах и вкус во сне и, торопливо откусывая от них большие куски, обжигалась тоже натурально.
– Кушай, кушай, Дашенька, – приговаривала мама, подливая мне в большую кружку, любимую отчимом, холодного молока. Я всегда так любила – горячие пироги с холодным молоком.
– Кушай, детка, муж твой тебя совсем не кормит. Уморить решил.
Я хотела было возразить, что Антонио, наоборот, меня закармливает и что я, похоже, прибавила в весе, но мама уже куда-то исчезла, вместо нее напротив меня за столом оказалась Верка.
– Дашка, а я замуж скоро выхожу! – порадовала она меня новостью. При этом ее лицо сияло так, что я сразу поняла: подруга не просто выходит замуж, она выходит замуж за любимого человека.
– И тоже в Испанию едешь? – отложив пирог, спросила я. Подруга нахмурилась:
– Да ну твою Испанию! Не хочу жить, как ты, в каменной тюрьме. Мой будущий муж – Лешка Юдин, в которого я в пятом классе была влюблена. Ты приедешь к нам на свадьбу?
И только я собралась ответить, что да, конечно, куда я денусь, как Верка, опережая меня, печально покачала головой:
– Да нет, не приедешь. Тебя же ведь…
Но что последовало бы за этим «тебя же ведь…» я так и не узнала, потому что проснулась от света, ударившего мне в глаза.
– Антонио, – недовольно сощурилась я, думая, что это муж вернулся и зажег в спальне свет. Но когда мои сонные глаза адаптировались к свету, я увидела, что в комнате никого нет – лишь шум шагов, удаляющихся от моей двери.
– Антонио!
Я торопливо натянула домашний костюм, но немного замешкалась, отыскивая под кроватью тапочки. Поэтому когда выскочила в коридор, там никого уже не было.
– Антонио, – бросилась я к кабинету. Заглянула внутрь – пусто. Пустыми были и моя комната, и гостевые, и, когда я бегом спустилась вниз, столовая и гостиная. Господи, но свет-то кто-то все же зажег в моей спальне? И шаги я слышала. Или нет? Оглядывая пустую гостиную, я постаралась уверить себя в том, что свет включился сам собой, потому что как-то «переклинило» выключатель, а шаги мне приснились. Мне надо всего лишь отдышаться, выпить воды и, уняв бьющееся от страха сердце, вернуться обратно в спальню и лечь в кровать. Но в это же мгновение, перечеркивая все мои жалкие уговоры, где-то наверху раздался звон разбившегося тяжелого предмета. Я бросилась вверх по старой лестнице – туда, откуда послышался звон. Перепрыгивая через ступени, я торопилась застать того, кто был виновником звуков, сводящих меня с ума. Пусть это будет Роза. Если я встречу ее, то, наверное, брошусь ей на шею от радости, что это она ходит и шумит. Пусть это будет вернувшийся с делового ужина Антонио. Ему я обрадуюсь еще больше, чем Розе. Пусть это будет кто угодно, но лишь бы был. Был – реальный и материальный виновник шума.
