Мэтт Пенья - 12 историй о настоящей любви (сборник)
Меня бросило в дрожь от того, что он назвал меня по имени. Я специально ничего не отвечала, надеясь услышать это вновь.
– Натали?
– Обычно я думаю о будущем только перед Рождеством, – сказала я. Я загадываю на триста шестьдесят четыре дня вперед. Никогда не думала, что кто-то может делать иначе. Особенно эльфы. Но, видимо, Флинн и вправду другой. Наверное, я всегда это знала. Именно поэтому мы друзья. Именно поэтому он знал, что со мной не все в порядке и решил проверить. Кем бы мы ни были, мы всегда будем друзьями.
Я подумала, что сейчас прекрасная возможность отдать ему дрозда. Я как раз пыталась нащупать его кармане, когда услышала:
– Вообще тебе здесь не место.
Его слова ударили меня, словно снежок, попавший в лицо. Дрозд выскользнул из моих пальцев и упал глубоко в карман.
– Иногда я думаю, насколько все было бы иначе, если бы тебя здесь не было. Иногда я думаю, что, возможно, и я был бы другим, – продолжил Флинн.
Я хмурюсь:
– Что ты имеешь в виду?
– Не знаю. Возможно, если бы не ты, я бы не задумывался, каков мир вне Северного полюса.
Я отмахиваюсь:
– Флинн, он не такой уж прекрасный. Я видела его два года назад и могу утверждать, что у нас здесь намного лучше, чем там. Тут можно пить эгг-ног[14] хоть каждый день! Тут есть горячий шоколад с палочками-леденцами и эти зефирные тортики с маленькими красными крапинками.
– Я уверен, что все это у них тоже есть. Вот увидишь. Однажды ты уйдешь отсюда, – сказал он, и это прозвучало как предостережение. – Ты перестанешь верить.
Слезы застилают мне глаза:
– Только не я. Я никогда не перестану. Никогда-никогда.
Он упрямо качает головой:
– Однажды перестанешь и забудешь о нас.
– Перестань так говорить!
– Все правильно. Ты должна это сделать.
Мне не нравится выражение его лица, грустное и незнакомое. Мы никогда раньше не говорили ни о чем таком. Мне не нравится, что я при этом чувствую, все слишком реально. Я вытаскиваю из кармана дрозда и протягиваю Флинну.
– Вот, – говорю я. – Счастливого Рождества.
Он поднимает птичку вверх к лунному свету и разглядывает ее.
– Это твоя лучшая работа, – отвечает он. Большего комплимента от эльфа не дождешься. – Он прекрасен.
– Спасибо.
Я и глазом моргнуть не успела, как он дотронулся до моей щеки. Так быстро могут только эльфы. Убрал волосы мне за ухо. Я судорожно вздохнула. Это происходит на самом деле?
Я наклонилась ближе, закрыла глаза, подставила губы. И ничего.
Открыла глаза:
– Э… я думала, ты собирался меня поцеловать?
– Я… я не могу.
– Почему нет?
Он сомневался, но все же ответил:
– Я не хочу никому делать больно.
– Ты не сделаешь мне больно, – ответила я.
Флинн покачал головой. Я вижу, что он тверд в своем решении. И его ответ – нет. Поэтому я выкладываю свой козырной туз. Единственное, на что эльф не может ответить отказом: – Это мое рождественское желание, Флинн.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрывает. Он пытается не улыбаться:
– Как это ты всегда находишь способ получить то, чего хочешь? Не отвечай. Просто закрой глаза, – просит он, прежде чем я успеваю возразить.
Я подчиняюсь.
– Итак, Натали?
– Да?
– Это не тебя я боюсь ранить.
Я еще не до конца осознала смысл его слов, когда он поднял мой подбородок и коснулся своими губами моих. Губы Флинна не такие холодные, как я представляла, – они теплые. Он теплый. Очень теплый, но почему он дрожит? Когда я снова открыла глаза, чтобы спросить, он уже отвернулся.
– У меня тоже кое-что есть для тебя, – сказал он.
Я протянула руку в перчатке, и он уронил мне на ладонь клочок бумаги и исчез, оставив меня в сомнении, а не выдумала ли я все это? Когда живешь в таком месте, порой сложно отличить магию от собственных фантазий.
Я развернула листок и прочла:
Ларс Линдстрем
Осби, дом 10
Стефани Перкинс
Это Йольское чудо, Чарли Браун
Мериголд очень нравился этот елочный базар. Там было светлее и, возможно, даже теплее, чем в квартире у них с мамой. В узорчатых подсвечниках потрескивали свечи. Мигали лампочки гирлянд, висевших крест-накрест над головой. А у входа стоял громадный пластиковый снеговик и светился изнутри ярко-оранжевым светом. Над его курительной трубкой поднимались настоящие клубы дыма.
Мериголд нравился насыщенный хвойный аромат елок «Фрейзер» и шелестящий хруст опилок под ногами. Ей нравились мужчины во фланелевых рубашках, поднимавшие деревья на крыши универсалов и седанов. Потом они привязывали их бечевкой, которую доставали прямо из кармана. Как фокусники. Мериголд нравился деревянный сарай: стены, украшенные гирляндами и венками, шумный старый кассовый аппарат и ветки омелы с прозрачными ягодками, свисавшие с крыши, будто сосульки. Но больше всего Мериголд нравился процесс выбора идеальной ели.
Слишком высокая, слишком низкая, слишком пышная, слишком тонкая. А вот эта – в самый раз.
Сколько Мериголд Мун Линг себя помнила, они всегда приходили сюда всей семьей. Но в этом году она заходила в лавку одна. Много раз и вот уже целый месяц.
Как попросить совершенно незнакомого человека о таком странном одолжении? Она задавалась этим вопросом еще с «Черной пятницы» и до сих пор не нашла подходящего ответа. Но время поджимало. День зимнего солнцестояния уже завтра, так что действовать нужно сегодня.
Мериголд пришла сюда… ради парня.
Боже. Даже думать об этом странно.
Но дело не в том, что ей понравился этот продавец. Нет. Она пришла сюда потому, что ей от него кое-что было нужно.
Конечно, он был симпатичным. К чему лукавить? Надо признать очевидное: этот парень – вполне привлекательный образчик мужского пола. Просто не в ее вкусе. Чересчур… мускулистый. Когда человек целыми днями таскает елки, то у него, конечно же, появляется хорошо очерченная мускулатура. А Мериголд нравились парни, ведущие преимущественно сидячий образ жизни и обладающие более художественными интересами. Чтение собрания сочинений Курта Воннегута. Создание популярного веб-комикса. Игра на контрабасе. Черт подери, да хоть видеоигры. От таких занятий человек становился либо пухлым, либо тощим, и именно такие ребята привлекали Мериголд.
