Грань - Фло Ренцен
— Отдыхай… оттягивайся… — ласково разрешает он, вдавливая пальцы в мою попу, пронзая собой.
— Да-а-а-ха-ха-ха-а-а…
Отдыхаю. Он тоже отдыхает, оттягивается по-своему — с огоньком. Шлепки его, щипки, подначки — ему кайфово от каждой капельки нас с ним в эти мгновения. Со мной на пару он сочно упивается нашими запретностями, развратами и прегрешениями…
— Давай, детка, давай… умничка…
Он упивается мной, а я — им… Он свежий, мокрый, как и я.
Он не принадлежит мне — кому он вообще принадлежит?… — он чужой… но сейчас он мой… Он мой — хочу заставить его почувствовать это… хочу, чтобы он сейчас кончил подо мной, хоть прыгать так — неизмеримый кайф и я могла бы еще долго так прыгать…
Не получается… он не кончает — не собирался… А, хер с ним… тогда — поцеловать просто…
Целую и от этого он стонет, рычит почти и отпускает мой рот, лишь нацеловавшись вдоволь. До того напивается мной, что ему хочется… курить, и он прямо в постели зажигает сигарету. Твою мать, не заметила разве, что он «курящих» взял, когда бронировал.
Сижу на нем, задыхаясь — но не от курева.
«Ненавижу запах сигарет» — «думаю» ему. «Всегда ненавидела. До тебя. А с тобой — это с тобой».
Все же хочется попенять ему:
— Бля, Рик… ненавижу, когда ты куришь.
— Блять, че, серьезно? — сужает он глаза.
— Да, — спрыгиваю с его хера.
— Э-э, а ну назад села… — рычит он и хватает меня за задницу. Выдувает дым куда-то в сторону и пытается поцеловать своим мерзко-сладким, жадным, пропахшим сигаретами ртом.
— Да-а… — рычу в тон ему. — Запаха твоего не чувствую… с куревом твоим.
— Да? — заинтересованно спрашивает он. — Не чувствуешь? Ну…
Типа, тогда — другое дело.
Но все же он возбуждает меня. Весь он, такой разнузданный и жесткий. Звероватый мужик-волчара, трахающий любовницу-меня в промежутках между цепными перекурами. Доводящий-дошвырвающий до оргазма. Поигрывающий телом так, что голова кругом, а ему — только зубы скалить. Заставляющий хотеть его и хотеть, чтобы он хотел меня.
И я хочу. Да, какой бы это был отпад, если бы хоть разок его нюхнуть, если б хоть разочек нос окунуть в него, как в нюхательный наркотик, долбануться им вдобавок ко всему, чем он и так затягивает.
Пока я вновь на нем и вроде как «сижу и размышляю, злиться мне на него или нет», он потыкивает меня своим хером, сжимает попу, прохаживается-тискает груди. Определяйся, мол, а мы тут покуда…
Поцеловать его хочу, вобрать в себя весь его вредный табачный аромат, упиться им и — провоцировать, стервозить, донимать. Чтоб озверел и оторвался.
— Так, ты кончать будешь — нет?.. — сузив глаза, покусываю его пальцы, тискающие мои груди.
— Когда захочу — кончу, — стебется он. — А вот кое-кого сейчас хрен удержишь.
Естественно, разворот, трах сзади и бурный обоюдный оргазм — я вместе с ним — случаются не сразу, а только, когда вздумывается ему. К тому моменту я настолько перезрела, что, он прав — не удерживаюсь. Да я и не для того во все это играю, чтобы удерживаться. Захочу удержаться — вообще начинать не стану. Но это потом, а сейчас мне с послеоргазменными стонами целуют мокрую спину и щекочут повсюду, подкалывая, что я, мол, ух как вспотела.
После повторного душа звоню маме — сообщить, что завтра приду к ней попозже. Он смотрит телек.
— Ты че смотришь?
— Ниче. Я всегда смотрю телек в отелях.
Я ведь не бывала с ним в отелях — до сегодняшнего вечера.
— Больше негде? — осведомляюсь понимающе, просушивая волосы полотенцем. Вместо ответа он качает головой.
— У меня никогда не было телека, — поясняет Рик позднее, поедая заказанный в номер ужин — «жрать» мы с ним до этого так и не отправились, ибо первое, что он сделал — снял этот номер и оттрахал в нем меня.
Оно понятно, ведь, по-моему, у него и квартиры нормальной, такой, чтоб только «его», никогда не было. А если была, то так давно, что он, наверно, почти уже об этом не помнит.
— Нина постоянно свое смотрит? — уточняю просто.
Не отвечает. Наверно, она думает, что ему плевать на все, кроме футбола.
Рик не вдается в подробности — например, «один смотрю на компе, что мне интересно, она подлезает, начинается комментировать, я вырубаю, трахаю ее, а потом мы засыпаем». Да, так ведь у них, наверное.
Когда мы с ним жили вместе, думаю, он просто включал, что хотел.
Не жалею его, мол, во что себя загнал — просто думаю. По-моему, он не нуждается в жалости.
— Блять, кончились, — швыряет он в сторону опустевшую, смятую сигаретную пачку.
— Зря во время секса курил, — замечаю.
— Ты это к чему?
— К тому, что раньше ты так не делал.
— Это я с тобой оттопыриваюсь, — говорит он, срывает с меня полотенце и сажает к себе на колени. — Ну скажи еще что-нибудь, — предлагает, сжимая мою попу. — Спроси про нее. Спроси, как мне живется.
— Ты это чего… — пытаюсь высвободиться.
— Она требует, чтоб я курить бросил, потому что вредно. И через меня она пассивно «курит». Заебала.
Та-а-ак. А я ж не требую. Никогда ничего не требовала. И тоже курю пассивно. И еще в рот беру. И в попу даю. И… Короче, со мной можно все, чего нельзя с ней. Кстати, чего там еще с ней нельзя? А то если дело только в вышеперечисленных «запретных» штучках, тогда я ж — пожалуйста…
— Курить и правда вредно, — пожимаю плечами и встаю с него.
— Ты тоже мне запрещать будешь? — огрызается он, натягивая джинсы.
Так, не хер меня с ней сравнивать или тулить в одну кучу. Говорю это себе, а ему — молчу. Не получив ответа, он уходит за сигаретами.
Не люблю я склоки и, если бы сейчас не ночь-полночь, майнула б на вокзал, а оттуда — домой прямым рейсом. А он пусть бы проспался, а в следующий раз и не начинал бы даже меня всем этим грузить. Он же для расслабона со мной встречается? Я с ним — тоже. Всегда только для этого и встречалась, собственно, твержу сама себе.
Он приходит, покуривший и успокоившийся. Я тоже встречаю его спокойно, доброжелательно даже. Устроившись рядышком, «смотрим» вместе телевизор и засыпаем. Ведь так хорошо?..
* * *
Назавтра вроде тоже хорошо — и на завтрак свежие вафли, которые тут любят и умеют делать.
Только на обратной
