Ледыш и Недотрога - Ольга Ивановна Коротаева
— Уезжаешь налегке?
— Всё, что нужно, со мной, — огрызнулась Недотрога.
— Понятно, — я махнул вагоновожатой, что уже выхожу и, открыв свою сумку, вынул папки. Бросив их на стол, буркнул на прощание: — Хорошей дороги.
Не оглядываясь, стремительно вышел из вагона и, накинув на голову капюшон куртки, сунул руки в карманы. В людском море ощутил себя безумно одиноким оттого, что этот городок покидает один человек.
Не знаю, зачем отдал ей всё, что было у деда и Аида на её отца. Просто не мог поступить иначе, и сердце успокоилось лишь тогда, когда папки легли перед недоумённой Недотрогой. Что теперь будет? Понятия не имел!
Завибрировал сотовый, и я, укрываясь от холодного ветра, спрятался за угол здания.
— Да, — ответил на звонок с неизвестного номера.
— Ледат Ильич, — вежливо проговорила женщина, — рада сообщить, что пациент Троцкий пришёл в себя.
Глава 34. Виолетта
Я вышла из общежития и подставила лицо нестерпимо яркому весеннему солнышку. Тут же зажмурилась и глубоко вдохнула, потому что почувствовала себя очнувшейся от очень долгого сна, длиной примерно пять месяцев. Именно столько времени мне потребовалось, чтобы принять решение и смириться с ним.
Каждый из ста пятидесяти мучительных дней я начинала с пролистывания документов, переданных мне Ледатом. Каждая ночь была в слезах и боли, которую я причиняла себе, пытаясь что-то решить.
Зазвонил сотовый, и я глянула на номер. Мама. Разумеется, родителям не доставило труда найти сбежавшую дочь, но я не открывала дверь общаги и не отвечала на звонки, меняя номер телефона каждый месяц, чтобы ещё несколько дней выгадать для принятия решения. А после чтобы не дать себя переубедить.
Поджав губы, отклонила вызов и пошла к старенькому велосипеду — моя покупка с первой зарплаты за репетиторство. Теперь я не могла себе позволить такси, и приходилось экономить на всём, о чём раньше и не задумывалась. Покупать дешёвую туалетную бумагу, делить лапшу быстрого приготовления с соседками, меняться надоевшей одеждой…
Поначалу было очень тяжело, и не раз возникала предательская мысль махнуть на гордость и вернуться, где меня ждала тёплая постель, вкусная еда, фирменные шмотки и заботливые родители. Отца выпустили почти сразу, как очнулся дедушка Ледата. Я знала об этом, потому что мама прислала сообщение с этой новостью и просьбой приехать домой.
Как я могла?
Я ненавидела Троцкого за то, что отдал мне папки, иссушившие мои глаза ежедневными слезами, но смирилась и сделала свой выбор. Поэтому сегодня освободила день, отпросившись с занятий, отменив репетиторство и поменявшись сменами с девочкой, которая выступала со мной в ближайшем клубе, чтобы поставить жирную точку в этой истории. И навсегда разорвать отношения с семьёй, потому что собиралась сделать то, что не прощают.
Крутила педали, наслаждалась рано пришедшим теплом и стараясь не думать о том, что мне предстояло. Предать тех, кто тебя вырастил? Наверное, ужаснее меня нет во всём мире. Но это было правильно, и я решилась поступить по чести. Папина дочка, которая слушалась каждого слова, станет той, кто воткнёт нож в спину.
— Доброе утро, Виолетта Игоревна, — прокурор встретил меня широкой улыбкой ещё на парковке. Судя по окуркам, мужчина специально ждал меня и сильно нервничал. — Разрешите проводить вас через служебный ход?
— Я не собираюсь скрываться, — спокойно отказалась я и направилась к главной лестнице, по которой сновали люди.
Прятаться не было смысла, отец и так узнает, кто передал следствию доказательства. Сами по себе бумажки ничего не значат, если нет людей, которые станут свидетелями. Я собиралась честно рассказать суду всё, что знала. Лицом к лицу с тем, кто был целым миром, — моим любимым папой, — но в одночасье стал чудовищем, лишившим жизни чьего-то любимого сына. С этим я никак не могла смириться.
Но в толпе меня схватили за руку и, зажав рот, потащили в сторону. Запищав, я попыталась вырваться, но не получилось. Прокурор затерялся среди людей, и вокруг не осталось никого, кто бы помог. Мелькнула чудовищная мысль:
«Неужели отец?..»
Но, оказавшись за углом, я внезапно ощутила свободу и, развернувшись к похитителю, с силой двинула носком тяжёлого ботинка по его ноге.
— Ты в своём репертуаре, — прошипел парень в чёрной толстовке и джоггерах.
Несмотря на солнечные очки и кепку, надвинутую на лицо, я мгновенно узнала парня.
— Ледыш?! Что ты здесь делаешь?
— За тобой приехал, — сняв очки, ухмыльнулся он.
Я всмотрелась в его бледное осунувшееся лицо, отмечая жёсткие складки у губ и меж бровей, и в груди снова заныло, будто кто-то проткнул сердце ножом и повернул. Видеть Троцкого было так больно, будто мы расстались лишь вчера! Ледат подтолкнул меня к знакомому мотоциклу, украшенному изображением козла:
— Садись.
— И не подумаю! — сбрасывая его руку, возмутилась я.
— Если войдёшь туда, будешь ненавидеть себя до конца жизни, — серьёзно проговорил он.
— Тебе-то что? — не обращая внимания на брызнувшие из глаз слёзы, выкрикнула я. — Сам отдал мне документы!
— Да, — признал он и, шагнув ближе, сократил расстояние между нами так, что у меня перехватило дыхание. — Но вовсе не для этого.
— А для чего?! — я с вызовом посмотрела в его тёмные глаза.
И тут Троцкий меня поцеловал. Приник к моим губам так яростно, так жадно, будто иссушённый жаждой путник к живительной влаге. Пил моё дыхание и ловил всхлипы, впитывая в себя, наполняясь мной и заполняя меня собой.
Я будто перестала существовать в реальном мире, вознеслась к облакам. В окутавшей меня эйфории позволила усадить на мотоцикл, и мы полетели от мрачного здания суда в солнечную неизвестность.
Глава 35. Ледат
Не собирался целовать Недотрогу. Приехал сообщить, что дедушка не может приехать по состоянию здоровья… Ложь! Я обманывал сам себя, ведь справку можно было переслать ценным письмом или передать курьером. Но я сел на мотоцикл и преодолел четыреста километров только для одного.
Чтобы увидеть её. Ту, что никогда не покидала меня и все эти месяцы приходила во снах. Смотрела слегка испытующе и беззащитно улыбалась, а потом начинала петь песню, от которой у меня всё переворачивалось внутри. Я просыпался среди ночи в поту. А может, это были слёзы?..
Плевать! Шёл в душ и несколько минут стоял под холодными струями, а потом отправлялся на работу. До института я работал в доставке, после — в клубе. Хватало и на медикаменты, и на сиделку, и на физиотерапию для дедушки. У него парализовало половину лица. А ещё врачи уверяли, что остаток дней ему придётся
