Снова хочу быть твоей (СИ) - Маша Малиновская
Я вижу, как ее губы дрожат от эмоций, а глаза наливаются новой волной слёз. Но в этот раз в ее взгляде появляется что-то другое — не только боль, но и надежда.
А у меня у самого в груди всё ремнями стягивает. Жмёт. Пульс рваный. Потому что всё, что я сказал — правда. Но ещё не вся.
— Но это что касается детей, Лиза. А ещё у меня планы на тебя. Я, знаешь ли, давно их лелеял.
Она тихо смеётся, вытирая слёзы, облизывает уже почти зажившие губы и улыбается мне.
— А ещё, я думаю, нам нужен дом побольше.
Я вижу, как ее глаза расширяются от удивления, но в них появляется свет, тот самый свет, которого я давно не видел. Тихая внутренняя радость, осторожная, почти неуловимая, но реальная.
— Ты… ты серьёзно? — шепчет она, и ее голос дрожит.
— Да, — отвечаю я, глядя ей прямо в глаза. — Если мы собираемся быть семьёй, то нам нужен дом. Нам всем.
Она кивает, и я вижу, как меняется ее лицо. Ее губы слегка подрагивают, но я знаю, что она удерживает улыбку.
Между нами было слишком много боли. Достаточно уже. Теперь пришло время счастья, детского смеха и улыбки в её глазах.
34
Лиза
День моей выписки из больницы наконец-то наступил, но внутри всё переворачивается от волнения.
Я должна порадоваться, ведь все ужасы позади. И я рада! Но сейчас, стоя у зеркала в палате, я смотрю на своё отражение и внутри всё сжимается. Я выгляжу ужасно измученной. Бледной. Синяки и ссадины всё ещё не прошли до конца.
А мне хочется быть красивой для него — для Севы. Знаю, что у меня впереди много времени, и я обязательно снова верну свой лоск и красоту, но ведь сердцу нетерпеливому не объяснишь. Оно хочет нравиться уже сейчас, уже сейчас хочет восторженного взгляда.
Я тщательно причесываю волосы, подкрашиваю губы, пытаюсь пудрой скрыть следы усталости. Немного даже глаза тушью подвожу.
Сева сказал, что Рома сегодня в садике. Ему нужно было пойти туда, потому что завтра утренник, а у нас с Севой есть важное дело — встать на учёт в женскую консультацию. Мы поедем туда сразу после выписки — так сказал врач. И хотя всё должно быть просто и обыденно, я чувствую, что между нами всё ещё остаётся какая-то неловкость. Но я думаю, мы справимся и с этим. Обязательно справимся.
Когда дверь открывается и Сева заходит в палату, сердце стучит чуть быстрее. Он один. Его взгляд спокойный, но я вижу, как он внимательно осматривает меня с головы до ног.
— Готова? — спрашивает, и я киваю, стараясь улыбнуться.
Он забирает мои вещи, помогает надеть пальто, и мы вместе выходим из больницы. На солнечной улице я впервые за долгое время чувствую запах весны. Свежий воздух кружит голову, но это приятное головокружение.
Мы садимся в машину, неловкость снова возвращается. Рома — наш мост, то, что нас в последнее время объединяло, а без него в машине стоит почти осязаемая тишина.
Мы едем в женскую консультацию, где я должна встать на учёт по беременности и передать все документы из стационара. Внутри вибрирует волнение. Сева рядом, и хотя он не проявляет явной нежности, его присутствие всё же даёт мне опору. Я чувствую, как он внимательно следит за каждым моим шагом, помогая, когда это необходимо.
Когда мы приезжаем домой, Сева помогает мне занести вещи. После больницы я чувствую себя странно, сковывает какая-то растерянность. Сева видит мое смущение и достает из стола несколько листов бумаги.
— Рома нарисовал это для тебя, — говорит он, протягивая мне рисунки.
Я беру их в руки, и мое сердце сжимается. На рисунках яркими красками нарисованы несколько фигур:. я, Рома, Сева — мы держимся за руки на какой-то лесной полянке. Смешной детский рисунок заставляет меня улыбнуться, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы.
— Он так старался, — шепчу я, гладя рисунки. — Он такой хороший мальчик. Спасибо, что был с ним всё это время.
— Он же мой сын, — отвечает Сева, но тут раздаётся звонок. Я вздрагиваю, а Сева достаёт телефон из кармана. На экране мелькает имя, от которого у меня сжимается сердце — «Ангелина».
Сева хмурится, явно недовольный, а потом отвечает.
— Да? — голос его звучит сухо, сдержанно.
Я отворачиваюсь, не хочу слышать этот разговор, но каждое его слово как бы резонирует в голове. Сева говорит коротко, почти отрывисто.
— Ангелина, мы ведь уже всё решили. Пожалуйста, давай закончим на этом разговор.
Он сбрасывает звонок и кладёт телефон на стол, а потом смотрит на меня в упор. Прямо в глаза. А я на него.
Хочется что-то сказать. Хоть что-то. Или даже многое.
Но слова не идут.
Сева делает несколько шагов и подходит ко мне вплотную, а потом так же молча обнимает. И медленно, осторожно, словно боясь разрушить этот момент, целует меня. Его губы нежные, и я чувствую, что между нами снова пробивается что-то живое, теплое. Что-то настоящее и искреннее.
Наше счастье.
Зачатки доверия.
Основа для любви.
Это новые мы. Мы начинаем сначала.
Прямо сейчас.
Сева даёт мне второй шанс. Даёт нам второй шанс. Честно, искренне, открыто, без укоров. И я точно знаю, что теперь сделаю всё, чтобы у нас получилось.
Эпилог
Сева забирает меня из роддома. В тот момент, когда я держу нашу крохотную дочь на руках, сердце наполняется счастьем. Словно я заново открываю этот мир.
Он стоит у дверей, и рядом с ним Ромка — сияющий и гордый. Он протягивает мне маленький букет, который, кажется, сам собирал, и я не могу сдержать улыбку.
— Привет, мам! — радостно кричит он, прыгая на месте. — Это тебе!
— Спасибо, мой хороший, — отвечаю я, аккуратно принимая цветы, улыбаюсь Севе и чувствую, как волна тепла заливает меня с головы до ног.
Лекс и Яна тоже здесь. Они приехали
