Джеки Коллинз - Ее оружие
Шаркая ногами, она добрела до кухни, включила свет и — не веря своим глазам — уставилась на Фрэнка, наклонившегося над Бет. Та лежала на спине поперек стола. Лицо Фрэнка было багровым, он учащенно дышал, двигая бедрами с каким-то ожесточением. Он был одет, а Бет лежала голая — ее белая ночная рубашка лежала на полу.
Анна-Мария ухватилась за крест, висевший у нее на шее, ее глаза расширились от ужаса и боли.
— Проклятье! — задыхаясь, вскричал Фрэнк. Он уже почти достиг апогея, но Бет тут же выскользнула из-под него, едва зажегся свет.
— Ах ты дрянь! — заорал он па Анну-Марию, — ах ты дерьмо проклятое, ты вздумала шпионить за мной! — Его лицо стало еще багровее от гнева.
Анна-Мария развернулась, чтобы поскорее уйти, но было уже поздно. Вне себя от ярости, Фрэнк, занеся кулаки, кинулся за ней. Он настиг ее — и после первого же удара она свалилась на пол. Фрэнк нагнулся над ней, замахнувшись для нового удара.
То, что увидела Бет, ошеломило ее. Этого она никак не ожидала. Когда она переставляла стрелки будильника в спальне Анны-Марии, то рассчитывала только скомпрометировать его перед женой и имела в виду обычные в таких случаях последствия. Но Бет никак не думала, что Фрэнк, которому подобало смутиться, пасть на колени и молить жену о прощении, даст волю своей звериной ярости.
Некоторое время она стояла в оцепенении, потом до нее дошло, что нужно спасать Анну-Марию. Она кинулась к нему, пытаясь оградить Анну-Марию от сыпавшихся на нее ударов. Она умоляла Фрэнка остановиться.
Наконец Фрэнк осознал, что он натворил, и остановился.
— Боже мой! — застонал он, — боже мой!
Анна-Мария неподвижно лежала на полу, и Бет даже подумала, что она мертва. Но когда она наклонилась к ней, то услышала ее слабое дыхание, и, не спрашивая разрешения у Фрэнка, вызвала карету скорой помощи.
Когда машина прибыла, Фрэнк плакал и, положив голову Анны-Марии себе на колени, раскачивался из стороны в сторону, пока его не оттеснили от несчастной дюжие санитары.
«Она упала с лестницы», — соврал он им. Они же обменялись многозначительными взглядами друг с другом — уж им-то не впервой приходилось слышать подобные россказни…
Внезапно очнувшись, Анна-Мария начала беспрерывно стонать, потом стоны перешли в душераздирающие, нечеловеческие вопли.
— Везите ее скорее в больницу! — поторопила Бет санитаров, — кажется, у нее начались роды.
23
В невыразительных глазах Лероя Езус Баулса не было ни проблеска какого-либо интереса, когда он увидел, как к подъезду дома Фрэнка Бассалино подъехала карета скорой помощи. Он продолжал жевать резинку, столь же медленно и методично. Затем вытащил ее изо рта, слепил из нее шарик и начал катать между пальцами.
Сейчас ему не составляло ни малейшего труда убрать Фрэнка Бассалино. Спокойный прицельный выстрел между глаз — и дело сделано? Пока эти шныряющие вокруг головотяпы (очевидно, телохранители Фрэнка) очухаются, Лероя и след простынет.
Убрать Фрэнка несомненно легче, чем старика. Тот знает, как нужно защищаться. Везде, Где бы он ни появлялся, его люди окружают Энцио стеной. Конечно, он строит свою защиту на старый манер, и это, с позиции ассов современного террора, оставляет немало возможностей подобраться к объекту и провести акцию.
Лерой только зевнул. Жаль, что сейчас он не может проявить себя в деле. Приходится пока только приглядываться, примериваться и ждать, когда Дюк Уильямс отдаст ему приказ…
Лерой выбросил жвачку. На его лицо пала тень задумчивости. Проблем все-таки немало, и от него потребуется максимум изобретательности, чтобы убрать этих Бассалино. Впрочем, когда дело дойдет до исполнения акции, он не растеряется — все учтено до мелочей. Размышляя об этом, он медленно зашагал к грузовому такси, взятому им накануне напрокат. Одет Лерой был неброско, а на его спортивной рубашке была отчетливо видна надпись «Саймонс Лайненс», название прачечной. Сев в машину, он нахлобучил черную кожаную кепку и надел солнечные очки с желтыми светофильтрами.
«Барбарелизеллис» был большой ресторан с баром, расположенный на одной из главных улиц. Лерой остановился прямо перед ним и вышел. Он вытащил из багажника большую корзину с бельем и с трудом внес ее в подсобку ресторана.
За кассой сидела девушка и подсчитывала счета, а какой-то морщинистый старик равнодушно подметал веником пол.
— Доброе утро! К вашим услугам — «Саймонс Лайненс». Мне что-нибудь забрать? — певучим голосом проговорил Лерой.
Девушка продолжала считать, не поднимая головы. Она работала здесь всего неделю.
— Не имею понятия, — сказала она, — еще никого нет. Поставь гуда, на стол.
— Хорошо. — Насвистывая что-то, он подтащил корзину к столу возле окна. Старик, подметавший пол, не обратил на него ни малейшего внимания. — Я завтра забегу к вам, — сказал Лерой.
— О’кей, — ответила девушка равнодушным голосом. И Лерой, продолжая насвистывать, покинул заведение.
Когда он отъехал на несколько кварталов от заведения, он услышал взрыв.
Странное, почти неосознаваемое чувство удовлетворения охватило его. Он бережно освободил от обертки новую жевательную резинку, сунул ее за щеку и направился к новой цели.
Это был «Мэннис», ночной клуб. Подъезд к нему со стороны улицы был полностью загорожен машинами. Лерой вытащил еще одну корзину с бельем и потащил ее внутрь с черного хода. Он был открыт, но похоже, в столь ранний час здесь никого не было, во всяком случае, он никого не встретил. Лерой миновал со своей корзиной в руках ряд грязного вида кабин-раздевалок, пересек танцплощадку и поставил ношу на стол.
Он слегка вспотел, поскольку корзина была довольно-таки тяжелой, а надо было спешить, ибо времени оставалось совсем немного, чтобы успеть уйти. Он уже развернулся, как вдруг открылась дверь дамского туалета и чей-то голос спросил его:
— Эй, приятель, ты чего здесь делаешь?
Лерой улыбнулся.
— «Саймонс Лайненс» — сказал он.
Окликнувшая его особа, переваливаясь, как утка, подошла к нему. Это была толстая пожилая женщина, вероятно уборщица, а за нею следовала маленькая, с интересом поглядывающая вокруг девочка. Лерой смутился, потому что обе они были темнокожие.
— Мы не имеем никаких дел с «Саймонс Лайненс», — сказала женщина, — так что выметайся отсюда со своей корзиной, да поживее!
Лерой быстро втянул на часы. Времени оставалось в обрез. «Дело дрянь, — пронеслось у него в мозгу. — Дело дрянь, дрянь, дрянь! Не теряй голову и уноси ноги пока не поздно». Но он не двинулся с места. Ведь это были свои люди. Негоже было черному убивать черных. Лерой постарался ответить как можно спокойнее:
