Развод. Я календарь переверну (СИ) - Блио Элен
- О чём задумался, Крестовский?
- Сам догадайся.
- Волшебница.
- Да.
- Колдунья.
- Да.
- Ведьма.
- Есть такое дело.
- Ради такой можно...
- Ты меня что, уговариваешь, Денис Александрович? Так меня не надо уговаривать.
Я уже уговорённый.
- Неужели? А если отговариваю?
- Попробуй.
- Ты же её не потянешь?
- А ты потянешь?
- Может и я не потяну.
- А Макар этот её, клоун, тянул?
- Макара она тянула. Это другое. Макар, понимаешь, углядел её раньше. А девочки, знаешь, это ценят.
- Ценят что? Как мужики всего добившись меняют их на новых сосок?
- Нет. Ценят, когда мужчина берёт её, молодую, нежную, наивную, и старается выбиться в люди, чтобы сделать её королевой.
- Ага, а потом меняет на молодую.
- Что ты заладил, как попугай? Меняют - это уже другая история. Но она с ним была и жила именно потому, что вместе с нуля. Со старта. Всё делили. Если бы не это она бы сама его давно бросила. Когда переросла. Она просто упустила этот момент. А может жалела его. Ну и семья, дети.
- Ты прям, смотрю, мудрец, философ.
- Это не я. Это Товий. Есть такой доктор, знаешь?
- Кто же не знает Товия! — говорю, а сам потираю колено, которое мне этот доктор вправлял.
- Все знают, да. Великий мужик. Настоящий человек. И врач. Но человек, конечно, на первом месте. Скоро будет юбилей в моём ресторане отмечать.
- Хвастаешься?
- Нет, просто, к слову, пришлось. Вот как раз приезжал заказывать зал, меню, и ‘разговорились мы о женщинах. У него тоже была жизненная история. И философия выстроена не на чужих ошибках, а на наблюдениях.
- Да с ним поговорить стоит.
- Каждый раз после разговора — озарение. Это же он любит повторять: «никто тебе не друг, никто тебе не враг, но каждый человек...»
- «Твой великий учитель». Справедливое изречение.
- Кто это сказал?
- Кажется Сократ. Не важно. Пусть будет Товий.
- Так вот, если мы вернёмся к нашей фее, если бы Макар не косякнул у нас бы не было шансов.
- Благодарим Макара?
- Однозначно.
Чокнулись, проглотили еще по пять капель «Сокровищ Д’Артаньяна» ...
- Кстати, этот арманьяк мне Товий посоветовал.
- Лекарство?
- Да. Против страха. Приехали. Баня ждёт.
- Что ж... попаримся.
- И подумаем, как нам дальше быть.
- Дальше? Извини, Дворжецкий, я тебе её уступать не собираюсь.
- А мне это нравится. Зато не скучно, да? Герман? Вперед. Пар костей не ломит. Да уж. Ну, Аделаида, ну... фемина!
Уж послала так послала.
Попаримся!
37.
Мне даже интересно, пошли ли эти два индюка в баню? Вот было бы забавно!
Представляю, как они сидят в парилке, обливаются потом и обсуждают меня.
Или не меня?
Неважно.
Вообще я хочу свалить куда подальше.
И забыть обо всем.
В конце концов, имею право?
Нет, не имею... осень в разгаре, школа началась, дети учатся, я совсем их забросила, даже стандартных вопросов — как прошёл день почти не задаю.
Но и они у меня как-то притихли и Егор, и Ева. Всё понимают.
Перемены в жизни, перемены, как ни крути.
И отчасти я в этом виновата, да?
Сколько раз я за это время услышала - а стоит ли вообще разводиться?
Да, да, слышала. На том же собрании Клуба будущих бывших жён - это я так его про себя назвала. Там же не только брошенки, там же и те, кто еще борется за статус, и те, кто смирился и сидит на попе ровно, ожидая мужа от любовницы вечером и не задавая неудобных вопросов.
- Слушай, Ада, ну Макар же осознал? Ты его прижала, да? Мужики наши знаешь как переполошились? Теперь боятся, что мы с ними как ты с Игнатовым.
- Он теперь будет сидеть возле тебя как приклеенный!
- Ой, да даже если и пойдёт налево, он-то понимает, чем ему развод грозит!
Да уж.
Вот такие вот компетентные мнения я получила.
И ведь я даже не рассказывала о деталях предстоящего развода! Видно, это у Игнатова недержание. Не терпелось поделиться с приятелями по несчастью.
Такими же изменниками.
Интересно, что будет, если я реально отзову заявление и передумаю?
Жаль, я этого не узнаю.
Дома так тихо... Дети сидят по комнатам.
Снимаю ботильоны, вешаю пальто, захожу в общую ванную вымыть руки.
Думаю о том, что к хорошему быстро привыкаешь. Раньше жили с одним санузлом, да еще и совмещенным, как было тяжко. Макару на работу собираться, мне детей в сад, или позже в школу. Ева с утра как энерджайзер, Егорка наоборот — маленькая недовольная соня. Пока их поднимешь, надо умыться, в туалет сходить, а Макару обязательно душ принять, иначе волосы несвежие и внешний вид не тот. Не дай бог кто-то из детей занял и закрылся — мама не горюй.
Воспоминания эти больно режут.
Больно.
Потому что несмотря ни на что мы были счастливы.
Счастливы!
Нам было рядом хорошо. Комфортно. У нас были стремления, мечты, желания.
Квартиру поменять, машину, расширить компанию, поехать на Новый год в Египет или Таиланд. На всё надо зарабатывать. Мы крутились, я помогала чем могла. Как мы радовались победам, как переживали неудачи.
Мы были вместе. Мы были одним целым.
Семьёй.
Когда мы всё это потеряли?
Когда слишком много стало бабла? Возможностей? Когда вседозволенность появилась?
Я не знаю.
Хотела бы я понять эту формулу.
Наверное, тому, кто откроет секрет — почему мужчины изменяют жёнам прошедшим с ними весь путь с нуля и как этого избежать — нужно будет поставить памятник. И дать Нобелевскую премию.
Нет, в принципе, почему изменяют — понятно.
Как предотвратить?
Или просто смириться?
Но ведь не все же изменяют? Не все же идут налево?
Или это зависит от человека? От мужчины? От его внутреннего я?
- Ада, ты пришла?
Я выхожу в коридор — Макар стоит у двери в столовую.
Он всё еще никуда не переехал. И по ходу пьесы еще не собирается. Живём как соседи.
- Привет, я... я хотел выпить чаю, поговорить. Купил твои любимые пирожные.
Интересно, какие мои любимые?
Захожу на кухню и взгляд падает на упаковку.
«Картошка». Пирожные.
Да, когда-то я их очень любила. Когда особенно больше не чего было любить, и денег не было на шикарные эклеры, или макарунс. А «картошка» в кулинарии рядом с домом стоила недорого.
Я была беременна Егором, понимала, что злоупотреблять сладостями, мучным, тем более шоколадом нельзя, но просто не могла от них отказаться.
Макар приходил с работы и приносил мне их, в дешевой пластиковой упаковке.
Сажусь на стул, смотрю на эту «картошку» и... слезы сами катятся.
- ЭЙ... Ада... ты чего?
Я оплакиваю счастливое прошлое. Нас молодых, влюблённых, горячих, жаждущих покорить этот мир, Макар тогда часто говорил, что хочет положить его к моим ногам, а мне не нужен был мир. Мне он был нужен. Этот парень, в которого я влюбилась. Этот молодой мужчина, только набирающий силу. Весёлый, юморной, честный, гордый. Влюблённый в меня. Ревнивый. Жадный до секса.
- Ада, прости меня.
Плачу, потому что этого больше никогда не будет.
Это не значит, что я больше не буду счастлива.
Не значит, что я ставлю на себе крест. Нет.
Жизнь идёт, и я иду дальше, и очень даже неплохо иду.
Но иногда о прошлом вспоминаешь с такой тоской!
Хочу спросить его — что я сделала не так? Почему он решил, что с другими ему будет лучше? Почему позволил себе разрушить нашу жизнь?
Почему?
Что он может ответить?
Пожать плечами? Или признаться в собственной слабости? Или, наоборот, в том, что посчитал себя сильным? Перерос старые отношения.
Старую жену...
Ну какая же я старая, господи?
Мне тридцать восемь лет! Я шикарно выгляжу! Я хороша!
Я никогда не позволяла себе распускаться. После родов старалась быстро прийти в форму, после Егора это мгновенно произошло, я собой гордилась, после Евы —сложнее немного, но тоже нормально.
