Насквозь - Таша Строганова
А сейчас он именно чувствовал лёгкое возбуждение.
Когда по кухне поплыли ароматы жареного мяса, то сюда прибились и остальные страдальцы. Видимо, запах дошёл и до гостиной.
Рома с удовлетворением отметил, каким задумчивым, но немного недовольным взглядом за действиями Вани следит Петров.
Вот странно было. Он знал Петьку больше десяти лет. А сегодня, совершенно не раздумывая, готов был перечеркнуть годы их дружбы ради Вани.
С одной стороны, кидаться вот так в омут с головой глупо. А с другой...
Рома перевёл взгляд на сосредоточенного и какого-то одухотворённого, будто светящегося изнутри Ваню, и понял.
С другой стороны, он был готов утонуть в этом омуте без каких-либо сожалений.
*Песня, которая звучала в машине - Мимо вселенной, "Глаза океаны".
XII. Задыхаясь от счастья
***
Такого вдохновения в готовке Ваня не испытывал уже давно.
Шикарные продукты, которые сами просили: “сделай с нами что-нибудь, Ваня”, “отжарь нас”, “заставь нас раскрыться”.
И Ваня делал.
Сливочно-грибной соус получился просто шикарный. Кремовый, нежный и почти однородный. Потому что Ваня нашинковал грибы почти в крошку.
Винный бургундский вышел более жидким, как и должен, с приятной кислинкой и одновременно сладостью. С пряным ароматом трав и лёгким вкусом чеснока.
Пока он доводил соусы до вкуса, стейки уже отдыхали в фольге. Она нашлась в одном из верхних ящиков.
Вообще, кухня была великолепно оснащена. Ваня хотел бы себе что-то такое в будущем. Здесь не было ощущения того, что он находится на работе.
Нет, деревянная мебель, уют, отличная техника. Всё продумано до мелочей. Оказавшись здесь, так и хотелось творить.
Развернув мясо, Ваня нарезал его на пластины, убедившись, что внутри осталась прожарка медиум. Универсальная, как её называл Люсьен.
По факту он был прав. Это самый классический вид прожарки. Когда мясо остаётся розовым только в глубине куска. По факту оно практически готово. И такой вид прожарки предпочитает большинство людей.
По крайней мере, тех, кто не ест почти сырое мясо ещё с кровью.
Закончив сервировку, Белоусов подхватил пару тарелок, чтобы отнести их в столовую, и только сейчас заметил несколько пар глаз, с нескрываемым восхищением следящих за ним.
- Что ж, - после слегка затянувшегося молчания выдал Давыдов, - это было эффектно.
- Это было волшебно, - с улыбкой глядя Ване в глаза, ответил Бессонов. В его взгляде была и гордость, и обожание. Не то чтобы Ваня добивался именно этого, но он испытал удовлетворение, увидев их.
Странно, раньше у него не было потребности в том, чтобы кого-то впечатлить. Обычно ему почти всегда было похуй на мнение других людей. Но с Ромой это не работало.
С Ромой Ване хотелось быть лучшей версией себя. И, кажется, у него это получалось?
Петров, на удивление, не выглядел разозлённым. Даже похвалил стейки. Но Ваня чувствовал, что тот всё же не успокоился до конца.
На самом деле, Белоусов его понимал в какой-то мере. Бесился, но понимал. Рома стоил того, чтобы побороться за него. И хоть у Вани не было большого опыта в такого рода отношениях, как и в принципе в отношениях, потому что раньше ему ничего не стоило завести знакомство и так же легко его закончить, но сейчас он Петрова действительно понимал.
Тому было комфортно, что Рома с ним рядом. Что он один. И никто на него не покушается. А тут вылез он, никому не известный пацан Ванёк Белоусов. И на тебе, позарился на чужое.
Ну, то есть, это в голове у Петрова Рома был его. А Ваня был намерен показать, что это далеко не так.
До этого дня у Белоусова никогда не возникало желания предъявлять свои права на другого человека. Ну не было такой потребности в его организме, не генерировалось.
А теперь, поди ж ты.
***
На обед расположились в столовой.
Стейки и соус, которые приготовил Ваня, буквально таяли во рту. Роме стало стыдно за то, что он сомневался в Иване. Похоже, у того действительно был талант.
Вот так, сам того не ведая, Рома раскопал жемчужину. Точнее, подобрал в луже.
Петров помалкивал, и Рома втайне радовался такому исходу. Да, возможно это было слегка малодушно, но ему всё же не хотелось портить отношения со старым другом до конца. А он чувствовал, что ещё чуть-чуть и всё к тому и пришло бы.
Оставив посуду на столе, - здесь была горничная - все вернулись обратно в гостиную. Вот только настроение слегка поменялось.
Если к Ване и до этого все отнеслись вполне радушно, то теперь уже принимали с открытым расположением. Что было редкостью, новые люди довольно сложно вливались в их компанию.
Но Ваня был особенным. Своей харизмой этот молчаливый парень сшибал наповал. Он мог просто молчать, а его хотелось обожать.
Ну, то есть, Роме хотелось. Остальным, слава Богу, не очень.
Сам же Ваня тоже ощутимо расслабился. Он сидел рядом с Бессоновым на небольшом диване, закинув руку на спинку позади Ромы. И время от времени поглаживал пальцами то его шею, то плечо.
Это была открытая демонстрация. Но Роме нравилось. На самом деле, он давно не чувствовал себя так спокойно и комфортно, как в руках Вани. Сильных, но ласковых.
Поддавшись мягкому касанию, Рома даже чуть откинул голову назад, по-настоящему кайфуя. Он посмотрел на Белоусова и увидел, что тот смотрит в ответ. Во взгляде у Вани было что-то тёмное, тягучее.
Будто кто-то плеснул туда расплавленного шоколада. Горячего, сладкого, но с лёгкой горчинкой.
И самым главным, что Рома там увидел, было желание.
***
День пролетел довольно быстро.
И стоило отметить, что Ване он понравился. У него не было каких-то особых ожиданий или страхов, когда он соглашался на поездку. Но некоторые опасения всё же были.
Белоусов не был идиотом и прекрасно понимал,
