Ирина Лобановская - Бестолковая любовь

— Ты перегнул с патетикой, — пробормотал Сева. — Хотя в чем-то и прав…

— А что это брат у тебя такой хамоватый? На тебя совсем не похож, — сменил тему Потап.

— Воспитание ему дали ужасное, — вздохнул Сева.

Потап вытаращил глаза:

— Секли и есть не давали?

— Да вообще-то я имел в виду другое — родители стлались перед ним половыми ковриками и бросались выполнять каждый его самый абсурдный каприз, не жалея ни сил, ни времени.

— Туды-растуды… — изумился Потап.

Из ванной появился очень довольный Николай.

— Кофейку выпьем? — приветливо сказал Потап.

— Ненавижу! — заорал Николай, помрачнел и рухнул в кресло. — И кофе мне больше не предлагать! Усвоил? Значит, так…

Глава 16

Едва троица спустилась вниз, одинаково готовая как к хорошему обеду, так и к новым приключениям и поискам, запел мобильник Николая, торжественно проиграв гимн России.

— Патриот? — ехидно осведомился Потап.

— Помолчи хоть две минуты! — скривился Николай и ответил мобилке: — Да… Доехали. Даем стране угля… Ситуация патовая. Ну что ты опять кудахчешь? Какой еще Константин? А-а, этот… Значит, медведь в тайге сдох. Пусть застрелится! Так и передай! Скажи, я велел. Ладно, пока, мне очень некогда. Позже перезвоню. — Он отсоединился. — Мама Жанна звонила. Интересовалась нашими успехами.

— А она в курсе, куда и зачем мы поехали? — спросил Сева.

Он с матерью давно ничем не делился.

— Обойдется, — пробурчал матрешкиных дел мастер. — Нам тут надо кое-кого подождать. У мамули вдруг объявился здесь дальний родственник, пятнадцатая вода на киселе, какой-то зять ее троюродного брата. Или что-то в этом духе, не запомнил. Так вот он сейчас прибудет к подъезду гостиницы. Я ему звякнул.

— Дедушка Ленин, дедушка Ленин! — вдруг рядом истошно заорали, заражая мир восторгом, мальчишки.

Путешественники остановились.

Сева сразу вспомнил Москву. Во времена его детства такие вот Ленины и другие вожди стояли на Старом Арбате и предлагали сфотографироваться с собой. На память.

— Потом детям будете показывать! — убеждали они.

Народ клевал на предложение и с хохотом бежал платить деньги за фотографии.

Когда забавные экстравагантные арбатские фотографы только появились, Сева однажды увидел возле одного из них флегматично топчущегося на задних лапах медведя. Догадался, конечно, что это переодетый дядька, но в то же время — ух как похож! Сева подошел к фотографу и нарочито деловито спросил:

— А что, медведь — настоящий?

Фотограф, ничуть не тушуясь, ответил:

— Настоящий, настоящий! Подходи, мальчик, фотографируйся!

Завлекал клиента, профессиональный рефлекс.

Сева присмотрелся к этому человеку, «работающему» медведем, — понурый, усталый, двигался вяло, без всякого энтузиазма. Оно и понятно: народу прикол, а ему — работа, тяжелая, между прочим. Ты попробуй целый день в шкуре попариться! А в туалет как? А поесть?

Чем только люди не зарабатывают в наше время… Теперь вот ходят в «шкурках» мобильников или в июльскую жару томятся в шубах на рынках, демонстрируя дешевую летнюю распродажу…

Севе стало жалко «медведя», но фотографироваться он не стал и поплелся дальше.

И вдруг… Навстречу по Арбату шли мужчина и женщина и вели на поводке другого медведя. На сей раз настоящего. Шагали простенько и деловито, молча, наверное, домой, а мишка косолапый у них играл роль собаки, тоже спокойный и деловой. Люди, конечно, оборачивались, останавливались, тыкали пальцами, хихикали, шушукались… А парочка делала вид, что ничего особенного. Ну, понятно — они не первый раз уже так шли по Арбату после трудового дня. Днем фотографировали народ с медведем, а потом — надо домой и зверя вести ночевать. Наверное, прямо к себе в квартиру. Чтобы утром снова выйти на промысел.

Юля как-то рассказала Севе про одну супружескую пару. Молодые муж с женой жили в Подмосковье и держали пони. Днем ездили в столицу вместе со своей маленькой лошадкой, катали на ней детей и фотографировали их, таким образом зарабатывали на жизнь. «Пони мальчиков катает, пони девочек катает…» Потом — сами домой, а пони — в «стойло». Картинки нашего времени.

Чем только люди не зарабатывают…

Сева вздохнул и задумался. Но очень не вовремя. Прямо к ним резво двигался невысокий человечек, действительно странным образом напоминающий Ильича-первого. И без всякого грима. Актер — не актер?

Потап захохотал:

— Во дает! Это, видать, местная достопримечательность!

— Вы угадали, молодой человек. — И Ленин охотно и немного смущенно остановился рядом. — А ждете вы, конечно, меня. Мне звонила Жанночка. Почти всю жизнь меня преследует эта схожесть. Очередной пассаж судьбы. Раньше наши придурковатые малые тоже кричали мне на улицах: «Владимир Ильич!» Но тогда их резко осаживали: «Да прекратите вы! За такие шутки могут и в партком вызвать!»

— В партком? Детей? Туды-растуды, — удивился Потап.

«Ильич» махнул рукой. Такой же словоохотливый, как Потап.

— Почему детей? Мне и взрослые проходу не давали. — Низенький и бородатенький человечек застенчиво засмеялся. — Неужели я и впрямь так на Ленина похож?

В его тоне прозвучала плохо скрытая гордость.

— Дедушка Ленин, дедушка Ленин! — вопили, наслаждаясь, мальчишки.

Драли глотки во всю мочь.

Николай, тоже смеясь, заложил большие пальцы обеих рук очень плотно и нарочито предельно глубоко с двух сторон за свою жилетку и твердо заявил:

— Вот так будет точно Ленин! Только так, усвоили?

Все посмеялись.

— Ребята, отстаньте! Вот привязались! Прямо на улицу не выйдешь, — мягко посетовал человечек. — Раньше детям в школах рассказывали о дедушке Ленине. А если разобраться, он как раз до дедовского возраста и не дожил — умер в пятьдесят четыре. Хотя и впрямь выглядел старовато… Потому, видимо, и приобрел приложение «дедушка». Зато я действительно дед. — Он гордо приосанился. — Очередной пассаж судьбы. Одно время я носил и черные усы а-ля поручик Ржевский. А когда сбрил… Началось! Кого ни встречу — все говорят одно и то же: «Володька! Ты зачем усы сбрил?» Так надоело, что пришлось снова отрастить. А сейчас они уже седые, так что стали никому не нужны, и я с облегчением расстался с ними навсегда. Меня ведь тут каждая кошка знает. И хвостом в меня тычет. И куда вы держите путь? Жанночка не говорила.

Сева почему-то вспомнил свой странный сон, Юлю, ее учебный центр…

— Мы из Москвы ненадолго, — бодро начал Потап. — Ищем тут…

Сева дернул его за рукав. Николай скорчил страшную рожу. Потап осекся и замолчал.