Снова хочу быть твоей (СИ) - Маша Малиновская
— Мамы нет? — тихо спрашивает Рома, когда мы выходим из садика.
— Нет, сынок, — отвечаю, стараясь говорить спокойно, но внутри меня всё кипит. — Она задержалась на работе.
Мы садимся в машину. Звоню Лизе снова, но телефон по-прежнему недоступен. Никаких сообщений. Ничего. В голове крутятся самые худшие сценарии, но я стараюсь их отогнать.
Вдруг вспоминаю про Яну. Может, Лиза с ней? Может, что-то случилось, но она позвонила Яне?
Набираю номер Яны.
— Алло? — отвечает она. Её голос звучит сонно.
— Ян, это Сева. Ты не знаешь, где Лиза? — я стараюсь скрыть тревогу, но голос всё равно дрожит.
— Лиза? — переспрашивает она, удивлённо. — Мы разошлись возле здания суда, всё было хорошо. Больше не выходила на связь.
Моя голова начинает гудеть. Что-то не так. Я это знаю. Всё внутри меня кричит, что что-то случилось.
— Я не могу её найти. Она должна была забрать Рому из сада, но не пришла, — объясняю я быстро.
— Господи… — слышу, как голос Яны дрожит. — Сева, это не похоже на неё. Где она может быть?
— Я не знаю, — говорю я, уже чувствуя, как руки начинают дрожать. — Я отвезу Рому к тебе. Мне нужно искать Лизу.
Я быстро отвожу Рому к Яне. Его маленькие руки цепляются за мою куртку, он не понимает, почему я уезжаю без него. Я объясняю, что вернусь, что всё будет хорошо, но сам в этом уже не уверен.
Звоню ещё раз. Пусто. Уже готовлюсь ехать в больницы и полицию, когда телефон разрывается звонком.
— Всеволод Артинский? — говорит женский голос. — Это из больницы. Ваша жена Елизавета поступила к нам. Множественные травмы.
Мир замедляется. Сердце стучит в ушах, внутри всё леденеет. Я не могу поверить.
— Что случилось?
— Уличное нападение, как я понимаю. Вызвали полицию. Вы подъедете?
Её избили. Лиза в больнице.
— Как она? — спрашиваю, хотя боюсь услышать ответ.
— В стабильном состоянии, — отвечает врач. — Вам нужно приехать.
— Да, сейчас буду.
Я не думаю, просто жму на газ и лечу в больницу, проклиная себя за то, что не был рядом, за то, что не защитил её.
30
Когда я вбегаю в больницу, у меня всё внутри горит. Сердце колотится так, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.
Лиза.
Её избили.
Эти слова пульсируют в голове, каждый раз вызывая новую волну ярости. Я пытаюсь взять себя в руки, но это почти невозможно. Всё, что я чувствую сейчас, — это ненависть к Руслану.
Я знаю, что это был он. Кто ещё способен на такую подлость?
В приёмном покое врач встречает меня с серьёзным лицом.
— Елизавета Артинская, — говорю я, еле сдерживая себя. — Где она?
Он смотрит на меня, изучает, как будто пытается понять, кто я для неё, но потом кивает.
— Она в палате. Только-только пришла в сознание, — отвечает он, и в его голосе слышится осторожность. — У неё серьёзные травмы, но угрозы для жизни нет.
На секунду я выдыхаю, но это не облегчает боли. Травмы. Её избили до полусмерти, а я… а я не был рядом.
— Ещё кое-что, — я ловлю взгляд врача. — Она беременна. Что с ребёнком?
В его глазах пробегает тень замешательства.
— Беременна? — переспрашивает он, глядя на меня, как будто не ожидал этого. — Насчёт этого мы не знали. Я сейчас пришлю кого-то из акушеров. Мы проверим.
Я сжимаю кулаки, пытаясь успокоиться, но это не помогает. Как только врач уходит, я направляюсь к палате Лизы.
Моя Лиза, моя…
Боже, если с ребёнком что-то случилось… Я не знаю, как переживу это.
Я открываю дверь тихо. Внутри палата кажется слишком белой, слишком яркой от света.
Лиза лежит на кровати, и видеть — словно мощнейший удар в грудь.
Её лицо — синяки, кровоподтёки, губы разбиты. Глаза полузакрыты, но она поворачивает голову в мою сторону, и я вижу, как она пытается сдержать слёзы.
— Лиза, — шепчу я, подходя ближе. Сажусь рядом на стул, осторожно беру её за руку, хотя сам не уверен, что она позволит. — Я здесь.
Она смотрит на меня, её изувеченные губы дрожат, но она молчит. Я знаю, что она пережила ужас. Смотрю на её лицо, на её избитое тело, и внутри меня вспыхивает такая лютая ненависть к подонку, её бывшему, что кровь вскипает.
Этот ублюдок заплатит за всё. Я клянусь, что не оставлю это просто так.
Мы сидим в тишине, пока не появляются врачи с аппаратом УЗИ. Моя тревога за Лизу сменяется страхом за ребёнка. Я сжимаю её руку крепче, чувствуя, как пальцы едва заметно дрожат.
— Мы сейчас посмотрим состояние плода, — говорит врач, подключая аппарат. Его тон спокойный, профессиональный, но я чувствую, что для Лизы это каждое слово — как удар.
Лиза начинает плакать, тихо, едва слышно, но я всё вижу. Слёзы катятся по её щекам, и я чувствую, как моё сердце разрывается от этого. Она лежит, и я вижу, как её грудь тяжело поднимается от дыхания, а на экране уже начинает появляться изображение. Врачи водят датчиком по её животу, и в палате стоит напряжённая тишина.
Секунда.
Две.
Три.
Палату оглушает быстрый ритмичный стук, и я слышу, как Лиза выдыхает, всхлипнув.
— Всё в порядке, — наконец говорит врач. — Сердцебиение стабильное. Плод развивается нормально. Отслойка плаценты не визуализирована. Признаться, вам крупно повезло.
Я выдыхаю так, словно не дышал всё это время. Слава Богу. Ребёнок жив. Лиза жива. Но боль от того, что я вижу её в таком состоянии, не отпускает.
Я сжимаю её руку сильнее, и она поворачивает голову ко мне, её глаза полны слёз, но в этот момент она смотрит на меня с такой болью, что мне становится ещё тяжелее.
— Всё будет хорошо, — говорю я, хотя сам не уверен, что верю в это. Но ради неё, ради ребёнка, я должен сказать это.
— Прости, — тихо шепчет она, её голос едва слышен, звучит, как треснувшее стекло. — Я не хотела, чтобы всё так…
Я прижимаю её руку к своим губам, не давая ей договорить.
— Это не твоя вина, Лиза. Ты ни в чём не виновата. — Мои слова звучат уверенно, потому что это правда. Всё это — вина ублюдка, и я найду способ разобраться с ним.
Она смотрит на меня, её глаза полны боли и отчаяния.
— Я думала… — её голос дрожит. — Я думала, что потеряю ребёнка. Лежала там, не могла пошевелиться… и думала, что он погибает. Сева, я…
— Ты его не потеряешь, — твёрдо говорю я, хотя
