Огонь измены (СИ) - Брис Руфина
- Что "но"?
- Соловей и ещё несколько человек сейчас под завалами, - отводит глаза Орлов.
Сердце словно стекает из грудной клетки вниз, колотится где-то в области пупка. Начинаю задыхаться от головокружения.
- Тихо, тихо, тихо, - Рената садится рядом, сжимает в тёплых ладонях мои дрожащие руки.
Но это совсем не помогает. Дальше всё как в тумане. Картинка перед глазами расплывается, и я обмякаю, проваливаясь в спасительный обморок. Прихожу в чувство от запаха нашатыря.
И мне совсем не нравится то, что я очнулась. Взволнованные лица Орловых напоминают о том, что случилось с Игорем.
- Нет, нет, нет, нет, - шепчу еле слышно.
- Нет, - соглашается Орлов, гладит меня по плечу, - Однозначно, нет. Игорёк жив. Пока не нашли труп, даже не думай, поняла? Просто ждём и надеемся на лучшее.
Он берёт с журнального столика пульт, плюхается рядом с нами, включает телевизор:
- Давайте фильм какой-нибудь посмотрим пока, что ли. Ребята обещали позвонить, как только что-то изменится.
И сразу попадает на канал новостей.
Корреспондент в меховой шапке и красным от мороза носом, вещает в микрофон:
- Продолжается разбор завалов пятиэтажного дома, разрушенного взрывом бытового газа. Предварительно: погибло пять человек, остальные жители эвакуированы, спасатели полагают, что людей под завалами не осталось.
Какая-то растрёпанная женщина в куртке, похожей на спецодежду, вырывает микрофон и, захлёбываясь слезами, кричит:
- Это неправда! Там сын мой, он точно там!
Заторможенно наблюдаю за тем, какие очертания принимают облачка пара, вылетающие из её рта.
Внезапно пугаюсь и подрываюсь куда-то:
- Там же холодно, Игорь замёрзнет. На улице минус. Надо отвезти тёплый свитер. Или нет, одеяло. Я сейчас найду, у нас новое есть, очень хорошее и вызову такси, туда поеду. Игоря достанут и сразу завернут. Так, где это произошло?
Напряжённо вглядываюсь в бегущую строку, но не могу ничего понять, она расплывается перед моими глазами.
- Не надо никуда ехать, там всё есть, - Орлов укрывает мои плечи пледом и с напором усаживает обратно, - работают профессионалы. А мы не рыпаемся, просто ждём, поняла меня?
Рената умоляюще складывает руки перед грудью:
- Сашечка, а давай здесь переночуем. Я волнуюсь, нельзя Зиру одну оставлять. Тем более, Серый...
- Ооох, - закрываю лицо ладонями и плюхаюсь обратно на диван, - а Серёжку куда, если Игорь...
Хватаюсь за голову и зажмуриваюсь от страха. Если Игорь погиб, то Серёжку отправят в детский дом. Боже...
Сквозь шум в ушах слышу тихий низкий голос:
- Конечно, остаёмся.
***
Утром просыпаюсь от пронзительного звонка в видеодомофон. Подскакиваю, лихорадочно тру глаза и щёки. Может, это Игорь вернулся?!
Тороплюсь в гостиную. Орлов уже открывает дверь, оборачивается ко мне. С первого взгляда понимает, о чём я подумала и расстроенно качает головой:
- Нет, это доставка какая-то.
Пытаюсь сосредоточиться, сжимаю пальцами виски. Не пойму, что за доставка. Ничего я не заказывала. Ошибка, наверное.
Во двор въезжает небольшой грузовичок. Орлов накидывает куртку, выходит на крыльцо, о чём-то разговаривает с водителем, смотрит бумаги, которые тот достал. Потом кивает, возвращается в дом.
Берёт с вешалки мою куртку и подаёт мне:
- Сейчас дверь открыта будет, замёрзнешь.
Послушно одеваюсь. Растерянно наблюдаю, как трое мужчин заносят в дом одну за другой разного размера коробки и аккуратно складывают в углу, в который их направил Орлов.
- Что это?
- Соловей заказал вчера. Наверное, до того, как...
И не может закончить, порывисто кидается на помощь грузчикам.
Когда дверь за ними захлопнулась, Орлов отправляется на крыльцо курить, достаёт телефон, набирает кому-то.
А мы с Ренатой идём смотреть, что привезли. Открываю первую коробку и опять не могу удержать слёз. Это колыбель бежевого оттенка с оборками и прикольными медвежатами на ткани. В следующей упаковке коляска мятного цвета. Заторможенно перебираю: ванночка, автолюлька, радионяня, ходунки, развивающий коврик, какие-то погремушки и бутылочки.
Значит, он был не против. И он был бы замечательным отцом для нашего малыша. Представляю Игоря с грудничком на руках, как он улыбается ему, целует, с нежной улыбкой разговаривает... Вдруг этого не будет?!
Всё, больше не могу. Ноги подкашиваются. Обессиленно опускаюсь на пол. Рената быстро-быстро гладит меня по волосам, взволнованно поглядывая через стекло в сторону Сашки, который разговаривает по телефону.
- Ну, видишь, Игорь рад, а ты, дурочка, боялась ему рассказать. А я сразу говорила, что он будет только счастлив, Соловей любит детей, - бормочет успокаивающе, а у самой глаза красные и в слезах.
- Но его же нет больше, - с трудом выдавливаю из себя.
Распахивается дверь. Орлов влетает, как вихрь.
Притворно хмурится:
- Что за сырость? Водопровод прорвало, что ли, или крыша протекает? Поплакали, и хватит, - переводит дыхание и радостно улыбается, - живой!
Хватаюсь за шею, стараясь облегчить неожиданный спазм. Не знаю, смеюсь или плачу.
- Пока без подробностей. Состояние какое, насколько пострадал - без понятия. Но главное... - запнувшись на секунду, продолжает, - Ребята сказали, что какой-то мальчишка через ограждение пробрался, в подвал рванул за своим котом, а Соловей увидел, и за ним. И это спасло их. Если бы сверху остался, раздавило бы. Его в госпиталь отправили на вертолёте. Собирайтесь, поедем туда.
Аллергия
Соловьёв
Выхожу за ворота госпиталя, с наслаждением вдыхаю свежий воздух. Непривычно ощущать, что на руке гипс. Но это такая ерунда, на самом деле.
Когда увидел паренька возрастом чуть постарше Сергея, рванувшего в подвал, что-то щёлкнуло внутри. Сработала чуйка. Побежал за ним, как оказалось, не зря. Едва успел ухватить его за куртку и опрокинуть на землю, накрыв своим телом, как раздался взрыв. Нас завалило. Конечно, никто из нас не ожидал, что такое случится. На самом деле, мне просто надо было поймать его и удержать. Но в результате это спасло нам обоим жизнь. И, конечно, то, что перекрытия подвала оказались достаточно крепкими. Нас не зажало, мы даже могли время от времени менять положение, поворачиваться, разминать затёкшие мышцы.
Лёха не пострадал совсем, только очень сильно испугался. Мне тоже стало страшно, но показывать было нельзя. Разговаривал, развлекал паренька. Пожалел, что сказок не помню, да и мультики новые почти не смотрел. Пригодилось бы. Походу, плохим я отцом был Серёге, не зря меня Зефирка моя ругала. Чтоб Лёха в истерику не впадал, травил ему анекдоты, временами даже неуместные, с матерком, все подряд, какие на ум приходили. И он ржал, а на глазах слёзы. А потом случилось счастье. К Лёхе приполз его кот, тот, которого он выручать полез. Тоже выжил. Размурчался не на шутку, как хозяину в руки попал. И анекдоты стали не нужны.
До сих пор не понимаю, как эта усатая морда нашла нас. Животные умные всё-таки. И с его появлением мы успокоились. Убедил парня, что раз кот смог его отыскать, значит, и спасатели справятся, и он, наконец, мне поверил.
Так и лежали потом молча в обнимку: я, Лёха и Маркиз. Каждый за своё гонял.
Я о многом успел подумать. В голове стучало: выжить, выжить, выжить, мне надо всё исправить, дать сыну то, что ему нужно, и новому ребёночку тоже, который появится через несколько месяцев. Злился на себя за то, что так тупо попал. Именно сейчас, в такой важный момент. Жалел, что так мало времени проводил с любимыми. Вспоминал смех Серого, его крохотную ручку в своей. Доверчивый взгляд, звонкий голосок. А потом в памяти возникали сверкающие любовью глаза Зефирки, её тонкие, нежные пальчики на моём лице. Её сладкие мягкие губы. Запах её волос. Её объятия и ощущения тепла, когда мы были вместе.
